Жаль, из-за шторма совы не смогут прилететь. Вот почему Вернон так радовался, поняла я. Нашел убежище от птиц.

В этот момент Дадли, сопящий напротив, свесил руку вниз, и я, вглядевшись в светящийся циферблат его часов, поняла, что до дня рождения осталось ровно десять минут.

«С днем рожденья меня, с днем рожденья меня, с днем рожденья, дорогая Кейт, с днем рожденья меня…»

Пять минут прошло за этой песенкой, которую некому было петь, кроме меня самой, и то про себя.

За пять минут до тридцать первого июля я услышала треск и вскочила. На шторм не похоже. Не знаю, откуда, но это я знала точно.

Странный грохот повторился, входная дверь вздрогнула и протяжно заскрипела. Дадли проснулся и, увидев, куда я смотрю, заорал:

- Папа! Мама! Кто-то стучится! Мама!

- Хватит орать, – фыркнула я, отмечая, что до моих одиннадцати осталось три минуты.

Со второго этажа скатился Дурсль, за ним галопом по старым ступенькам прыгала Петунья, как никогда напоминая кобылу.

Теперь все смотрели на сотрясающуюся под ударами дверь, размышляя, как поступить. Почему-то я была уверена, что вариант «нас нет дома, зайдите позже» не прокатит. Должно быть, Вернон пришел к тому же выводу. Подтянув пижамные штаны и смерив меня взглядом из серии «я-знаю-что-это-все-ты», осторожно, словно наконец-то поняв, что из-за собственного веса может обрушить деревянный пол, подошел к двери и открыл.

На пороге стояли двое: огромный человек-гора и мальчик лет двенадцати. Парень легко проскользнул под рукой Дурсля и подошел ко мне. Глянув на мой лоб, он восхищенно улыбнулся:

- Ну, здравствуй, Преступившая Смерть! – И еще раньше, чем я успела что-то сказать, он учтиво поклонился и протянул мне руку: – Теобальд Нотт, леди Поттер. Рад знакомству.

====== Глава 2 Своевольный изгнанник ======

POV Теобальд Нотт

- Хозяин!

Я оторвался от книги и, оставив закладку на нужной странице, взглянул на домашнего эльфа, согнувшегося в три погибели так, что его нос чуть ли не касался ковра на полу.

- Рилли, выпрямись, ты же знаешь, что мы с тетей против подобного подобострастия.

- Да-да, господин, Рилли забыл, Рилли плохой…

Зная, что за этим последует, я вскочил и ухватил его за край белоснежной наволочки, прежде чем тот успел дотянуться до ближайшего твердого предмета или же разбежаться, чтобы врезаться в стену.

- Рилли, успокойся! Это приказ, – твердо сказал я, глядя в его большие зеленые глаза.

Тоненькие губы задрожали, эльф покорно вытянул руки вдоль тела и обмяк. Осторожно поставив его на пол, я засунул руки в карманы брюк и устало вздохнул.

Прошло уже полгода с того момента, как отец отказался от меня и, вычеркнув из завещания, выгнал из дома, а эльф все никак не привыкнет, что здесь никого не наказывают, не бьют и не пытают.

Не сказать, чтобы я не понимал Рилли. Проведя всю жизнь в услужении у моей семьи, угождая каждому из славного рода Ноттов десятилетие за десятилетием, свыкнувшийся с тем, что с ним обращаются хуже, чем с собакой, Рилли не мог всего за пять месяцев освободиться от страхов и ужасов прошлого.

Мы с тетей Тирэллой, взявшей меня к себе вместе с Рилли, которого я забрал, пользуясь правом старшего сына и принадлежности к клану Ноттов, старались быть с ним как можно мягче.

В Тирэлле, сестре моего дражайшего отца, к слову, также вычеркнутой из семейного древа за «осквернение рода», говорили жалость и доброта, качества, которые не смогло вытравить даже воспитание в такой семье, как наша, а во мне – благодарность.

С момента моего рождения Рилли был единственный, кто заботился обо мне по-настоящему. Собственно говоря, больше было и некому, ведь сидеть над заболевшим младенцем, менять пеленки или уделять ему время просто так, не из какой-либо выгоды, считалось попранием аристократического достоинства. А мои помешанные на чистокровности родители строго блюли его.

Нет, разумеется, они приложили руку к моему воспитанию и манерам, но уже в девять лет я осознал, что являюсь для них не более, чем вещью. Полезной ценной вещью, этаким сосудом чистой крови, который впоследствии можно будет выгодно скрестить с еще одним таким же сосудом, что, несомненно, укрепит Ноттов.

Как только мне открылась эта простая, как шоколадная лягушка, истина, я объявил маленькую личную войну против всего, что роднило меня с ними.

Последней каплей стало поступление на Гриффиндор. О, да…

Я хмыкнул, припомнив скандал, разразившийся на Рождество, прямо за праздничным столом в присутствии представителей всех влиятельных семей магической Англии.

Что поделать, не люблю чужих усмешек и презрительных взглядов. Моя злость познакомила отца с тарелкой овощного рагу, волосы Люциуса Малфоя с паштетом, а семейство Крэббов с рождественской елью, свалившейся на них.

Благо, вещи я так и не разбирал, так что убрался быстро, напоследок высказав им в лицо все, что о них думал, и эффектно забрав Рилли, который и аппарировал нас прямо в гостиную тети Тир.

Отвлекшись от приятных воспоминаний, я обратился к домовику:

- Рилли, Кейт уже проснулась?

- Нет, хозяин, мисс Поттер еще спит.

Я глянул на часы. Половина девятого утра. Конечно, она еще спит. Не удивлюсь, если бедная девочка так и не сможет выспаться до начала учебного года.

Рука сама сжалась в кулак, стоило только вспомнить ее удивление и страх перед этими жалкими маглами.

Это надо же: завезли ее туда, где сам Мерлин заблудится, думая, что, таким образом, их оставят в покое. Может, кого другого и оставили бы, но только не Кейт Поттер, девочку, победившую Сами-Знаете-Кого.

Что ж, мы с Хагридом неплохо их проучили. Полувеликан, поняв, что Кейт ничего не знает о собственных родителях и волшебстве, рассвирепел и употребил несколько таких крепких словечек, что позавидовал бы и Пивз. Мою скромную лепту Преступившая Смерть потом, когда мы уже плыли в лодке, отметила как самый лучший подарок на день рождения в своей жизни, а я всего-то и отрастил ее обжоре-кузену поросячий хвост, одолжив у Хагрида его зонт с обломком волшебной палочки внутри.

Распрощавшись с лесничим Хогвартса, я вызвал Рилли, и эльф перенес нас в поместье тети, где для Кейт уже была готова комната. Весь следующий день мы с Тир рассказывали ей о волшебном мире, частью которого она была с самого рождения.

Это было странно. Видеть не осознающей собственной значимости и не понимающей, почему Тирэлла так смотрит на ее шрам, той, кто сверг Темного Лорда. О смерти ее родителей и о том, почему она так известна, тетя рассказала сама, попросив меня выйти.

Я и не возражал. И пуффендуйцу стало бы ясно, что об этом лучше говорить наедине. Девочке и так тяжело принять мысль о волшебстве, а тут еще оказывается, что она знаменитость и весь магический мир знает ее историю лучше, чем она сама.

- Тогда зачем я понадобился?

- Ваша тетя, госпожа Тирэлла, ждет вас в гостиной, хозяин.

- Хорошо, иду, а ты пока выкинь всю эту ужасную одежду Кейт, которую она якобы собиралась перешивать. Сегодня мы идем с ней в Косой переулок.

- Будет сделано, сэр Теобальд! – радостно пропищал домовик, прежде чем испариться.

Как и сказал Рилли, тетя была в гостиной, увлеченная прочтением свежего номера «Пророка».

- Тетя?

Она оторвалась от чтения и мягко улыбнулась мне, отчего морщинки у глаз обозначились резче. Ее каштановые волосы с проседью были, как всегда, забраны в высокий хвост и стянуты атласной лентой в тон мантии, черной с синими узорами, из-под которой выглядывали манжеты строгой рубашки, походные брюки и носы тяжелых ботинок.

Заметив, куда я смотрю, Тир подтвердила мою догадку:

- Рейд через двадцать минут. Сегодня к нам прибывают гости из Франции, так что Фадж потребовал нашего присутствия чуть ли не в полном составе. Грюма с Долишем выдернули прямо с задания, а ведь они уже почти накрыли лавочку темных артефактов.

- Представляю, как разворчался старик, – хмыкнул я, будучи наслышан о крутом нраве аврора.