Что тут началось! Гости повскакивали с мест: одни кричали точно безумные, другие поднимали кубки, третьи спорили, какой смертью должен умереть нарушитель границы. Кто-то предложил отвести пленника в городскую тюрьму, но отец решительно воспротивился этому. Он хотел пожинать плоды «победы» сам, не деля ее с кем бы то ни было. Палачом он тоже решил быть сам. «Он умрет так, как я пожелаю! Одно я вам обещаю, друзья мои, умирать ему придется о-о-очень долго!» — заявил мой папаша. Его слова встретили громовыми воплями одобрения. Что было потом, даже вспоминать стыдно. Уважаемые люди вели себя точно стая чудовищ. Они швыряли в связанного поверженного врага объедками, оскорбляли его, некоторые рвались подойти поближе. Я решительно направился к отцу и сказал: «Если не хочешь чтобы толпа разорвала этого несчастного, немедленно отправь его с глаз долой! Иначе рискуешь остаться без развлечения и славы убийцы». Его мутные от выпитого вина глаза остановились на мне: «Завидуешь? Это хорошо, щенок, завидуй. Вот тебе мой приказ: забирай этого неудачника и отведи его в подвал, отвечаешь за него головой!». Он схватил меня за ворот куртки и силой заставил наклониться еще ниже: «Я ненавижу тебя, щенок! Давно бы прибил, если бы мог! А теперь иди и стереги мою добычу!».

Но одному мне было не отбить Вейна у жаждущих крови гостей, и тогда на помощь пришли друзья и братец. Он боялся, что я каким-то образом лишу его славы. Пленника мы отвели в подвал, Карен лично проверил крепость ремней и для верности связал псу еще и ноги. Мы договорились дежурить по трое, сменяя друг друга каждые три часа всю ночь. Себе я выбрал последние часы перед рассветом — время, когда дремлют даже самые стойкие стражи. У меня был план. И, как мне тогда казалось, очень удачный. Я собирался подсыпать в вино сонного порошка и напоить тех, кто будет сторожить пленника вместе со мной. Потом хотел освободить Вейна и вывести его из города (что было очень сложно, но выполнимо), затем вернуться и тоже напиться своего же зелья. Когда утром придут за псом, то увидят открытый подвал и нас спящих неестественно крепким сном. Конечно, нас накажут, но не убьют. А удары плетью вполне можно вынести. Мне было не по себе от того, что я подставлял под бой спины ребят, но поступить по-другому просто не мог. Все шло как по маслу. Я не спал всю ночь, готовился к побегу. Наконец, время моего дежурства наступило. Возле подвала повстречался зевающий Карен — этот чудак просидел вместе с охранниками почти всю ночь. Теперь же даже его валил с ног сон. Вместе со мной на дежурство пришли Ален и Зарен. Я выждал около часа, давая освободившимся охранникам улечься в постели, и приступил к выполнению своего плана. Ребята не отказались выпить немного вина, чтобы проснуться, как следует. Еще через пятнадцать минут парни мирно спали вповалку. Я тут же открыл подвал и спустился вниз. Вейн не бодрствовал, да и кто смог бы спать перед собственной казнью? Когда он увидел меня, то узнал сразу. Не знаю как, может быть по запаху.

— Пришел отдать мне долг, — прошептал он, видя, как я достаю кинжал. — Спасибо, что сделаешь все сам, добрый поступок тебе зачтется. Я готов.

Бедолага решил, что я пришел прикончить его, и благодарил меня за это. Видела бы ты его лицо, когда я перерезал ремни. Он глупо хлопал глазами, что-то бормотал — еле вытащил его из подвала. Спустя всего минуты три мы бежали по улице, но Вейн сильно хромал и не мог двигаться так быстро, как это было необходимо. Первоначальный план провалился, пришлось судорожно вспоминать укромное местечко, куда можно было бы спрятать раненного. Короче, в итоге я притащил его к Гвену. А тот как будто только этого и ждал, даже не удивился. Приказал засунуть Вейна в винный погреб и дал мне слово, что он не выдаст ни его, ни меня. С легким сердцем вернулся я опустевшему подвалу. Парни спали как младенцы. Я залпом выпил стакан вина и скоро уже валялся рядом с ними.

Проснулись мы от адского шума. Кто-то беспощадно бил меня по щекам и тряс так, что трещал ворот куртки. С трудом продрал глаза и увидел разъяренное лицо отца. Тот заметил, что я очнулся, и отпустил воротник, пнув меня ногой. «Щенок! Я убью тебя, где Пес?» — орал он. Я сделал самое тупое лицо, на какое только был способен и, пошатываясь, побрел в подвал. Вслед за мной потянулись мои незадачливые друзья. Подвал был пуст, ремни валялись там, где я их бросил. Шум все усиливался, подтянулся еще народ, нас троих схватили и поволокли ни куда-нибудь, а прямиком в городскую тюрьму. Конечно, это был свинский поступок по отношению к ребятам, но я был доволен собой.

А потом состоялся суд. Оказалось, что мать видела, как я брал ту злосчастную бутылку с вином, и чуть позже обнаружила пропажу сонного порошка из своей комнаты. Она все поняла и, не задумываясь, выдала меня. Правда, мотивом, по ее мнению, стала черная зависть к Карену: я, мол, не смог вынести триумфа брата. Как будто он выиграл минимум бой с десятью Псами, а не с одним, тем более что не в одиночку… Было бы чем гордиться! Но одного ее слова было не достаточно. Тогда мои родные уговорили Алена свидетельствовать против меня на суде. Зарен, как я потом узнал, послал их к демону. А вот Ален согласился. Мой бывший друг заявил, что опоенный зельем, он утратил способность двигаться, но видел и слышал, как я освободил пса и помог ему бежать. Решено было предать меня смерти. Вот так.

Я тоже не смог спать в ту ночь, которую считал последней. Все вспоминал, как защищал меня Зарен, выступая в роли свидетеля. Он не верил. И не он один, но защитников было слишком мало, а жаждущих моей крови много. Не знаю, как с ума не сошел тогда. На суде родители официально отказались от меня, а отец вообще рассказал, что я подкидыш. Грустно, не правда ли? — Эрик горько рассмеялся. — Я не утомил тебя своей длинной историей?

— Нет, я очень хочу услышать ее до конца, — напряженно хмурясь, откликнулась Ида.

— Что ж, осталось совсем немного. На рассвете в камеру явились трое: отец, главный судья и мой учитель Гвен мудрый. У меня сердце оборвалось, я подумал, что старик выдал Вейна, чтобы спасти своего ученика. Но все было совсем не так. Гвен посмотрел на меня и, обернувшись к спутникам, заговорил, презрительно растягивая слова, как он делал всегда, когда злился: «Что вы сделали с мальчиком? Он не совершеннолетний и не может нести ответственности за свои поступки наравне с взрослыми мужчинами!». Отец нетерпеливо отмахнулся: «До его совершеннолетия всего пара дней. Это все твои доводы, старый вожак? Тогда уйди и не мешай нам!». «Как ты смеешь так говорить со мной?» — мрачно спросил старик. Знаешь, мне было очень приятно видеть, как сник мой бывший папочка. А Гвен поинтересовался: «Ты подумал, что с тобой сделает брат мальчика, когда он приедет сюда? Сомневаюсь, что Дариену понравиться эта комедия с судом и приговором. Ты отказался от сына, Эрлибург? Прекрасно! Он не достиг зрелости на момент совершения преступления а, значит, и предавать его смерти никто из вас не имеет права. Лорд Дариен вас в порошок сотрет, если его младший брат умрет. Что теперь скажешь?» «Какой еще лорд Дариен?» — испуганно спросил судья. «Лорд Дариен Вега ванн Хариенбург» — с достоинством отчеканил старик. «Ты блефуешь, старый вожак! У этого щенка нет родственников!» — огрызнулся отец. «Есть и ты не хуже меня это знаешь, Дариен навестил тебя в прошлом году, он передал тебе крупную сумму денег в благодарность за воспитание Эрика и сказал, что пришлет приглашение из Академии для него, он и твоего сыночка обещал пристроить, но немного позже. Когда же письмо пришло, то ты не устоял против искушения и отправил этого бездаря и лентяя, я говорю о Карене. Отправь ты Эрика тогда, ни чего бы, ни случилось. И тебе гора с плеч. Но оставим глупые разговоры. Я требую, что не один волосок не упал с головы мальчика, он должен быть жив и здоров к приезду лорда Дариена. Я все сказал!» — Гвен поджал губы, чтобы не улыбнуться, очень уж ловко он меня спас.

Они удалились. Меня съедало любопытство: за такой короткий промежуток времени я потерял семью, но обрел старшего брата. Жаль, что Гвен не рассказал мне об этом раньше… Время шло, за мной никто не приходил, и я почти поверил, что выберусь из переделки живым. Наступила ночь, и заявились двое рослых парней из тюремной стражи. Они схватили меня и поволокли куда-то. От мечтаний о будущем я впал в черное отчаянье, но старался собрать волю в кулак и встретить смерть достойно. Наконец, стражники притащили меня на тюремный двор. Там стояла большая клетка, и меня затолкали в нее. Подошел тот, кого я привык считать своим отцом. «Что ж, мы не можем поступить с тобой так, как ты того заслуживаешь, но наказать тебя мы имеем право. Что там сказал этот выживший из ума старик? Ни один волосок? Жив и здоров? Да, пожалуйста! Супруга подсказала нам замечательный выход, ты будешь жить и мечтать о смерти, — злобно прошипел он».