Рис.7. Советское контрнаступление на Украине, 1920 г.

Позже разработку этого плана приписывали гению Сталина. Хотя нарком национальностей прибыл в штаб Юго-Западного фронта в Кременчуге 29 мая, и действительно принимал участие в последующих битвах, нет никаких оснований для предположения, что он принимал какое-то участие в подготовке операции, равно как и для обнаружения каких либо гениальных черт в самом плане. Какурин, писавший в 1922 году, цитирует соответствующий окончательный приказ №358 целиком; под ним стоит подпись Троцкого^[118]. Будённый, писавший в 1965-м, также не упоминает Сталина. Он вспоминает, что получил начальный приказ для Конармии 20 мая, и был им крайне неудовлетворен, настолько, что Егоров и Берзин, командующий и политкомиссар Юго-Западного фронта, приезжали для встречи с ним.^[119]

Фото 17. Александр Ильич Егоров, командующий Юго-Западным фронтом

По мнению Будённого, план был весьма слаб. В нем не было точного обозначения ни расположения польских частей, ни соседей Конармии. Он не предусматривал поддержки Конармии пехотой. Будённый потребовал 2 дивизии, Егоров же не смог их предложить. Разведка была настолько же некомпетентна, насколько поспешен в решениях был штаб. Поляки патрулировали подступы к своим позициям с помощью партизанских групп, Будённый же не мог знать, какой противник перед ним находится, прежде чем вступит с ним в столкновение. Эти изначальные изъяны плана должны были сказаться на конечном успехе.

Насколько ненадежной была связь между командованием и войсками иллюстрирует положение с обеспечением радиосвязью. После преодоления позиций неприятеля контакт с Конармией был бы утрачен, а лишь она могла располагать актуальными сведениями о силах поляков. Поэтому было условлено, что ее радиостанция в Елизаветграде будет выполнять координирующую роль для всей советской разведки. Поспешно была разработана система кодирования приказов. «Казбек гуляет 28 Сокол», означало: «4-я дивизия ведет бой с противником в районе квадрата 28 Буденный». Или: «Прима спит 32 Коршун». Это надо было понимать так: «6-я дивизия на отдыхе в районе квадрата 32 Ворошилов»^[120].

25 мая Конармию посетил Михаил Иванович Калинин, председатель Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета Советов. Он наградил 21-й и 22-й полки 4-й дивизии, являющиеся ветеранами армии, орденами Красного Знамени. Это был явный признак того, что Москва придает большое значение действиям на Украине.

27 мая Конармия ощупью двинулась вперед. После двух дней, сопровождавшихся стычками с партизанами, 6-я дивизия Тимошенко атаковала польские позиции у Куратова, а затем 31 мая в течение дня штурмовала забаррикадированный городок Липовец. Ни одна из этих атак не была успешной. 6-я дивизия потеряла своего политкомиссара Пищулина и примерно по сотне бойцов из каждой из трех бригад. Им не удалось нащупать фланги неприятеля, и их поразила стойкость польской пехоты к кавалерийским атакам. Ночью 2 июня в результате внезапной контратаки поляки захватили 2 бронепоезда, “Смерть Директории” и “Николай Руднев”. Единственным успехом Конармии было вовлечение в окружение кавалерии генерала Карницкого силами 4-й и 14-й дивизий, в результате чего он вынужден был ретироваться.

2 июня командиры Конармии собрались для обсуждения тактики. Все согласились, что методы, которые обращали деникинцев в бегство, не годятся для поляков. Кавалерийские атаки на противника в окопах не имели смысла. Они решили, что лучшим способом выбить окопавшуюся пехоту будет пешая атака рассыпавшимися строем, артиллерийский обстрел и затем направление малых ударных групп на каждую укрепленную точку. Конные атаки должны были применяться только для обхода с флангов. Контратаки не должны были отражаться в лобовую, а вовлекаться вглубь под перекрестный огонь артиллерии и пулеметов, размещенных в тылу первой линии^[121].

Ситуацию на фронте в день его прорыва 5 июня ярко иллюстрирует личный опыт Будённого. Три из четырех дивизий двинулись в атаку, 14-я на Самгородок, 4-я на Озерную, 11-я на Снежную. 6-я находилась в резерве. Будённый всю ночь не сомкнул глаз, спать ему не давали беспокойство за успех операции, дождь, и Ворошилов, у которого в таких ситуациях всегда сильно болела голова. На рассвете он поехал в свой лагерь в Татариновке, тотчас обнаружив, что атака 4-й дивизии полностью отбита. Его кавалеристы вновь оказались чересчур активны. Вырвавшись вперед под прикрытием нескольких броневиков, они поняли, что не смогут удержаться на обстреливаемой полосе, и отступили. Затем Будённый поехал в 14-ю дивизию, чья 1-я бригада наступала с большей осмотрительностью. Выбрав для маневра болотистую местность к югу от Самгородка, укрытую утренним туманом и находившуюся на краю польских позиций, они застали врасплох патруль разведки уланов и пустились в погоню. Будённый лично настиг одного из выстреливших в него уланов, вышиб его из седла и, уклонившись от следующего выстрела спешившегося всадника, разоружил его ударом шашки плашмя, а затем забрал его для допроса. Он обнаружил самый удобный путь сквозь польские позиции. Во время решающей атаки он смог обстреливать противника прямо вдоль окопов. Конница благополучно провела боковой обход, фронт был прорван.

В течение следующего дня остальные дивизии также развивали наступление. Не добившись успеха после мощного артобстрела и лобовой атаки, спешившиеся бойцы 4-й дивизии скрытно просочились в Озерную с севера. К семи вечера 11-я дивизия вошла в Снежную. Конармия пробила себе дорогу в трех местах. Было заявлено о 1000 пленных и еще 8000 “зарубленных саблями”. Дорога вперед была открыта, Конармия могла сеять панику в польских тылах (см. карту на рис. 8).

Рис.8. Житомирский прорыв 5-7 июня 1920 г.

При детальном рассмотрении, прорыв 5 июня выглядит не так впечатляюще, как его иногда представляют. Успех его был обусловлен больше скрытностью маневра, чем силовым ударом. Это, однако, не отменяет ни размер успеха, ни того факта, что Конармия могла вернуться к своей излюбленной тактике. Когда в последующие недели Конармия пробивала себе путь сквозь местечки Подолья и Восточной Галиции, она в равной мере использовала как казацкий натиск, так и татарскую скрытность.

В течение последующих тридцати лет день 5 июня отмечался как один из ежегодных праздников Красной Армии - “первая победа советского военного искусства над европейским оружием”.

Успеху Будённого сопутствовали различные обстоятельства. Ему благоприятствовало общее советское наступление. Голиков, после неудачного начала, все-таки смог перерезать железную дорогу на Коростень. Польская 3-я армия была хоть и неплотно, но полностью окружена, ее 7-я пехотная дивизия была изрядно потрепана и отрезана. Замешательство польского командования дополнялось паникой в войсках; Пилсудский издавал приказы, которые противоречили местным приказам генерала Рыдза-Смиглы. Якир взял Белую Церковь. Даже 14-я армия оказалась способна к наступлению. Однако успех ограничивался как предсказуемыми, так и непредсказуемыми факторами. У Красной Армии не было резервов, и не было пехоты для расширения созданного прорыва, не было организовано снабжение для поддержки операции, продолжающейся за линией фронта, не было плана согласования действий с другими советскими соединениями. Силы были ослаблены переходом на польскую сторону полка оренбургских казаков, который ранее в этом же году перешел к красным от Деникина. В северном секторе советские войска в Белоруссии едва держались, и не могли оказать никакой поддержки. 6 июня Врангель совершил свой последний бросок из Крыма и наступал в низовья Днепра. Конармия оказалась практически в одиночестве.