– Говорите, – потеряв всякое соображение, хватаю Морстена за лацканы халата. – Хватит от меня все скрывать! Мы хоть на сколько-нибудь совместимы?

– Скажем так, достоверный результат мы получим только к декабрю, – док качает головой при виде цифр, что показал тестер. Верхняя граница нормы, хотя еще утром я был близок к нижней. Нервное потрясение и мощная вспышка возбуждения не прошли даром. Чувствую, придется вечером проходить внеочередной плазмоферез. – И не уговаривай, я не имею права озвучивать тебе чужие результаты обследования.

Хорошенькое дело! Стало быть, медицинская этика не позволяет разглашать результаты анализов, а вот такое вытворять… можно, что ли? И Колин тоже хорош…

– Тогда к чему такая спешка? Ну и жил бы себе этот тип в своей Новой Зеландии… Я же…не умираю! – скукоживаюсь под яростным хмыканьем дока и уже тише прибавляю, – со мной все в порядке. Субъективно я давно так хорошо себя не чувствовал. Можно же было подождать? Ведь можно?

– Можно, – док кивком головы указывает мне на кушетку, а сам начинает дезинфицировать руки. – Брюки спустить и лечь на правый бок. Колени под себя.

– Что? – но профессор непреклонен. С неохотой подчиняюсь, укладываясь в нужное положение. Вздрагиваю, когда кожи касаются пальцы в латексных перчатках, а затем вздрагиваю от холода металлических инструментов, проникающих в мой анус и шиплю от болезненного растяжения. – Оххх…

– Подыши глубоко и расслабься, – советует мне Морстен, откладывая стеклышки со взятыми пробами выделенной моим телом смазки. – Просто отлично, что ты так возбудился при виде Стэнли, у нас есть прекрасная возможность проверить, насколько твое тело готово восстанавливаться... Потерпи, Ксавьер, это все ради твоего здоровья. Один маленький датчик. Самый тонкий, не зажимайся.

В меня вводят зонд. Док комментирует, щелкает переключателями аппарата, просит то расслабиться, то потужиться, то выпрямить ноги… пара минут манипуляций кажется вечностью.

– Вы так и не сказали, профессор, – я натягиваю пижаму, но так и продолжаю лежать на боку, обернуться не хватает мужества. – У меня не осталось времени даже до Дня Благодарения? Поэтому здесь этот альфа?

Док меня разворачивает к себе едва ли не силком.

– Если ты проявишь благоразумие, то сейчас меня спокойно выслушаешь и не станешь себя накручивать. Твое тело впервые за много лет почти очищено от лекарств. И тебе нужно пережить нормальную течку. То есть течку без лекарственной поддержки. Без блокаторов, подавителей и транквилизаторов, но с альфой, который удовлетворит твои инстинкты. Другого шанса прожить подольше и полноценной жизнью может попросту не быть. Если мы и в этот раз пойдем по привычной схеме и накачаем тебя препаратами, усилия последних месяцев придется удесятерить. И не факт, что их будет достаточно, чтобы продлить твою ремиссию. Твое хорошее самочувствие сейчас зависит от способности организма противостоять чужим феромонам. А секс с идеальным партнером – лучший для развития твоей иммунной системы тренажер и одновременное лекарство, прости за грубую метафору.

– Но… Я рассчитывал на десять лет.

– Не после того, как ты попал ко мне с жуткой интоксикацией. Хави, ты первый пациент в моей практике, который выжил после подобного. Поэтому я считаю, что не стоит лишать себя возможности жить из-за того, что тебе кажется неприличным или неправильным.

– Когда начнется течка?

– Быстрее, чем ты можешь себе представить. И твоя бурная реакция на Стэнли – еще одно тому подтверждение. Ты помнишь, как реагирует тело омеги на присутствие подходящего альфы? Я не случайно взял твои анализы прямо сейчас. Если твои гормоны будут в норме, то и потеря девственности пройдет почти безболезненно. Мышцы смогут растянуться достаточно, а секрета слизистой хватит, чтобы не порваться в процессе… риск кровотечения и иммунного ответа будет минимален.

– Я не хочу, – обхватываю себя руками. – А если перетерпеть течку самостоятельно? Без лекарств и секса?

– Ради чего? – опускаю глаза. Доктор в курсе нашей с мужем размолвки, в курсе фиктивности брака, в курсе моих подозрений. И он, в самом деле, не видит веских причин для моего упрямства. Вздыхаю и привожу свой единственный довод:

– Я различал в запахе Колина четыре ноты. Три из них совпадают с ароматом мистера Адамса.

– Точно? Уверен в своем обонянии? Тогда ты принимал лекарства, а они могли искажать…

– Точно, – стискиваю зубы.

– И какая же?

– Э… сейчас, – лихорадочно пытаюсь припомнить, но почему-то не получается. – Шоколадом точно не пахло. Ой, простите, доктор, я все время забываю, что восприятие запахов – крайне субъективная штука. Четвертая нота различалась.

Доктор снимает очки и в задумчивости прикусывает одну из дужек.

– Не хочу тебя понапрасну обнадеживать, Хави. Но одна птица в руке стоит двух в кустах. Не отказывайся от общения со Стэнли. Дай ему шанс. И себе. Мое мнение ты знаешь. Пойдем, он уже, наверное, заждался.

– Вы извините, – качаю головой, – но я так не могу. Мне нужно позвонить мужу. Он должен узнать это от меня. Скажите мистеру Адамсу, что мне стало нехорошо.

– Какой же ты все-таки еще ребенок, – хмурится док, но выпускает через запасный выход и я оказываюсь в служебном коридоре. – Сегодня и, в самом деле, с тебя достаточно. Но завтра ты проведешь в компании Стэнли минимум полчаса.

«Это если мне муж позволит, – ехидно думаю про себя, прокручивая в голове сцены подозрений в неверности. – Он даже к Шмидту ухитрился приревновать и лоток с лазаньей принять за ужин для двоих...»

Я таращусь в окно на вечернее августовское небо и сжимаю телефон в руке.

Незамысловатый план позвонить мужу, поговорить с ним о том, что случилось, извиниться за недоверие и попросить забрать меня прочь от «идеальных» партнеров и секса в медицинских целях, с треском провалился. Абонент не доступен, оставьте сообщение. И так уже двадцать шесть раз. Уговариваю себя, что, возможно, он занят. Что его нет в стране. Что… Да все, что угодно. А чего, собственно, я хотел? Я сам сбежал. Сам отключил телефон. Теперь самому и расхлебывать.

На сорок восьмом прослушивании безукоризненно вежливого голоса, сообщающего об отсутствии абонента, решаюсь-таки последовать его совету и надиктовать все, что я хочу сказать:

– Привет. Э-э-это Хави, – перевожу дыхание и прокашливаюсь. Не люблю разговоры в пустоту, но раз больше ничего не остается… – Я… то есть… есть новости. Доктор познакомил меня с человеком… кхм… альфой, чей код совпадает с моим… Колин, пожалуйста, приезжай. Я… я сам не свой от этого запаха, а док почему-то не говорит мне про твои предварительные тесты. Говорит, что только ты можешь сказать результат. Прошу тебя. Пока не стало поздно и я окончательно не съехал с катушек от этих феромонов… Колин, док уговаривает меня… Но я не могу. Я замужем за тобой. Я не могу… так. И твой запах. Я ведь тоже его чувствовал… Розмарин, амбра, черный перец и еще что-то… не могу вспомнить, пока не обниму тебя… Пожалуйста, помоги мне.

Телефон издает тройное попискивание и отключается. Надо же, посадил батарею этой вереницей звонков, а ведь только что подзарядил.

Лезу за проводом. Включаю. Жду. Никакого ответа. Иду в ванную, чтобы сунуть голову в холодную воду. Наговорил какой-то ереси, точно, свихнулся. Внезапно до слуха доносится мелодия звонка. Бросаюсь вон, но неудачно поскальзываюсь на плитке и едва не падаю. Но и этой заминки хватает, чтобы пропустить звонок.

Сердце замирает при каждом новом долгом гудке. Пять, шесть, семь… Неужели и сейчас, после восьмого мне ничего не останется, как положить трубку?

– Слушаю, – судорожно всхлипываю, услышав родной голос.

– Колин. Колин, прошу тебя… – как назло, ни одной внятной мысли в голове. – Я не могу быть с другим… ты – мой муж.

– Это легко исправить, – что? Нет-нет-нет! Ты ничего не понял!

– Я не хочу ничего исправлять, – в горле точно наждаком прошлись. – Я люблю тебя. Никакие посторонние альфы меня не интересуют.