А сегодня у нас с женихом первый акт спектакля «Свадьба» — фотосессия. Мода на заранее приготовленные фотоальбомы, которые молодожены торжественно вручат родителям и самым почетным гостям, появилась лет десять назад и сейчас переживала настоящий бум. Что говорить, примета, что омеге не стоит появляться перед альфой в свадебном наряде, перестала считаться плохой. И даже самые суеверные просто брали два одинаковых костюма, различающихся разве что дизайном бутоньерки на лацкане. Как по мне, от новой моды выиграли только производители одежды, а для пары — это весьма бестолковое и стрессовое мероприятие, даром не нужное и для настоящей свадьбы, и для фиктивной. Но попробуй убеди в этом Винсента Обри. Папа и слышать ничего не желает ни про занятость Сторма, ни про мою неготовность сниматься и разыгрывать любовь на камеру. Поэтому я с самого утра на ногах, меня потряхивает от голода, родительских попыток научить меня принимать правильные позы и выражения лица, соответствующие образу юного и невинного омежки, и конечно, от ожидания предстоящей встречи с женихом.
— Хорошие новости, — па заходит ко мне в комнату, сжимая в руках телефон. — Мы нашли дизайнера, который возьмется сшить копию твоего наряда за оставшееся время. У Оливера совершенно невероятные связи. Неудивительно, что это лучший свадебный организатор в городе. А ведь ему еще и тридцати нет!
Я вяло улыбаюсь. Оливер, может и лучший в своем деле, но я ему не нравлюсь. Наверное, он профессионал, вот только ситуация с «тем самым» костюмом из каталога… в первый день нашего общения жизнерадостная улыбка распорядителя померкла, а меня ни того ни с сего окатили презрительным взглядом, как только я показал, что бы хотел надеть на церемонию бракосочетания. Он попробовал что-то возразить и заявил, что фасон и покрой выбранной модели не сядет на мою фигуру. Тогда на дыбы встал папа: наряд утвержден и выбирать другой никто не будет! Инцидент вроде бы был исчерпан. Но это было только начало. Оказалось, что в каталоге именно это фото напечатано без ссылки на магазин, в котором костюм можно приобрести. Чудом удалось выйти на дизайнера, но и здесь нас ждал подвох. Костюм продавался, но… Работа выполнена в единственном экземпляре и повторить ее, даже за дополнительное вознаграждение, он отказался, сославшись на то, что больше не занимается пошивом свадебной одежды. Зная папину привычку соблюсти все возможные сулящие удачу приметы, у меня появлялся шанс откосить от фотосъемки, но увы. Оливер, как нарочно, предложил безумную идею найти того, кто возьмется повторить дизайн. Десять дней качелей между «мы возьмем ваш заказ — к сожалению, вынуждены отказаться», нервотрепки, пары дюжин отказов — и вот сегодня, за пару часов до встречи с женихом, находится подходящий мастер. У меня не проходит ощущение, что найденный портной — это тот самый, кого Оливер назвал в числе первых, и что распорядитель просто хотел вынудить нас с папой отказаться от выбранного костюма. Может, я развожу паранойю на пустом месте, может, излишне предвзят к этому человеку из-за брака по контракту, но омежья интуиция — существо непредсказуемое и раз она чувствует фальшь, то лучше помалкивать и не делиться с душкой распорядителем даже придуманной версией нашего знакомства со Стормом и подробностями дальнейшей «лавстори». Лучше бы чутье подсказало, где искать идеальную пару, но чего нет, того нет.
— Ксавьер, ты совсем меня не слушаешь! — да уж, задумался и папину прочувствованную речь о важности сегодняшнего мероприятия пропустил.
— Пап, я…
— Ни слова! Живо переодеваться. Визажист прибудет с минуты на минуту.
Под чутким руководством папы и вездесущего распорядителя мне «наводят красоту». Прибывает фотограф. Посмотреть на себя в зеркало не дают, мол, для лучшего снимка нужно поймать мои настоящие эмоции, когда я себя увижу. А так будет уже не то. Первый кадр — у туалетного столика. Типа очаровательный омега проснулся и одевается. Я в одной рубашке, надетой так, что выставляет напоказ мои бедра и край боксеров. Белоснежная сорочка застегнута лишь на пару запонок, прическа — этакий художественный беспорядок, губы чуть приоткрыты и изогнуты в улыбке, глаза сияют то ли в свете ламп, то ли от волнения и предвкушения… в — общем, все стандартно. Сексуальная невинность и юность.
— Великолепно, — переглядываются мои мучители. — Дивный снимок. Поворачивайся к зеркалу.
Вскрикиваю и едва не зажимаю себе рот. Таким я себя еще не видел. Вроде бы я, а вроде угадывается сходство с моделью на фото. И не скажешь, что так уж и накрашен. Визажист очень крут.
— Супер! — доносится голос фотографа. — А теперь чуть прикоснись пальцами к шее… Запрокинь голову. Молодец.
Команды и советы сбивают меня с какой-то важной мысли, а моя попытка подумать вызывает у всех протест — я неосознанно морщу лоб и начинаю потирать нос в попытке припомнить, что мне пришло в голову.
— Ксавьер, не порти макияж! — синхронно восклицают четверо свидетелей фотосессии.
— Не возражаете, если мы первый снимок отправим жениху? — медовым голосом спрашивает Оливер. — Ваш сын получился просто невероятно чувственным и притягательным. Пусть мистер Сторм понервничает и скорее приезжает для продолжения съемки.
— Не надо, — испуганно вмешиваюсь. Не хватало еще. В контракте, конечно, указан пункт про мое обязательное согласие на секс, но зачем провоцировать и обострять?
— Разумеется, отправляйте, Оливер, — не слушает папа. — Ксавьер слишком стеснителен, но через каких-то несколько дней он станет замужним омегой и ему придется представать перед супругом гораздо более раздетым. Так что пусть привыкает.
Фотограф пересылает снимок с камеры на лэптоп Оливера, и вскоре мое изображение отправляется с телефона папы на номер жениха.
— Все будет хорошо, дорогой, — папа снисходительно улыбается, — не стоит делать из мухи слона. Ты себя не видел на снимке, так зачем зря нервничаешь? Там все очень невинно. Прекращай прожигать меня глазами и посмотри сам.
Этого «невинно» я и боюсь. До сих пор забыть не могу, как пару недель назад в разгромленной квартире меня назвали «невинным мальчиком» и что за этим последовало. Беру телефон, чтобы посмотреть на картинку и тотчас он начинает звонить. Колин Сторм. Мышцы на руке сводит от напряжения — так и хочется засветить чертовой трубкой в стену, вымещая на куске пластмассы отношение к происходящему. Но ухмылка Оливера, переглядывающегося со своими ребятами, действует как горсть снега за ворот. Нет уж, неуважаемый мегапрофессионал, я не доставлю тебе удовольствия скандалом, а ведь именно его ты и ждешь. Возвращаю телефон родителю, но он качает головой.
— Ну, что ты как маленький, мы же знаем, кому на самом деле предназначен этот звонок.
Провожу пальцем по экрану.
— Д-да? — В трубке слышу вздох. Фотограф жестом показывает, что будет снимать, но я ожесточенно машу головой, корчу зверскую рожу и выбегаю из комнаты.
— Обри, что у тебя происходит? — очевидный вопрос сбивает с толку. Я слишком нервничаю, чтобы съязвить, что драгоценный жених заработался и забыл про фотосессию и, следовательно, опоздает или пошутить, что настала моя очередь демонстрировать актерские способности и неземную любовь.
— Фарс, — правду говорить легче всего, а как еще назвать это шоу? Прислоняюсь лбом к стене. Что-то мне подсказывает — надо морально готовиться к ведру помоев от «возлюбленного». — Не хватает только альфы для идеальной картинки.
Но в трубке слышу только дыхание.
— Сторм, у тебя все нормально? — не, ну мало ли, может, поплохело мужику от красоты моей сказочной.
— Выйди из комнаты, если ты все еще там, — хорошо, что я уже это сделал, потому что если фотограф увидит мои вытаращенные глаза и раскрытый от удивления рот, то получит лучший снимок для какого-нибудь юмористического журнала.
— Уже, — перехватываю крепче трубку. Руки вспотели. Не хватало угробить третий телефон за месяц.
— Почему ты в таком виде?
— Хватит задавать идиотские вопросы! — шиплю. Кричать и привлекать внимание — последнее, что мне сейчас нужно, но накопленное раздражение прорывается. — Если кто-то забыл, что сегодня фотосесс…
