Переутомленный мозг не желает отключаться и подсовывает воспоминания: труп Натана, оказавшийся куклой… эти кроваво-красные, удушающе пахнущие розы, укрывающие ненастоящее тело… Оживший, точнее, оказавшийся живым и все таким же прекрасным бывший любовник, вдохновенно лгущий и разыгрывающий свою роль так, что в ”случайность” верят все и готовы простить всё, только бы омега и дальше оставался здесь… все, кроме одного…
Хави… это его встревоженные глаза он увидел, когда пришел в себя от шока. Это он одной фразой дал ему, сильному, как он сам считал, альфе, точку опоры и шанс избавиться от внезапной вспышки влечения к бывшему и посмотреть на себя и собравшихся в гостиной альф со стороны. Стыдно… А потом звонок и скорчившееся от боли тело на полу в ванной… Его боевой воробышек мучился и страдал, но даже в таком состоянии не подпускал к себе, ругался и отдавал приказы. Он не играл, он не выглядел нарочито слабым и беспомощным, как это демонстрировал Фицрой. Он боролся и, как сам Колин понимал, ни за какие блага мира не принял бы его помощь, если бы мог справиться сам. И как только Хави стало лучше, альфе сразу дали понять, что в нем не нуждаются. А он на это разобиделся, как подросток. Черт, да тогда он едва сдержался, чтобы не выскочить из машины, догнать и высказать несносному младшему супругу, все, что он думает о его предложении. Что его «потребностями, которые невозможно игнорировать», с некоторых пор является не секс на стороне с чужими омегами, а словесные перепалки и совместный сон с законным мужем.
— Бред. Скажешь кому, засмеют, — Колин встал и налил себе виски в широкий стакан и улегся на узкий диванчик, закинув ноги на подлокотник. Алкоголь обжег горло, но, может, он поможет уснуть и дать забыть…
Забыть, как в первую брачную ночь пришлось уложить перепуганного до полусмерти Хави к себе в постель, а под утро проснуться от того, что супруг начал уютно устраивать свою голову на его плече, а потом, все так же, не просыпаясь, прижался еще теснее и закинул ногу ему на бедро? И еще две ночи подряд, когда он успокаивал кричащего в кошмаре омежку, и получал в благодарность невинные объятия… Забудешь их, как же. Если быть предельно честным с самим собой, он давно так хорошо не спал, как в последние две ночи в компании мужа. А главное — после совместного сна от Хави не пахло чужими ароматами. И это казалось естественным. Правильным. Нужным. Но стоило им обоим проснуться и посмотреть друг на друга, как начинался сущий кошмар. Они ругались на пустом месте. А спокойный разговор действовал на Хави угнетающе. Омега замирал и начинал неестественно лепетать, стоило подойти ближе, невзначай прикоснуться и сказать что-нибудь тихим голосом. И это бесило куда больше яростных скандалов.
Нет, сон не идет. Колин вернулся к столу. Сегодняшнюю ночь он проведет в обнимку с аудиторским отчетом «Обри инкорпорейтед» и материалами сегодняшнего собрания, на которые он уже потратил несколько часов. Пусть ему и говорили, что результатом плачевного состояния дел были неумелые и рискованные инвестиции, а цифры, на первый взгляд это подтверждали, что-то не давало покоя. И через пару часов он все-таки кое-что нашел. Догадка, но вдруг ему показалось? Плохо, что не удалось посетить компанию новоиспеченных родственников и лично посмотреть на тех, кто причастен к ее падению ... Ему нужно позвонить.
— Колин? — раздалось на другом конце провода сонное басовитое бурчание. — Брат, я конечно понимаю, что ты по мне скучал и давно не видел, но на часы смотрел? И вообще, как тебе не совестно нарушать мой покой? А вдруг у меня половая жизнь налаживается?
— Фрэнки, есть загадка, — произнес Колин, не обращая внимания на плоскую шутку и дежурное ворчание приятеля, — и похоже, только ты сможешь ее разгадать.
— Я тебе что, волшебник? Сторм, ты миллионер и можешь нанять детективное агентство! Зачем тебе понадобился прикованный к инвалидной коляске геймер?
— Потому что этот геймер самый лучший в поиске информации из открытых и не очень источников и мой давний друг?
В трубке довольно хмыкнули.
— Рассказывай. Что за фирма тебя заинтересовала? Хочешь купить? Уничтожить? Дать шанс на спасение?
— Мне нужна информация на Грэма Обри.
— Будущий глава Обри инкорпорейтед? Ха, ты все-таки хочешь исполнить школьную мечту и получить компанию, в которую мы так хотели попасть на стажировку, а нам отказали? Как же, помню. Типа таким, как мы, все равно светит только тюрьма и лучше отдать победу в конкурсе парням из приличной школы? Брат, да за шанс отыграться за разрушенную детскую мечту я тебя расцелую! Одно твое слово и фирма будет разорена!
— Полегче. Я состою в браке с младшим внуком Джереми Обри, Ксавьером.
В трубке на пару секунд наступила тишина, а затем раздался отборный мат, в котором только по интонации можно было понять, что это выражение радости.
— Ладно, высылай свои документы с отчетами. Раскопаю я тебе все и на компанию, и на новую родню. Но при одном условии.
— Все, что угодно.
— Познакомь с мужем.
— Фрэнки… это несколько не ко времени.
— Всё ко времени! Скольких проблем бы не было, познакомь ты меня с Фицроем вовремя! Ваш роман бы закономерно закончился через пару недель, и ты не вляпался бы в этого психопата по самую макушку. Тащи Ксавьера в гости. Или меня приглашай на семейный ужин. Должен же я посмотреть на смельчака, который обломал Фицрою весь кайф и сделает из тебя нормального человека!
Ответить на подначку Колину не удается — в трубке раздаются короткие гудки.
====== Глава девятнадцатая ======
Я исподволь разглядываю твердый профиль мужа и уже не в первый раз поражаюсь его самообладанию и тому, как не похож он сейчас на человека, который взрывался от любого моего невзначай брошенного слова. Конечно, и я тогда за словом в карман не лез и ощетинивался по мизерному поводу, но Сторм, в десятый раз отвечающий на вопрос полицейского — говорящая глыба льда. В отличие от. Мне уже с первых минут стало не по себе в напряженной и некомфортной обстановке. Ладони предательски вспотели, а пульс участился, стоило только остаться в крохотной душной допросной. Пришли, называется, рассказать полиции о том, что случилось, а попали на самый настоящий допрос. Комнатушка — тесная, без окон, с холодным светом двух люминесцентных ламп, которые не только раздражают зрение, но и слух — гудят они тихо, но противно. А подо мной, и, уверен, под мужем и нашим адвокатом неудобные раскачивающиеся стулья, сидеть на которых стоит большого труда. Уже не верю, что мы пострадавшие, скорее, подозреваемые. Вопросы, вопросы, вопросы… Когда меня спрашивают о том, почему я уехал из дома накануне и что делал позавчера утром, приходится собрать оставшиеся крохи выдержки, чтобы дать на это правдивый ответ и не поддаться панике. Но следователь улавливает нервозность и за первым вопросом о моем алиби на позавчерашний день следует еще один, слишком личный, чтобы ответить на него в присутствии трех человек. К счастью, отвечать на него мне запрещает адвокат, возражая тем, что специализация врача, к которому ездил Ксавьер Сторм, как и повод для обращения его клиента к специалисту, не имеет отношения к делу.
От меня отстают и переключаются на Колина. Надо же, а в мыслях называть его по имени гораздо проще, чем наяву. Но сегодня стоит играть роль примерного супруга. И не скажу, что мне это так уж не нравится. Напротив, положить руку на его предплечье было отличным способом спрятать подрагивающие пальцы, а когда его ладонь накрыла мою в знак этакой поддержки нервного и эмоционального омеги, мне и в самом деле стало спокойней.
Сторм, уже, не знаю, по третьему кругу рассказывает, что он не был в своем доме несколько дней. Что ключи от квартиры остались в утерянном в аэропорту багаже, он никому не давал дубликаты и не разрешал консьержу впускать в его отсутствие никого, кроме филиппинца — уборщика, чьи данные можно взять у управляющего домом. Что провел последние две ночи вместе с супругом — вчерашнюю в аэроклубе, а позавчерашнюю — в моей квартире. Никогда бы не подумал, что система правосудия — вот такая. Когда из пострадавшего делают виновника в абсолютно очевидном деле. Странно. И из вопросов и предъявленной нам картины дела получается, что моего мужа обвиняют в том, что он хотел сломать карьеру Натана Фицроя, сорвав тому съемки и устроив скандал. Бред полный, но Колин продолжает отвечать на дурацкие и, подчас, оскорбительные вопросы, демонстрируя полную лояльность и готовность сотрудничать. Не, я бы так не смог, я уже на взводе. И еще стул — орудие пытки…
