— Это из–за тех ученых, которых «Арамед» переманил из «Сантеха». Говорят, что это принесет ему крупную долю на рынке генной терапии.

«Сантех». Фьерфек. Я угадал неправильно».

— Значит, они не каминоанцы?

Бармен расхохотался. Мужчина, сидевший за стойкой подальше, повернулся, взглянув на него.

— Видели когда–нибудь хоть одного?

«Спокойно». – Да. На самом деле я был очень хорошо знаком с одним.

В помещении воцарилась полная тишина. Внутри и так было тихо, но затем наступила тишина, которая возникает, если люди замечают что–то важное, и эти два вида воспринимаются по–разному.

— Один клиент говорил на днях, что в «Арканиан Микро» поступил на работу каминоанец, но я решил, что он шутит, — сказал бармен.

«Арканиан Микро»: что ж, еще одно возможное место работы, если твоя деятельность связана с клонированием». В разговоре наступил критический момент. Желудок Фетта сжался, что случалось редко.

«Не та планета. Но, возможно, верный след».

— Я знаю патологоанатома из «Арканиан Микро», — сказал мужчина, сидевший у стойки чуть подальше. – Она рассказала кое–что интересное о каминоанцах.

«А, ты меня проверяешь? Работаю ли я в этой сфере? Или блефую, чтобы получить инсайдерскую информацию?»

— Рассказала, что они никогда не выходят на солнце? Что они помешаны на совершенстве?

Мужчина внимательно посмотрел на него. – Что они серокожие, с длинными шеями, а за их вежливым обращением скрыта крайняя надменность.

«Что же, это подтверждает, что ты или твоя знакомая все–таки встречали каминоанца. Спасибо». Фетт занялся элем. Немногие знают о каминоанцах даже это; в течение столетий о самом их существовании знали лишь немногие, не говоря уже о том, чтобы увидеть их или общаться с ними достаточно долго, чтобы описать их восприятие того, что находится вне Камино. Но инсайдеры в фармацевтической индустрии явно это знали.

— Ну и как, в «Микро» им нашли уютную темную нору для жилья?

— Да, это оказалось сложно, — откликнулся мужчина, явно удовлетворившись ответом.

Итак, в компанию «Арканиан Микро» на Вохаи явно перешли на работу каминоанцы. Информация была слабоватой, но, учитывая, что обычно по каминоанцам вообще не было никакой информации, она вызывала гораздо большее доверие.

К тому времени, как Фетт допил эль, он уже обдумал путь в сторону Внешнего Кольца. Положив деньги на стойку, он встал.

— Неплохой район, — сказал он.

По дороге к «Рабу 1» Феттт сделал то, что проделывал уже много раз; использовал инфопланшет, чтобы осуществить удаленную покупку имущества. Он купил полдюжины домов по аллее Верхнего Парка и перевел права на них на одну из своих холдинговых компаний; в течение этого года их цена удвоится. Выглядело так, словно он шел на поводу у своих желаний, однако он не собирался жить ни в одном из купленных домов. Это были всего лишь инвестиции.

Он не шел на риск. Он рассчитывал вероятности.

«Для чего ты вкладываешь деньги? Почему ты вообще это делаешь? Когда ты рассчитывал остановиться и подумать, что ты собираешься делать со всем этим?»

Фетт об этом не думал. Он делал инвестиции, чтобы преуспеть, чтобы показать, насколько хорошо у него получается. А единственный человек, которого это заботило, которого заботил сам Фетт, был давно мертв.

Когда Фетт сел на заднее сиденье такси, он осторожно согнул пальцы, и почувствовал, как вспыхивает боль в суставах и сухожилиях. Пока боль скорее изредка возникала, чем постоянно присутствовала, но он знал, что по мере ухудшения его состояния боль тоже станет хуже. Когда боль все–таки станет настолько сильной, чтобы ослабить его эффективность, пара уколов болеутоляющего позволят ему продолжать работать. Нет, он все–таки еще не умер.

Но если одной из тех каминоанцев, – он отметил множественное число – которые поступили на работу в «Арканиан Микро», была Ко Саи, ее исследования контроля старения не исчезли бы с ее смертью. Они бы уже на полную катушку использовались компанией. Вопрос омоложения всегда был предметом особой заботы богатых цивилизаций. И возможностью заработать огромные деньги.

Возможно, то, что он услышал в баре, было всего лишь слухом. Нет, прозвучало достаточное количество точных подробностей, а промышленные слухи чаще всего имели под собой основание.

Но, возможно, Ко Саи никогда и не разрабатывала методику по остановке или обращению процесса старения.

«Тогда ты труп, Фетт. Так что привыкай к этой мысли».

Когда он вышел из такси, он снял с себя мантию и китель, упаковал их в сумку, и с искренним облегчением одел шлем. Он был не просто барьером между ним и чуждым ему миром: это был элемент экипировки, оружие сам по себе. Когда по периферии ВИДа хлынула сверху вниз знакомая мешанина текста и символов, показывая ему, что с «Рабом 1» все в порядке, он, наконец, расслабился. Фетт дистанционно проверил камеры безопасности, разглядывая изображения пустых ангаров и заблокированных люков в пермабетонной посадочной полосе перед ним. Еще прежде, чем на дисплее появилось изображение ангара, в котором находился «Раб 1», он переключился на изображение Мирты Гев. До сих пор запертая в тюремном отсеке, она лежала на палубе, зацепив ноги за поручень переборки, а руки за головой, и делала упражнения на пресс.

Раньше Фетт не встречал женщин с подобным отношением к жизни. Да и мужчин – не много. Что бы ни побуждало ее вести себя так, она серьезно к этому относилась. Дисциплинированность – правильная черта. Он стал опасно близок к тому, чтобы снова отнестись к ней с симпатией.

«Идиот. Она – балласт».

Подойдя к кораблю на тридцать метров, Фетт использовал оборудование шлема, чтобы открыть передний люк «Раба 1», забрался в рубку и включил систему внутренней связи.

— Смена планов, — сказал он. – Мы направляемся во Внешнее Кольцо, сектор Пармель.

Он ожидал протестующего возгласа. Тишина. Фетт включил камеру, чтобы убедиться, что Мирта все еще там.

— Ты слышала?

— Да, — она слегка запыхалась и стояла, глядя в объектив камеры. – Рано или поздно ты мне заплатишь. Я достаточно молода, чтобы подождать.

Она и понятия не имела, насколько точным было это замечание. Возможно ли, подумал Фетт, что она знала о его болезни. Но у нее не было никакой возможности узнать, что он умирает.

— Планета Вохаи, — сказал Фетт, гадая про себя, зачем он добровольно сообщил место назначения. Присутствие этой девчонки заставляло его утрачивать бдительность, что до сих пор не удавалось добиться никому. Он сделал усилие, чтобы собраться и вновь стать самим собой, тем, кого не волнует ничего, что его не касается. – Сядь впереди, чтобы я мог тебя видеть.

Он разблокировал замок на люке, ведущем к кормовым отсекам, и активировал субсветовые двигатели «Раба 1». Мирта пристегнулась к креслу второго пилота как раз тогда, когда корабль оторвался от земли, ускорение ударило ее словно кулак.

Фетт сбавил скорость.

— Я не заморачиваюсь с использованием гравикомпенсаторов при взлете.

«Зачем я это сказал?»

За годы Фетт отработал стиль, которого он придерживался в отношении пустых разговоров. Его пассажиры никогда не поднимались на борт добровольно. Никто не хотел быть пойманным. И работало это так: они начинали жаловаться, он заставлял их заткнуться, иногда резким словом, а иногда и тупым предметом.

Мирта не жаловалась. Но Фетт все равно почувствовал импульсивное желание оборвать ее.

Она уставилась вперед сквозь обзорный иллюминатор. – Я не платила за билет, так что не жалуюсь.

Ответить на это было нечего. Фетт вывел «Раба 1» в космос на ручном управлении, просто, чтобы удостовериться, что он до сих пор способен пилотировать корабль без помощи компьютера. «Пока порядок». Болезнь все еще проявлялась только в виде боли, но не слабости. «Раб 1» удалился от планеты: Рунадан под ними уменьшился до размеров ржаво–красной монеты, и передний иллюминатор заполнила пустота, испещренная точками звезд. Затем Фетт рискнул утратить свое главное психологическое средство для сохранения отчужденности: он снял шлем. Он ждал от Мирты какой–то реакции; однако она лишь бросила на него короткий взгляд и снова отвернулась, явно больше интересуясь ковром звезд впереди.