Klusā daba ar resno māsasdēlu: Ion Sapdaru

Перевод Олег Панфил

Действующие лица:

Помпилий — 36 лет, племянник

Ванда — 72 года, тетушка

Чесония — 70 лет, тетушка

Мирела — 65 лет, тетушка

Лили — 20 лет, проститутка

Гостиная большой довоенной квартиры. Телевизор, кушетка, кресла, стол в центре комнаты. Она из дверей ведет в комнату Помпилия, где, вероятно, находится и кладовка. Другая дверь ведет на кухню. Коридор в холл, где находится входная дверь.

Мирела: Что такое?

Чесония: Ничего. А что — нельзя?

Мирела: Не понимаю, что тут смешного!

Чесония: Как ты залезешь в кладовку?! Ты нормальная?

Мирела: А если что случится?

Чесония: Что случится?! Не умрет он.

Мирела: А если она нападет на него или — не знаю — что-то взбредет ей в голову?

Чесония: Ты дура, ну что ей может взбрести?

Мирела: Не знаю. Захочет поиздеваться над ним.

Чесония: Ну мы ее припугнем, нет? Без всех этих дел, а то попадет. Но забраться в кладовку! Согласись, это чересчур!

Мирела: Что чересчур, женщина?! В первый раз же! Я боюсь за него.

Чесония: Как ты просидишь там целых два часа?!

Мирела: Разберусь.

Чесония: А если тебя приспичит…

Мирела: Ничего не приспичит! Чем что-то случится, лучше я пожертвую собой.

Чесония: А если ты закашляешься?

Мирела: Не закашляю.

Чесония: А если оцепенеешь?

Мирела: Разморожусь потом!

Чесония: А если сердце опять прихватит? Сердечный удар — молча?

Мирела: Скорее у меня будет приступ, если я не буду знать что там происходит.

Чесония: НУ хорошо, и как ты это проделаешь — будешь там торчать и подслушивать? Не стыдно?

Мирела: Нет!

Чесония: Я считаю, что ты просто-напросто старуха-извращенка.

Мирела: Спасибо. Зато ты — умная!

Ванда: Обе вы умные.

Чесония: Я считаю, нужно оставить парня в покое. Разберется сам, уже пора. Инстинкт продиктует ему, что делать.

Ванда: Почему же он не продиктовал ему до сих пор?

Чесония: Он поздно созрел. Его отец женился в 40.

Ванда: А до женитьбы у него был миллион приключений.

Мирела: А после женитьбы — еще миллион.

Чесония: Бедная мама.

Пауза

Мирела: Помните исполнительницу народных песен?

Чесония: Как же ее звали?

Мирела: У нее было такое…народное имя.

Ванда: Елена Кобылянски.

Мирела: Боже, какой блядью была эта женщина!

Чесония: Помните, мы ее хотели отравить на рождество?

Мирела: Это была идея Ванды.

Ванда: Ну откуда. Мне кажется, скорее это была твоя идея.

Мирела: Я была младшей. Кто бы меня послушал?

Чесония: Это предложила я.

Ванда: Если б нашли подходящий яд, точно отравили бы.

Мирела(Чесонии): Что ты ей подсыпала?

Чесония: Точно не помню, какие-то травы. Помню только, что ее рвало весь вечер. Не выходила из туалета.

Ванда: Ну и нахохотались мы тогда!

Чесония: Вы знаете, что я застукала их в постели? У меня поднялась температура и классная послала меня домой. Я вернулась на два часа раньше обычного и застала их воркующими.

Мирела: Поэтому отец так вел себя с тобой.

Чесония: Я могла попросить у него грузовик шоколадок или приказать передвинуть дом и он не отказал бы мне.

Ванда: Боялся мамы как огня.

Чесония: Поэтому он отдал меня на фигурное катание, чтобы я меньше была дома. Чтобы я не проболталась.

Ванда: Тебе это нравилось?

Чесония: Признаюсь честно — да.

Мирела: Почему ты столько молчала? Рассказала, только кода отец умер.

Чесония: Я поклялась. В тот день, после того, как он выгнал Кобылянски, он упал на колени предо мной и умолял не говорить маме. Впервые в жизни мужчина стоял на коленях передо мной.

Ванда: Слышишь, в первый раз! Как будто были и другие разы.

Чесония: Простите?

Мирела: Ну кто еще нафиг стоял перед тобой на коленях?

Чесония(уязвленно): Стояли!

Ванда: Когда?

Мирела: Кто?

Чесония: Многие мужчины. Я не обязана отчитываться!

Ванда: Врешь, Соня.

Мирела: Ну-ну.

Чесония: Да вы понятия не имеете, сколько мужчин пали к моим ногам!

Ванда: Чесония, сестренка, очнись. Какие мужчины?!

Мирела: Может во сне, ведь что наяву-то…

Чесония: Вы всегда завидовали мне. Это вы разлучили меня с Петенькой.

Мирела: Ничего себе! Мы? Почему это?

Чесония: Потому что вы западали на него! Потому что не могли допустить, чтобы за мной ухаживал мужчина! Вы постоянно сидели в засаде, как гадюки.

Ванда: Ты меня оскорбляешь, когда говоришь, что я западала на этого несчастного цыгана!

Чесония: Видишь, видишь! Потому что ты завистливая. Он не был цыганом.

Мирела: (Ванде) Он был не цыган, он был русским. Мама его была из Бессарабии.

Ванда: Русский, цыган — какая разница. В любом случае он мне не нравился.

Чесония: А вот и неправда! Строила ему глазки, я видела.

Ванда: Боже упаси! (Миреле) Мирела, ну скажи! Зачем мне строить ему глазки? Он же был никакой. И маме он не нравился. Помните, она говорила: «с этим парнем что-то не то, хворает, наверное, такой тощий!»

Мирела: И все накладывала ему в тарелку, чтобы он поправился.

Чесония(воспоминания нахлынули на нее): И он стеснялся, когда мама жалела его. «Ах, Петенька, да ты же не доел!»

Ванда(тоже уйдя в воспоминания, изображает его): «Целую ручки, мадам, целую ручки, но я больше не могу».

Чесония(весело смеется): А когда он разлил чай!

Ванда(снова подражая ему): «о, Иисусе, кажется, я разлил чай!»

Начинают хохотать втроем

Мирела(после паузы): Откуда он брал деньги на цветы?

Ванда: Думаю, цветы он воровал в ботаническом саду.

Чесония: У него был дядя в мэрии. Он давал ему иногда денег.

Ванда: Вранье опять! Это ты давала ему деньги.

Чесония: Я?! Как ты можешь так нагло врать?

Мирела: И я знала, что ты давала ему деньги на цветы для нас.

Ванда: Типа чтобы нас задобрить.

Чесония: Ага, значит, вы шпионили! Подслушивали.

Ванда: Не подслушивали. Он сам нам сказал.

Чесония(изумленно): Петенька? Мирела, скажи, что это неправда.

Мирела: Чесония, любовь, моя, это правда.

Чесония: Но… почему?…Не может быть! О господи, только не говорите, что он с вами секретничал!

Две сестры смотрят в замешательстве на Чезонию. Кто-то звонит в двери.