Смешно, стоило только оказаться наедине, и неловкость начала сочиться из каждого слова.

'Я хочу тебя, Дэйви. Хочу стереть из памяти всё, что случилось здесь три года назад. Хочу увезти тебя прочь отсюда. Хочу, чтобы тот парень - Зак, перестал быть моей головной болью и причиной ненормальной болезненной эрекции. Только разве нужна тебе эта моя правда? Поэтому пусть будут кофе или что там ещё', - за эти мысли хотелось хорошенько себя стукнуть. Осталось только утонуть в жалости к самому себе, и можно будет табличку на лоб вешать - 'самый унылый чувак на земле'.

- Ничего не нужно. Спасибо, Дэйви.

Он сказал, что тогда приготовит только на себя и скрылся за дверью. Мне потребовались все силы, чтобы встать и добраться до ванной комнаты.

То ещё удовольствие дрочить, когда перед глазами то Дэйви, то Зак, то оба сразу. Я пытался выкинуть из головы обоих, но ничего не выходило. Я злился, если перед моим мысленным взором оказывался парень моего брата, такой же желанный, как и в день нашей первой встречи. И злился, если в моих фантазиях появлялся лысый, тощий незнакомец в жутких татуировках. Незнакомец в коме, стоит добавить. Я чувствовал его так, словно он находился не за океаном, а совсем рядом. Его запах снова скручивал внутренности в узел и дурманил голову.

Обмотавшись полотенцем, я вернулся в комнату и застал там Дэйви. Он сидел на кровати, подобрав под себя ноги и излучая сексуальность. На нём была длинная майка, чуть прозрачная, идеально дополнявшая его образ привидения, и если бы не его бесплотность, искушение было бы непреодолимым.

Знал ли он, что творил? Сейчас и когда звонил мне, обещая вернуться?

- Что ты здесь делаешь?

- Я беспокоился. Тебе плохо, я же вижу. Не могу просто сидеть в своей комнате, когда ты тут...

Дэйви не закончил фразу, но по тому, как беспомощно протянул в мою сторону руку, а потом, словно опомнившись, опустил её, я понял, что он хотел сказать: 'Я скучаю по тебе. До сих пор...'

Ох уж это его 'вижу'. У Дэйви оно значит - слышу, чувствую, знаю. Сканер, который не обманешь мнимой бодростью и поддельной улыбкой. Его эмоции всегда искренние и сильные, как будто материальные, меня от них то в жар, то в холод кидает. Когда Дэйви говорит 'люблю', ему невозможно не верить. Если бы я мог распознать в нём хотя бы грамм фальши, то давно бы выкинул его из головы и жил своей жизнью.

- Скажи мне, Дэйви, какую роль во всей этой затее играешь ты?

- Что?

- Не прикидывайся, будто ничего не понимаешь. Где ты сейчас на самом деле, Дэйви? Эта чёртова голограмма сводит меня с ума.

- Зачем ты так? - его губы обиженно поджались, а в глазах появился влажный блеск. Никто не может заставить меня чувствовать себя мудаком так, как это умеет делать он. - Почему ты называешь меня голограммой? Вчера и вот сегодня опять.

Он встал, подошёл ко мне, и его пальцы невесомо сомкнулись на моих запястьях. Это было уже слишком. Я просто прошёл сквозь него, желая показать, что больше не хочу участвовать в этом спектакле.

Дэйви упал и скорчился на полу. Выглядело это ужасно.

'Держи себя в руках, это только кажется, словно ты ударил его - слабого, незрячего. Это иллюзия. Обман', - приказал я себе.

- Больно, - прошептал Дэйви, и голограммные слёзы щедро брызнули из его глаз. - Не думал, что ты когда-нибудь...

'Я бы в жизни на тебя руку не поднял!' - я был в бешенстве, мне хотелось кричать об этом, но как только я приблизился к нему, он отшатнулся, будто я действительно мог его обидеть.

Даже в виде голограммы он сводил меня с ума, заставлял чувствовать себя последним дерьмом.

- Прости. Мне жаль.

Он кивнул, вздёрнул руку вверх и стал слепо шарить по воздуху, пока я не позволил ему переплести его призрачные пальцы с моими. Было так странно смотреть на него, касаться, но не чувствовать ни его веса, ни его тепла.

'Ты бы ведь не стал играть в эту глупую игру, если бы у тебя не было на то серьёзных причин?' - я заглянул ему в лицо и вдруг понял, что для него это не игра. Он действительно верит во всё, что происходит.

Я положил его руку к себе на шею и подхватил его на руки, как если бы он был настоящим. Даже немного подкинул, вроде более удобно перераспределяя его вес, и Дэйви сразу же успокоился, обмяк в моих объятьях. Это было жутко, у меня даже мороз по коже пошёл.

- Я знаю, что ты до сих пор не простил меня и злишься. Но я не специально, Хью. Я хотел сказать тебе тогда, но просто сам толком не понимал, что происходит. Ты же помнишь, я просил тебя поехать в гостиницу. Я не хотел, чтобы всё так вышло. Ты ведь веришь мне, Хью?

- Конечно, Дэйви.

- Я не должен этого говорить, но мне тебя не хватает. Я скучаю. Очень.

Очередной удар под дых и у меня еле хватает терпения не психануть, сделать всё правильно - открыть дверь в их с Гэбом комнату и осторожно уложить его на широкую, аккуратно заправленную кровать.

- Зачем ты мне позвонил тогда ночью и сказал, что уйдёшь от Гэба?

- Я хотел уйти, правда. Хотел, но не смог, - он снова ухватил меня за руку и потёрся щекой о мою ладонь. - Я принадлежу ему... пусть и не выбирал его сердцем. Но тогда я попытался - купил билеты и позвонил тебе. Помню, как сел в авиетку, чтобы поехать в аэропорт, а потом снова проснулся здесь. Теперь он не позволяет мне выходить из дома. Я даже позвонить никому не могу. Я так рад, что ты приехал, Хью.

- В смысле, не позволяет?

Дэйви указал пальцем на тонкий ошейник на своей шее, похожий на обычное украшение.

- Он блокирует все мои попытки выйти на любые внешние сети. Я здесь заперт.

- Что здесь вообще происходит? - я бы обнял его, если бы только мог, но пустота в моих руках усугубляла ощущение абсурда и нелепости всего происходящего. - Что случилось с тобой и Гэбом?

- Что ты имеешь в виду? - его брови удивлённо вспорхнули вверх.

- Почему Гэб ходит в костюме четырёхрукого робота, а ты... где ты сейчас на самом деле, Дэйви? Скажи мне, и тогда я смогу помочь тебе.

- О чём ты? Я не понимаю. Ты сейчас очень странно ведёшь себя, Хью.

Он поёжился, и я понял, что он не лжёт.

- Ты ведь вчера был с нами и слышал, что мы говорили о клинике 'Исцеление'. Ты что-нибудь об этом заешь?

- Да, - он виновато покачал головой и продолжил: - В этой клинике был тот, с кем ты можешь быть счастлив. Прости, мне нелегко думать о нём без неприязни. Это ревность, и это плохо. Но Габриэль сказал, что он - твоя абсолютная пара. И мне жаль, что он сейчас в коме. Наверное, если бы можно было с ним познакомиться, я бы так не нервничал. Надеюсь, он замечательный. Я правда хочу, чтобы ты был счастлив, Хью.