"Я хочу, чтобы ты вернула мне долг".
И через час получил ответ:
"Ты кто. Какой долг. Я никому ничего не должна".
Она была уверена в отсутствии у меня договора, - это, во-первых, и отсутствии перспектив моих требований во-вторых, как следствие из первого. Но мне надо было не это, деньги мне были не нужны, они были невозвратными с самого начала. Женщины не выполняют договоренностей. А если бы выполняли, жизнь потеряла бы интерес...
"И это все, на что ее хватило?", - я был разочарован. И при этом понимал, что сам выгляжу не самым благородным образом. Но что сделано, то сделано, в любом случае я не мог ей сказать, что у меня творческие муки, и я не знаю, как закончить своё повествование. Из всех моих глупостей эта была бы самая глупая. И все же я ожидал от нее других слов, более теплых, чем те, которыми она отреагировала по поводу долга.
...В одну из наших последних встреч Ольга предложила мне дружбу, но с таким надменным выражением лица и прищуренным взглядом, что эта надменность была ничуть не лучше ее злости.
-Носился ты со своей Ниной. И когда квартиру продавал, обо мне меньше всего думал. Взял бы ипотеку, может что-нибудь и получилось бы...
Я затаил дыхание: "Ну, продолжай".
-Но нет, большая разница в возрасте, - Ольга произнесла это спокойно, как о чем-то давно решенном. Стрелка весов под названием "Счастье" качнулась не в мою сторону. Стать счастливым без неё? Я не предполагал как.
-Давай останемся друзьями. Можешь звонить, отвечу.
Меня убивал ее спокойный тон. Я бы остался с ней в друзьях, но только с той прежней. Но тогда опять желание. И секс, как логическое продолжение. Карусель. Женщина умеет обрывать. Забирая себя, не смущаясь, что по живому. И уже не важно для нее, что "подстраивался", и что мой ей "подходит". Поневоле задумаешься, кто более жестокий в этом мире. Тогда какого черта предлагать дружбу? Чем слова "давай дружить" отличаются от "ничего, если я буду мучить тебя?". Только вопросом. Ольга отрубила так, что хлестанула фонтаном кровь, а она даже не почувствовала брызг на своем лице. Я сказал ей, что друзьями не будем. Я представил себе эту дружбу: небрежно брошенная кость бездомной собаке - хочешь грызи, не хочешь, извини. Б-р-р. Мне стало не по себе...
О-о-о! "Если хочешь отделаться от кого-то, надо лишь унизить себя перед ним, это заденет его тщеславие, и он оставит тебя". Ницше снова был прав - моё тщеславие было задето. Ольга не оставила мне шанса, она отобрала у меня самую возможность благородного поступка. Неужели нельзя было просто сказать мне: "Сережа, извини, я не могу больше с тобой спать". Или там заниматься оральным сексом. И я бы отдал ей этот чёртов договор. Короче, я ждал, что она скажет, что договор она все-таки взяла - тогда, в нашу последнюю ночь из моего портфеля.
Ольга выбрала старый, простой и проверенный способ, один из многих, какие используют женщины для решения финансовых вопросов с мужчинами. У проституток, например, он основной, так они забирают свое у клиентов, пьяных или спящих, когда считают, что им не заплачено за оказанные услуги или заплачено недостаточно. Я не считал это кражей, деньги были ее. Но мне казалось, что это признание больше необходимо ей. Тогда бы она окончательно утвердилась бы в моих глазах как Леди. Я хотел, чтобы она осталась в моей памяти именно такой.
"Эй, Джо Брэдли! Ты даже не знаешь, как тебе повезло. Поменяться бы с тобой местами, а потом посмотреть на твои усилия сохранить благородство, заполучи принцесса свои знаменитые фото, те самые - "Прогулки по Риму", тем же способом, каким воспользовалась Ольга".
После нескольких "ррр", в которых Ольга сделала вид, что не понимает о чем идет речь, она позвонила мне:
-У меня нет сейчас денег, обращайся в суд.
-Я понимаю, что нет, но ты должна отдать, - я упрямо твердил свое.
-Ты трахал меня два года, а теперь деньги требуешь? Я тебе репутацию испорчу.
"Подумала бы о своей".
-Трахал? "Ну да, и с удовольствием". Я думал, что это любовь.
-Это был твой подарок.
-Эти деньги могли бы стать подарком...
-Я в больнице. Решай свои проблемы сам.
Я получил что хотел, я услышал в ее голосе то, что мне было нужно. Хотя она и старалась сохранить спокойствие, но ее возмущение моим непонятным поведением и её страх расстаться с суммой своего годового дохода, разогрели мои эмоции. Они укладывались в концовку моей повести. Я позвонил ее сестре и уточнил про больницу:
- Что с Олей?
-В больнице с сыном, у него что-то с ногой.
-Последствия той травмы?
Переспросил потому, что вспомнил еще один наш с Ольгой день, это был тоже сентябрь, третий по счету, как всегда нервный и драматический. Ее сын вылетел из моего "Ниссана" прямо на проезжую часть, когда я резко, с места и с разворотом, стартанул с открытой дверью. От одной мысли, что ребенка могла сбить на ходу какая-нибудь летевшая по встречке машина, меня до сих пор бросает в холодный, жуткий ужас. По счастью, на дороге в тот момент было пусто.
"Вы не бросили меня? Вы же не бросили меня?" - пронзительный детский голос не забуду никогда. Стас всё повторял и повторял, как заведенный, кажется, сто раз.
"Почему? Почему её сын? Потому что уже был другой?" Это единственный вопрос в наших отношениях, на который я отвечаю утвердительно, и еще одна черная метка, как апофеоз всем предыдущим. Это я понял точно. Точно так же это поняла и Ольга. Бедняга-малыш тогда сильно ударился об асфальт, и три недели проходил с загипсованными рукой и ногой. Весь сентябрь я не находил себе места и ходил как побитый пес. Я потерял лицо. И после того как ребенку сняли гипс, мне было объявлено о расставании...Или потому что она уже решила вопрос с договором?..
-Нет, ничего серьезного, - ответила мне ее сестра.
Я поехал в больницу. Мне надо было ее увидеть. Я оказался сзади, когда она с сыном выходила на улицу. Я невольно подслушал ее разговор по телефону. Она говорила мужу, что их выписали, говорила тем ласковым голосом, который мне был хорошо знаком, и который, как я думал, всегда будет адресован только мне одному.
Я позвал ее. Ольга обернулась: это была и она и не она в одном лице. Точнее, это была совсем другая Ольга, полная противоположность той, с которой расстался семь месяцев назад. Ее еще больше поредевшие волосы вновь напомнили мне впечатление, которое она произвела на меня при первой встрече. Волосы были собраны на затылке в пучок, открывая ее красивые уши. Мы не сказали друг другу обычные после разлуки приветствия, мы обошлись без этих формальностей. Они были ни к чему.
-Надо было так и сказать, это меняет дело, - для меня ее вид оказался неожиданным, я был ошарашен. - Тема долга закрыта, теперь это подарок, вот только подарки не воруются.
-Какое это имеет значение, принимай решение, - отстраненно отреагировала Ольга.
"Ага, типа, хотя бы умри красиво...".
-А ты машину поменял? - серьезным тоном спросил меня Стас. Его вопрос вывел меня из оторопи.
-Поменял.
Стасик был таким же забавным, и даже стал еще интереснее. Он мог бы стать моим сыном. Я спросил её о чем-то ещё, спросил про мужа. Она ответила. Game is over. Она не спеша пошла по дороге, а я проехал мимо, посмотрев на нее последний раз. "Не леди", - промелькнуло у меня. Но может быть хотя бы немножечко "Пани"? Чуть-чуть, очень немного, мне хватит. И тогда в истории моего большого и светлого чувства можно спокойно ставить точку. Что ж, побыл доктором Фаустом и хватит. Пора выходить из роли. Пережить смерть объекта своей страсти для меня было бы слишком. Да и не только для меня...
На следующий день я проснулся рано, первая же мысль была об Ольге и чувство брезгливости к ней. И от этой брезгливости меня привычно передернуло. Если Фалин был прав, то осталось дождаться проявления рвотного рефлекса перед тем, как меня накроет очищающей волной. Но где же тогда любовь? Куда делась моя большая красивая Любовь, мое сильное, глубокое и благородное чувство? Чувство, которому я посвятил столько себя и своего творчества. Воистину, - "...если любите любящих Вас, какая в том награда, не то ли делают и мытари?".
