"Ты кто?" —
Вопросил ее серый недремлющий волк.
Она отвечала:
"Сама не возьму еще в толк!
Любовь я. Но только сама я еще не пойму,
К чему я Любовь и Любовь я сегодня к кому?
Я эту загадку боюсь разгадать, Ваша Пасть!
Любовью к порядку зовет меня твердая Власть.
Любовью к доходам меня называют дельцы,
Любовью к походам считают меня удальцы,
Любовью к милому я в девичьих песнях зовусь,
Любовью к былому зовет меня бабушка Грусть,
Любовью к природе меня называет мудрец,
Любовью к свободе я вечно зовусь, наконец!"
И это последнее
Вдруг прозвучало как гром!
Любовью к свободе восстала Любовь во весь рост
"Прожорливый волк, убирайся отсюда добром!"
И волк убежал,
Поджимая свой дьявольский хвост.
(1966)
"Не Пожаловал Деревни мне…"{547}
Не
Пожаловал
Деревни мне
Никакой великий князь,
Но пожаловал в деревню я,
За спокойствием гонясь:
Жаждал я резьбы по дереву
На бревенчатой стене,
Но деревня мне отмерила
И пожаловала мне
Вместе с ликом богородицы
С византийских образов
И жучка, который водится
Меж бревенчатых пазов.
Да в пудах металла ржавого
Свалок битое стекло —
Всё, что выброшено к дьяволу,
Всё, чье время истекло.
За деревней
В куче мусорной
Я нашел кусок резьбы
Деревянной от избы.
Эту вещь я заберу с собой,
Но возьму и глаз мерцание
По осенним вечерам
При ревнивом созерцании
Телевизорных программ.
(1966)
Единая стезя{548}
Что говорить,
Я видел города.
Будь житель их латинянин, германец,
Порой глядишь: седая борода,
А на лице пылающий румянец.
Да то же самое и молодежь…
Зачем всё время на нее сердиться?
Куда ни глянь, повсюду ты найдешь
Живые, человеческие лица.
Всегда найдется
Некий круг людей,
Связуемых порукой круговою,
В конечной степени, за всё живое,
Каким бы ты наречьем ни владей.
Так Маркс и Энгельс были заодно
Не только с Дарвином, но и с Ван-Гогом
[418]
,
И с Герценом, и с Уитменом
[419]
, но
Совсем по разным идучи дорогам
Навстречу бедам, радостям, тревогам,
Как будто
Мир
Един
Давным-давно!
(1966)
Стачка{549}
Воображение бастует:
Полна словами голова,
Но сердятся и протестуют
Встревоженные слова.
Они взывают: "Добываем
Себе права. А у кого?
Не ты ли сам себе хозяин?
Не у тебя ли самого?"
Но забастовщикам на смену
Слова-штрейкбрехеры спешат,
Но нет, готовы на измену,
Они вопроса не решат!
Не кланяйтесь, голов не гните,
Угодничеством не помочь!
И вы, пикетчики, гоните
Их, унижающихся, прочь!
И в результате свалки, схватки
Штрейкбрехеры побеждены.
Бегут. И добрые порядки д
Решительно наведены.
И вновь колеса закрутились,
И, все сомнения поправ,
Слова работают. Добились
Они своих законных прав!
(1966)
"О великие начала Девятнадцатого века!.."{550}
О великие начала Девятнадцатого века!
Помню, как меня встречала, молодого человека, старая библиотека.
Пыль. Ветшающая мебель. А на полках Кант и Гегель.
"Кант и Гегель, да и Шеллинг
[420]
, ни к чему тебе, бездельник!"
Нет, бездельником я не был, ибо через быль и небыль,
Через ветхие страницы старых энциклопедистов,
