Портье записал меня в книгу приезжих. Лицо этого портье показалось мне знакомым. (Я никогда не забываю человеческих лиц и то и дело удивляюсь, узнав кого-нибудь в общественном месте. Я вижу того же самого официанта в ресторане города, в котором я был пять месяцев назад, в самолете вижу ту же стюардессу, что была в прошлый раз, в кассе кинотеатра — ту же женщину, продающую билеты, за конторкой — того же портье. И всегда изумляюсь. Но я знаю, что это исключения. Человечество ужасает своей текучестью. Чаще всего выясняется, что официант тот уже не обслуживает даже самого себя. Стюардесса опустилась на землю. Женщина, сидевшей в кассе кинотеатра, уже не подпиливает ногтей, да они у нее уже и не растут. А портье никогда уже не будет стоять за конторкой…) Итак, я взял у портье ключ и поднялся к себе в номер. И оказалось, что лифт, в котором я поднимался, был в тот самый день проинспектирован самим Г. Р. Лиссом. Да-да, в тот самый день. Здесь было безопасно. Так написал Г. Р. Лисс. В лифте безопасно. Оставайтесь в лифте. В лифте убрано… Совет казался неплохим, но ведь и в лифте я был таким же постояльцем. Так что Г. Р. Лисс ошибался. Или же я его не понял? Возможно, он хотел сказать, что в безопасности находится сам лифт, а не люди, которые в него входят?.. Да, Г. Р. Лисс знает свое дело. Он старый лис. Лишнего не расскажет. Ни за что.
Я позвонил по телефону «обслуживание».
— Да, сэр? — ответили мне.
— Это постоялец из восемьсот четырнадцатого, — сказал я. И тут же подумал, что восемь плюс один плюс четыре будет тринадцать. Как же я не заметил этого раньше!.. — Пришлите мне обед.
— Простите, сэр?
— Пришлите мне обед.
— Чего бы вы хотели, сэр?
— Какая разница…
И я повесил трубку.
Через секунду телефон зазвонил. Это было «обслуживание», но голос не тот. Уже новый, подумал я. Текучесть, текучесть…
— Это джентльмен из восемьсот четырнадцатого, который только что звонил насчет обеда?
— Да, — ответил я. — Принесите, пожалуйста, как только будет готово.
— Как бы вы отнеслись к шатобриану?
— А это дорого?
— Ну…
— Это наше фирменное блюдо, сэр.
— Отлично…
— Очень хорошо, значит — шатобриан. И, наверное, вино? Вы не хотели бы взглянуть на нашу карту вин?
— Нет. Просто пришлите мне ваше лучшее вино. Две бутылки.
— Непременно! А вы не хотели бы… э-э…
— Чего?
— Вы не хотели бы развлечься?
— Нет, приятель, я сам себя развлекаю.
— Я понял. Очень хорошо, сэр.
— Понимаешь, приятель…
— Да, сэр?
— Этого с собой не заберешь…
Мне принесли обед; я с удовольствием съел его и угрюмо выпил две бутылки вина.
Потом я позвонил портье.
— Говорит постоялец из восемьсот четырнадцатого, — сказал я. — Вам известно, что восемь плюс один плюс четыре будет тринадцать?
— Простите, сэр?
— Я обратил внимание на кнопки в вашем лифте…
— А что, сэр, там что-то не в порядке?
— Можно и без «сэров», приятель. Все мы постояльцы…
— Сэр?
— Ну, как хочешь… Так вот, там нет тринадцатого этажа.
— Сэр?
— Там нет тринадцатого этажа. Есть двенадцатый и четырнадцатый, а тринадцатого нет.
— Видите ли, сэр, в отелях всегда так делают, — портье старался приноровиться к постояльцу, явно приехавшему из сельской глуши и к тому же в доску пьяному. — Многие из тех, кто у нас останавливается, суеверны, и им кажется…
— Это я понимаю, — перебил я его. — Но тринадцатый этаж — самый важный!
Тут портье, по-видимому, улыбнулся.
— Верните этаж на место! Вы меня поняли?
— Я этим займусь, сэр.
— Благодарю вас, — вежливо сказал я. — Я так и подумал, что нужно поставить вас в известность…
Повесив трубку, я сразу вспомнил, что мне нужно еще кое-что выяснить. И снова набрал номер портье.
— Это постоялец из восемьсот четырнадцатого… — сказал я ему.
— Да, сэр, — ответил портье. Он уже слегка устал от меня. Смех смехом, думал, наверно, он, но в городе принято соблюдать некоторые приличия.
— Джон Сэллоу в вашем отеле остановился? — спросил я.
Тут портье, несомненно, улыбнулся.
— Одну минуту, сэр, сейчас проверю.
На том конце провода воцарилось молчание. Потом портье сказал:
— Мне очень жаль, сэр, но среди наших постояльцев такого нет.
— Понимаю, понимаю, это как та глупость с тринадцатым этажом, да? В отелях всегда так делают, да? Из-за того, что многие суеверны?
— Может быть, посмотреть в предварительных заказах? — холодно спросил портье.
— Нет, не нужно. Но если он появится, скажите ему, что у постояльца из восемьсот четырнадцатого есть к нему дело.
И я повесил трубку.
Телефонную книгу я нашел в тумбочке у телефона. Открыл раздел «Отели» и стал звонить в один отель за другим, по алфавиту, и спрашивать Джона Сэллоу. Но его нигде не было. Оно и понятно, подумал я, разве ангелу смерти нужен номер в отеле? Как он будет расписываться в книге у портье? Как он заставит себя ездить в лифтах, проверенных Г. Р. Лиссом? Ведь ангел смерти — не постоялец!..
И я лег спать.
На следующий день в одиннадцать утра я был уже в гимнастическом зале. Я сразу отправился наверх, к менеджеру Ли Ли Медоузу. Ли Ли сидел, завернувшись в большой оранжевый плащ из верблюжьей шерсти, и беседовал с репортером. «Скажите, Ли Ли, это правда, что вы можете четырнадцать дней обходиться без воды?» — спрашивал его репортер.
— Ли Ли, — сказал я, подойдя к нему, — у меня к вам разговор.
— Сейчас я говорю с прессой, — ответил Ли Ли.
В этот момент репортер заметил одного борца и бросился к нему. Ли Ли сделал жест, чтобы его остановить, но репортер в ответ лишь улыбнулся и помахал рукой. Ли Ли обернулся ко мне:
— Ну, что у тебя стряслось?
— Сэллоу уже приехал? — сразу же спросил я. — Я обзвонил все отели.
Ли Ли нахмурился.
— Когда приедет, тогда и приедет… — пробормотал он.
— Мне нужно повидаться с ним до того, как мы выйдем на ринг.
Ли Ли посмотрел на меня с подозрением.
— А что это ты так разволновался? — спросил он.
— Мне просто нужно с ним потолковать.
— Вот как?.. А Боголаб как раз звонил мне насчет тебя. Сказал, что тебе неохота бороться со Жнецом. Что ты не хочешь проигрывать.
— Нет, я как раз хочу с ним бороться.
— А то из моих парней пятеро сказали, что они согласны на что угодно, но не на то, чтоб их бил Жнец…
— Нет, нет, Боголаб меня просто не понял. Я хочу бороться со Жнецом.
— Жнец тебя побьет. Тут ты ничего не сможешь сделать.
— Ясное дело. Просто я придумал один трюк и хотел бы с ним об этом поговорить, когда он приедет…
— Когда приедет, тогда и приедет.
— Значит, в Сент-Луисе его еще нет?
— Да откуда мне знать, где он?! Может, он гуляет сейчас по Маркет-стрит с какой-нибудь бабенкой. В Сент-Луисе не в Сент-Луисе — почем я знаю? Ведь этот старик… это такой старик, что…
— Ли Ли!
— Ну?
— Весь этот шум о Беспощадном Жнеце… Что вы об этом думаете?
— Великолепно задумано. Просто блестяще.
— Значит, вы совсем в это не верите?
— А что?
— Значит, это просто спектакль, все равно как с Повесой-Инкогнито?
— Не знаю. Но вот что я тебе скажу. Я организую матчи в Сент-Луисе с тридцать четвертого года. Вот с этого года я имею дело со Жнецом…
— Семнадцать лет, — сказал я.
— Так вот, малыш. Уже тогда, семнадцать лет тому назад, Жнец был стариком!
На пятницу у меня было намечено несколько поединков; я без всяких эмоций отработал эту повинность и к двум часам уже вернулся в свой номер.
Еще раз обзвонил все отели. На это ушло полтора часа. Я дал всем портье соответствующее поручение. Потом лег спать. Сон мой был беспокойным: мне снился Джон Сэллоу. В десять вечера я проснулся с головной болью. Показалось, что зазвонил телефон… Мне просто необходимо было поговорить с Сэллоу. Повеса-Инкогнито должен теперь раскрыть свою тайну. Миф обо мне был правдой. И миф о Сэллоу, возможно, тоже. И не случайно. Джек, как выяснилось, действительно построил дом… Мы с Сэллоу напоминали кинозвезд, которые играют сами себя. За маской Повесы-Инкогнито и вправду скрывался сын богача (по крайней мере, в духовном отношении) — скучающий баловень, начисто лишенный средств к существованию. К тому времени я успел забыть о смерти. Сэллоу мне напомнил. И мои переживания заставили меня вернуться внутрь самого себя. (Выходит, что в постояльце обитает постоялец?) Да, вот здесь я и живу, подумал я, вернувшись внутрь себя и осмотревшись. Теперь надо ждать звонка.
