– Тише! – прошептала она. – Тише, Эсмеральда!

Всхлипывания и стоны, похоже, привлекали то существо, которое кралось за тонкой стеной. Послышался слабый звук: кто-то царапал дверь, затем попытался ее сломать, но вскоре оставил свои усилия. И снова были слышны только шаги огромных лап вокруг хижины. Шаги задержались под окном, от которого теперь не отрывала испуганного взора девушка.

– О господи!

Лунный луч отчетливо высветил в квадрате зарешеченного окна голову огромной львицы. Сверкающие глаза неотрывно и яростно смотрели прямо на Джейн.

– Эсмеральда, гляди! – прошептала она. – Господи, что же нам делать? Смотри скорей! Там, в окне.

Зрелище, открывшееся бедной Эсмеральде, было невыносимым для нее.

– О Гаврииле! – возопила она и сползла на пол без чувств.

Казалось, огромная кошка прождала целую вечность под окном, вглядываясь в маленькую комнатку. Наконец львица попробовала решетку на прочность своими гигантскими когтями.

Девушка почти не дышала, но тут, к ее облегчению, голова исчезла и шаги зверя стали удаляться от окна. Однако львица не ушла, а направилась обратно к двери. Зверь прилагал все усилия, чтобы открыть ее. Наконец, в дикой ярости, львица стала рвать массивные доски когтями и клыками, пытаясь добраться до своих беззащитных жертв.

Если бы Джейн знала, какой неимоверной крепостью отличается эта составленная из толстых досок дверь, она не боялась бы, что львице удастся проникнуть внутрь. Когда двадцать лет назад Джон Клейтон сооружал эту грубую, но крепкую дверь, он и не подозревал, что она послужит защитой от когтей и зубов льва-людоеда прекрасной американской девушке, тогда еще и не родившейся.

В течение целых двадцати минут зверь то фыркал, то снова набрасывался на дверь, время от времени разражаясь гневным и недоумевающим рычанием. Однако в конце концов львице все-таки пришлось оставить свои попытки, и Джейн услышала, как та возвращается к окну. Немного помедлив, хищница прыгнула, ударив всем весом в обветшавшую от времени решетку. Перекладины застонали под этим напором, однако выдержали, и гигантская туша свалилась на землю. Снова и снова львица повторяла свой прием, пока наконец перепуганная пленница не увидела, что часть решетки поддалась. Голова и гигантская лапа зверя все дальше и дальше проникали в хижину.

Все было как во сне. Джейн поднялась и, застыв от ужаса, положив руку на грудь, широко раскрытыми глазами смотрела на оскаленную морду зверя, находившегося от нее на расстоянии всего нескольких футов. На полу лежало неподвижное тело негритянки. Если бы Джейн смогла поднять ее, то совместными усилиями они, возможно, заставили бы отступить свирепого и кровожадного захватчика. Джейн стала трясти служанку за плечи.

– Эсмеральда! Эсмеральда! – кричала она, сильно встряхивая ее. – Помоги мне, или мы пропали!

Эсмеральда открыла глаза и сразу увидела покрытые пеной клыки голодной львицы. С криком ужаса бедная женщина поднялась на четвереньки и заметалась по комнате, вопя что есть мочи:

– О Гаврииле! О Гаврииле!

Эсмеральда весила около двухсот восьмидесяти фунтов, и такой вес в сочетании с необыкновенной быстротой передвижения на четвереньках производили самое комическое впечатление.

Несколько секунд львица не двигалась, а только смотрела на мечущуюся Эсмеральду, которая, похоже, вознамерилась спрятаться в шкафу. Но расстояние между полками составляло не больше десяти дюймов, и ей удалось засунуть в шкаф только голову. Тогда негритянка, издав крик, который заглушил все шумы джунглей, снова упала в обморок.

Львица возобновила свои усилия: она извивалась всем телом, пытаясь подлезть под ослабевшую решетку. Бледная девушка неподвижно стояла в дальнем углу, все яснее осознавая, что никакого выхода нет. Вдруг ее прижатая к груди рука нащупала что-то твердое: это был револьвер, оставленный ей Клейтоном. Быстро достав оружие и направив его прямо в морду львице, Джейн нажала на спусковой крючок.

Последовали грохот выстрела и вспышка пламени, а затем – ответный рев боли и гнева. Увидев, что гигантская кошка исчезла из оконного проема, Джейн тоже упала в обморок, и револьвер выпал из ее рук.

Однако львица была жива. Пуля причинила болезненную, но не смертельную рану, прострелив плечо. Уже в следующую секунду львица снова набросилась на решетку и принялась когтить перекладины. Правда, теперь это удавалось ей хуже, поскольку раненая лапа была практически бесполезна.

Львица видела свою добычу – двух женщин, лежащих без чувств на полу хижины. Теперь ей никто не мог оказать сопротивление. Мясо лежало перед ней, и надо было только протиснуться через решетку, чтобы заполучить его. Медленно, но верно, дюйм за дюймом, она протискивала в отверстие свое большое тело. Внутри уже находились голова и одна лапа. Вскоре обе лапы оказались внутри, теперь была очередь гибкого корпуса и узких бедер.

В этот момент Джейн Портер очнулась и открыла глаза.

Когда Клейтон услышал отдаленный выстрел, его охватили ужас и отчаяние. Он понимал, что стрелять мог кто-то из моряков. Но он помнил и то, что отдал револьвер Джейн. Клейтон сильно нервничал: может быть, в эту самую секунду Джейн пытается защититься от какого-нибудь дикаря или зверя.

О чем думал тот странный человек, который взял его в плен, Клейтону оставалось только догадываться. Однако, по-видимому, выстрел произвел на дикаря некоторое впечатление, поскольку он ускорил шаг, причем настолько, что Клейтон, поспешавший за ним, спотыкался и падал, тщетно пытаясь не отставать. Вскоре, боясь снова потеряться, Клейтон громко воззвал к дикарю и несколько секунд спустя с облегчением увидел, что тот легко спрыгнул с нависавших веток.

Тарзан внимательно посмотрел на молодого человека, словно не мог решить, как быть дальше, а затем, присев, жестом приказал англичанину обхватить себя за шею. С белым человеком за спиной Тарзан снова поднялся на деревья.

Следующие несколько минут Клейтон не мог забыть никогда. Ему показалось, что он с необыкновенной быстротой вознесся высоко к переплетающимся и качающимся ветвям, в то время как Тарзана сердила медленность их продвижения. Ловкий дикарь с Клейтоном за спиной перелетал по головокружительным траекториям с одной толстой ветви на другую, оказываясь уже на следующем дереве, а потом пробирался сквозь лабиринт переплетенных веток, балансируя, словно канатоходец, над черными глубинами заполненных листвой пропастей.

Когда прошел страх, Клейтон испытал восхищение и зависть к огромным мускулам и удивительным навыкам, которые позволяли этому лесному богу идти сквозь непроглядную тьму ночи так же легко и безопасно, как сам он мог бы прогуливаться по лондонской мостовой среди бела дня. Иногда листва над их головами оказывалась не слишком густой, и тогда ясный лунный свет освещал ту странную тропу, которой они шли. В такие моменты у Клейтона перехватывало дыхание при виде ужасной бездны внизу, ибо Тарзан выбирал самый легкий путь, который часто пролегал в сотнях футов над землей. Англичанину их передвижение казалось стремительным, а Тарзан был недоволен медлительностью, ведь ему приходилось выбирать прочные ветви, способные выдержать двойную нагрузку.

Наконец они добрались до поляны у берега. Чуткий слух Тарзана уловил странные звуки, которые издавала львица, пытаясь протиснуться в окно, и он слетел с дерева так стремительно, что Клейтону показалось, будто они упали с высоты сотни футов. Однако приземлились они почти бесшумно. Клейтон разжал объятия, и человек-обезьяна с быстротой белки обогнул хижину. Англичанин бросился за ним и увидел, что какое-то крупное животное уже почти влезло в окно: наружу торчали только задние лапы.

Когда Джейн открыла глаза и увидела, какая опасность ей угрожает, ее храброе сердце оставила последняя надежда. Но затем она поняла, что зверя кто-то вытаскивает наружу, при свете луны она разглядела головы и плечи двух мужчин.