- Что? – не верю ушам. Папа поджимает губы и выразительно смотрит на отца, чуть покачивая головой.
- Хави, – чувствуется, что отцу – альфе неловко говорить о таком, но он считает нужным объяснить, – разглашать твой диагноз мистеру Сторму никто не собирается. Но раз уж все участники сделки понимают, что эта свадьба – только прикрытие для получения взаимных преференций, то я считаю важным обезопасить твою жизнь от секса с неподходящим партнером.
- Как же ты преподнесешь этот пункт контракта Сторму и его адвокатам? Это унизительно, в конце концов, – подает голос папа. – Как будто бы они сами не договорятся о таких вещах после свадьбы. И … я бы не стал так сильно опасаться того, что произойдет за порогом спальни. Все же Хави уже не девять лет и он получал соответствующее лечение.
Мои уши и щеки заливает жар. Папа, с одной стороны, прав. Это и в самом деле унизительно, особенно в свете того впечатления, что сформировалось у Сторма. Представляю, чего придется от него наслушаться. Но с другой стороны – жить хочется и мне вовсе не улыбается умереть ради соблюдения мифических приличий, что бы там папа не говорил. Не знаю, почему, но к моей болезни и ее последствиям он относится весьма прохладно. Он искренне считает, что мое состояние – психосоматика, а не эндокринология и все наладится само собой, стоит мне найти альфу, прекратить выдумывать ужасные последствия секса и накручивать себя. Отец, тем временем, продолжает:
- Когда речь идет о риске для жизни – в прописывании таких вещей нет ничего постыдного или унизительного. А что касается предлога – обычная мера предосторожности, чтобы брак не пришлось продлять из-за внеплановой беременности или разводиться с огромными издержками, чтобы оставить ребенка в нашей семье.
- Он сказал, что не планирует от меня детей, – тут родители реагируют абсолютно противоположно – отец удивляется и слегка кивает, а папа кривится, как будто съел что-то кислое.
- Тогда тем более не вижу проблем. Так даже лучше. Пусть считает, что мы просто дублируем его пожелание, – глава семьи лучится довольством. – А еще МакКой ищет способ замаскировать в договоре лазейку, по которой ты сможешь без материальных потерь развестись раньше срока. Скажем, года через полтора-два. Я знаю, родной, что ты совсем скис в этих четырех стенах, но позволь нам сделать свою работу. Побудешь здесь еще недельку?
- Даррэн, что ты такое говоришь! – восклицает папа. Он навещает меня раз в три дня, все остальное время Винсент Обри проводит у Грэма. Поэтому ему было бы спокойней видеть меня дома, а не мотаться по больницам каждый день. Папе хочется заняться подготовкой к свадьбе, а не носить передачки и навещать. – Ты только взгляни на его цвет лица и фигуру. В свадебном наряде он будет похож на оплывшего зомби, если не заняться прямо сейчас. Никаких неделек. Максимум – три дня.
Да, папочка, я тоже тебя люблю. Но твое навязчивое стремление сделать из меня – не меня и навязывание собственных стандартов красоты охлаждает и без того не самые теплые отношения между нами. Но родителей не выбирают.
- Нет, – голос отца неожиданно тверд. – Винс, такое ощущение, что это не Хави предоставляет семье шанс выбраться из очень, повторяю, очень скверной ситуации, а мы пытаемся замаскировать какой-то его проступок.
Ого, а отец злится, иначе бы он называл папу «Винни» или каким-нибудь милым домашним прозвищем.
- Дорогой, я всего лишь хочу, чтобы у нашего ребенка было меньше сожалений и повода для недовольства собой. Свадьба для омеги – главнейшее событие в жизни. Пусть их брак по контракту, но это не повод махнуть на себя рукой.
Роль миротворца в подобных разговорах мне никогда не давалась, но, тем не менее, говорю:
- Я готов переехать к вам на весь срок подготовки к свадьбе, чтобы мы точно все успели.
Да, для меня это означает ужасную диету из яиц, грейпфрутов и коричневого риса – лучшее, по мнению папы, средство для быстрого похудения, бесконечные советы по улучшению неказистого меня, неизбежное сравнение с Грэмом, разумеется, не в мою пользу, но… Зато предки перестанут спорить и в очередной раз выяснять, кто кому что должен. Это срабатывает. Оба родителя довольно улыбаются. Разговор плавно перетекает на другие темы, но через полчаса затихает сам собой.
Меня отводят в палату и оставляют наедине со своими мыслями и кипой новых каталогов. Но идиллические снимки безупречной семейной жизни, призванные завлечь и вдохновить, наоборот, навевают самую настоящую тоску. Мечта о нормальной семье и раньше была недосягаемой из-за моего состояния. За несколько лет я примирился с тем, что проведу свою не слишком долгую жизнь один, но когда заветное желание начинает сбываться вот таким извращенным способом – это мерзко. Может, плюнуть на все и сбежать? Начать жизнь с чистого листа. В новом городе, с новым именем и новыми возможностями… Ха, это срабатывает только если ты – герой романа в мягкой обложке. Куда мне бежать? Наследства по завещанию не видать еще год, своего стабильного заработка пока нет. Попытаться устроиться официантом или каким-нибудь мелким клерком, но… Лекарства, снижающие тяжесть моих симптомов – редки и недешевы, продаются строго по рецепту. И по ним будет легко отследить мое местонахождение. И ладно меня найдут родители или полиция, а если Грэм? Разговор в машине я не могу списать только на действие наркотиков. Его и вправду выбесило решение родителей устроить мой брак. Но и трудности самостоятельной жизни – не все, что меня удерживает от решительных поступков. Главное – долг перед семьей и памятью Джереми Обри. Мне ой как не хочется, чтобы компанию деда и отца продали на аукционе. Дед … слишком много в моей жизни связано с ним, и отказаться помочь – значит, предать все, что он в меня вложил.
Очередное фото красивой пары в семейной обстановке становится последней каплей. Я не выдерживаю. В носу отчаянно свербит, в глаза как будто что-то попало, но я сжимаю кулаки и не даю себе разреветься. Что толку рыдать? Я позволяю себе шмыгнуть носом и откладываю журнал. Так не пойдет. Стоит успокоиться и найти хоть что-то позитивное в создавшейся ситуации, иначе додуматься можно до чего угодно. Итак, что хорошего может дать мне этот брак? Закрываю глаза и крепко задумываюсь. Защиту от домогательств брата? Годится. Вступление в права наследства? Неплохо. Вряд ли муж покусится на эти деньги. А я смогу себе позволить пройти курс терапии, который продлит мою жизнь на пару лет или помочь Шмидту с раскруткой клуба, или получить лицензию пилота и купить огромного пушистого бобтейла, а на остальное – спокойно дожить весь отпущенный срок? В-третьих… Шансы ничтожны, но вдруг получится создать в браке хотя бы взаимное уважение партнеров или товарищей по несчастью?
«Ну а чего мелочиться с уважением», – юродствует внутренний голос, – чего бы и не единственная любовь и истинная пара?»
Последние слова, оказывается, произношу вслух и неожиданно получаю ответ:
- Ты еще веришь в детские сказки?
Бля. Их Величество Колин Сторм здесь. Даже глаз открывать не надо, голос и запах альфы вполне себе узнаваемы. Что ж он так тихо ходит?
Осмеливаюсь взглянуть на жениха. Надо же, у него загар. Не похоже, чтобы такой человек посещал солярий целенаправленно. Стало быть, деловые переговоры где-то в тропиках или отпуск у моря? Понятно, почему не появлялся тут две недели.
- Верю. Истинные пары существуют, – отвечаю, заталкивая куда подальше желание задать встречный вопрос на ту же тему.
- Плохо учил биологию в школе? – о, милый, в этом вопросе я разбираюсь куда больше тебя, так что не стоит к имеющимся порокам приписывать и умственную отсталость. Нас пять миллиардов на планете, так что среди пар обязательно есть те, у кого запахи идеально дополняют друг друга. Пусть это явление редкое и биологически нецелесообразное, но возможное.
- Не думаю, что вы пришли обсуждать мой школьный табель и уровень интеллекта. Что вам нужно, Сторм?
Он усаживается на диван для посетителей, чуть ослабляет узел галстука и кладет ногу на ногу.
