<p>

Епифанова Саша

Негелиудзы

Аннотация:

Одно имя, одно внезапно возникшее желание и весь мир изменился. Жизнь затянула в хитросплетения своих планов, бросая то туда, то сюда, словно стремясь сломать, изменить, перекроить для каких-то только ей одной известных целей. Можно ли пройти через все это и остаться верным себе?

Warning: присутствует упоминание однополых отношений

Глава 1. "Пусть жизнь - это бой, но вести его надо расслабленно и гибко". Дмитрий Емец

Шел по коридору и, осматривая задумчивым взглядом роспись на стенах, на некоторых были изображены великие баталии времен Огненной войны, на других - известные деятели мира науки и магии, проклинал свое любопытство. Какого черта, мне вообще взбрело в голову пойти посмотреть на этот глупый бой?!

Задумавшись, остановился на переходной галереи, украшенной множеством портретов в полный рост, где были изображены ученые мужи Савартании: Кваргад Свеарт - тиоран, который построил первую клинику для всех нуждающихся, Жак Верлите - аулон, выдающийся стратег времен Кровавых восстаний, Соломон Гдарха - лициит, ему принадлежит множество открытий в медицине. Почему-то именно врачеватель привлек мое внимание, замер, рассматривая высокого мужчину в темном плаще с фиолетовыми вставками. Считалось, что именно из-за этого изображения в Академии медицинский факультет придерживается фиолетовой тональности. Гдарха представлял собой средних лет лициита, с внимательными карими глазами, черными волосами, и какой-то печатью боли на лице. Наклонившись, взглянул на подпись, на которой значилось "Соломон Гдарха, 25 совла 95 год -". Странно, дата смерти была стерта, видимо, еще не успели обновить роспись. Получается, он в любом случае должен был застать Огненную войну, которая началась где-то около 110-115 года, не помню точно. Каково пережить все это? Интересно, был ли он призван? Как умер? В исторических справочниках, которые нас заставляли зубрить, значилось, что при жизни Соломон Гдарха не был известен и так и умер непризнанным. Лишь после смерти врачевателя кто-то, личность так и не была установлена, опубликовал всего его труды и тем самым обеспечил медицине огромный прорыв. Так лициит вошел в историю. Снова поднял взгляд на портрет, Гдарха стоял, скрестив руки за спиной и чуть подавшись вперед. Откуда художник, расписавший стены в Академии, мог взять такой точный образ, если во времена Огненной войны еще не изобрели ни моментальных карточек, ни ОЛ-терминалов? Насколько я знал, над портретами работала тоже лициитка - Даниэлла Дао'ли, очень талантливая.

Мотнул головой, понимая, что таким образом просто оттягиваю неизбежное - и так опаздывал, бой уже начался. Поэтому последний раз взглянув на Гдарху, продолжил путь. Встречая знакомых и натянуто им улыбаясь, все еще корил себя за этот в высшей степени необдуманный поход - решил посетить кровавый вид спорта, с чего вдруг то? Надо сказать, что в число моих увлечений никогда не входили бои без правил: считал их отвратительными и безнравственными! Передергивало от одной только мысли, что можно совершить любое, недостойное уважающего себя человека, действие. И несмотря на отвращение к подобным развлечениям, все же не сбавляя скорости направлялся в большую комнату отдыха, чтобы стать свидетелем ежедневного побоища. А гнало меня туда неуемное любопытство и желание посмотреть на самую знаменитую, и в то же время нелюбимую, личность нашей Академии.

Двери приветливо распахнулись и я вошел. Надо сказать, что комната напоминала собой тренировочный зал, так она была огромна. Посередине возвели что-то вроде небольшого помоста, на котором и размещались противники. У каждой стены стояли диваны, кресла, стулья для всех желающих лицезреть подобные развлечения. В отличии от галереи и коридоров здесь не было росписи, но зато висело множество гобеленов, с изображенными на них кровавыми битвами, словно подтверждая, что комната отдыха больше предназначалась для проведения полузаконных боев, чем для праздного времяпрепровождения. Студенты заполнили помещение, как всегда, до отказа и найти свободное место оказалось довольно трудно. Наконец, втиснувшись между двумя третьекурсниками, уставился на помост. Оценив степень измотанности противников, градус заинтересованности среди наблюдавших, сделал вывод, что бой шел от силы минут двадцать. Сегодня дрались на шпагах без заглушек. Противник мог проткнуть своего оппонента при одном только желании! И как такое допустили директор и администрация?!

Окане дрался потрясающе, как мне и рассказывали. Но могу поспорить, его стиль ведения боя сильно раздражал оппонента. Окане двигался легко и бесшумно, а поединок вел словно бы нехотя и очень лениво. Было заметно, что временами он дразнил противника специально. В эти моменты его лицо из сосредоточенного превращалось в глумливое, а на губах расцветала презрительная усмешка. В общем, именно Окане и был предметом моего интереса. Насколько я знаю, он третьекурсник и, по цвету его форменной рубашки, видимо, техник. Также, говорили, что у него необычные глаза - зеленые с каким-то красным отливом. Надо сказать, я в это не особо-то верил.

Всех безмерно привлекал и интересовал его шрам. Он начинался чуть пониже левой скулы, шел через всю щеку и терялся где-то за воротничком зеленой рубашки. Кроме этого, однокурсники считали его заносчивым и чрезмерно самодовольным, а также надменным и не в меру язвительным. Список подобных комплиментов, в общем-то, можно было бы и продолжать. Но одного не отнять - дрался он великолепно. Даже завораживающее как-то, невозможно оторвать взгляда от плавно двигающейся фигуры, совершающей резкие и точные выпады.

В зале царило полнейшее молчание, слышен был лишь звук встречающих шпаг. И тут на меня что-то нашло. В голове вдруг промелькнула шальная мысль: а каково это произнести его имя - Окане? Вряд ли этот человек когда-нибудь будет моим другом или просто товарищем. Но имя притягивало, манило. И, набравшись смелости, шепотом, сказал:

- Окане...

В ту же секунду одновременно произошли две вещи: Окане посмотрел точно на меня и его оппонент сделал выпад, рассекая технику скулу чуть выше старого шрама. Третьекурсник тут же вернул все внимание на бой и в несколько выпадов выбил у противника оружие, а потом, не дав тому его поймать, ударил ногой в живот, отправляя соперника лицом вниз на помост. Поймав вторую шпагу, он пошел к стенке с оружием, на ходу возвращая на место заглушки.

Проталкиваясь сквозь толпу возбужденных учеников, я поспешил к дверям, стараясь не упустить Окане из виду. Надо было извиниться. Догнал уже почти у выхода.

- Окане, - позвал.

Он обернулся и остановился, выжидая. На чуть смуглой коже не было видно ни капельки пота, а дыхание оставалось ровным, словно третьекурсник и не дрался вовсе.

- Извините меня, я совсем не хотел Вас отвлекать. Вот возьмите, - протянул ему платок, - у Вас кровь идет.

Он кивнул и прижал ткань к ране, через несколько минут та почти полностью пропиталась.