Мальчишка-конюх ковырял ногой в земле, опустив голову. Уши у него так и горели. Как его там Васка назвал? Фыльк?
Хозяйка проследила за Васкиным взглядом и скривилась, как будто маринованную сливу проглотила:
- Так это ваша... спутница?
Конечно, за сено Васка почти извинился, хотя с чего бы, так она тут же нашла другую причину для обвинений. Может, не стоило привлекать ее внимание? Да нет, вряд ли это сильно помогло бы...
- Да, это моя спутница. - Не стал отпираться Васка. - Что-то не так?
- Скажете еще - жена? - Ядовито поинтересовалась хозяйка.
- Нет, не скажу. Я еще раз спрашиваю, какие-то проблемы?
Васка потер рукой шею. Ковь высунулась из окна еще дальше, обеспокоенно всматриваясь в Васкино застывшее в гримасе легкого недоумения лицо. Он пока не понимал, в чем проблема, надеялся решить дело миром... Но вряд ли это устроит хозяйку.
- У нас тут порядочный постоялый двор!
Кто бы сомневался.
- Потому моя спутница его и выбрала. - Все тот же недоумевающий тон, - Я правильно понимаю, она же оплатила две комнаты?
- Пф-ф-ф! Да кого вы хотите обмануть! Вы же при всем честном народе вот прямо сейчас - пе-ре-ми-ги-ва-ли-╛и-ись! - Взвыла хозяйка, обличающе ткнув в Ковь пальцем.
Та едва сдержала смех: ну нет, она умная, она не будет усугублять ситуацию. Все-таки, как бы не была неприятна ей хозяйка, здесь же и правда неплохо готовят и вообще... не хотелось бы вылететь на улицу. Она же уже обустроилась.
Хотя... нет, не получится остаться. Она так сказала "перемигивались", как будто в смертном грехе уличала. Сейчас ведь и правда... уличит. Ума хватит.
- Поздоровались. - Поправил Васка. - Насколько я знаю, в этом нет ничего предосудительного.
- Блудливые отродья Ха! - Плюнула хозяйка.
- ...что? - Тихо спросил Васка, выпрямляясь, будто палку проглотил.
Хватило. Ума.
Ковь привыкла, что ее так называли, да что там, называли и похуже. Она, в общем-то, и не спорила особо. Чего спорить, если загубила свою репутацию давным-давно и так и не поняла, о чем тут жалеть? В Академии нравы вольные, может, есть в таких возгласах доля правды. Может, сама виновата: когда ходишь в мужских штанах, с мужской прической, что еще думать? Когда все твои подружки в деревне замуж вышли, а кто не вышел, тех уже года три как старыми девами в глаза величают? Вичка последняя была, да и то потому, что жениха из армии ждала... и дождалась свое одноногое счастье, и все как у людей...
А Кови от таких слов обидно всегда было чуть ли не до слез. Но еще расплакаться тут не хватало, обломится мымра сушеная на ее слезы смотреть.
А ведь Ковь понимала, к чему идет, но до последнего надеялась, что хозяйка не решится сказать прямо. Надеялась, что сможет потом Васку успокоить, и они останутся здесь жить, главное же с хозяйкой не пересекаться и все. А так тут хорошо.
Повариха хорошая, и вон, Фылек весь сгорбился, сопит, землю сапогом ковыряет, глаз поднять не может со стыда. И зря она о служанках плохо думала, всем же надо что-то есть и где-то работать... А в комнатах чистенько, славненько: не хозяйка же старалась. Такая переломится что-то сама делать, когда прислуга есть, не по чину ей.
Но Васка такого молча сносить не умел. Просыпался в нем сэр Васкилерох, который не в канаве родился - терпеть оскорбления всякой черни. Вторил согласно служитель Ха - Ха бог не лучше и не хуже других, не стоит оскорблять чужих богов.
- Что слышал! - Не унималась хозяйка, - Думаете, прикрылись разными комнатами, так никто не догадается? Скажи еще - она тебе сестра, ага!
- Я - сэр Васкилерох Диерлих. Какое право у тебя, кос-с-сть купеческая, меня оскорблять?
- Да хоть трижды сэр: много вас таких, с купленными именами по дороге ходит.
Васка положил ладонь на рукоять меча. Тут Ковь поняла: надо срочно хоть как-то человека успокоить. Она видела, как дрожат от бешенства его пальцы, видела, как он побледнел - хотя, казалось бы, куда ему бледнеть?
- Васка! Лови меня! - Рявкнула она, и, не дав ему задуматься, перескочила через подоконник.
Даже если не поймает - второй этаж, что с ней случится?
Поймал.
Со стороны других окон послышались одобрительные хлопки и свист.
- Васка, слушай, не унижайся. Не тебе на потеху толпе с этой швалью ругаться. - Тихонько шепнула Ковь, пока он не успел выпустить ее из объятий.
- Мы уходим. - Васка просто констатировал факт.
- Да. Но денег мы ей не оставим. Я заплатила задаток. Сходи пока, забери вещи. Второй этаж, третья и четвертая комнаты.
Васка резко кивнул Кови, отстранился, хлопнул по дороге к дому Фылька по плечу. Тот вздрогнул, посмотрел на каменное, неестественно-спокойное лицо Васки и без вопросов метнулся в конюшню.
Ковь уперла руки в бока.
- Мы уходим. Деньги верни.
- Смотрите-ка, кто объявился. Не стыдно обжиматься-то у всех на глазах?
- Не твое дело. Ты все равно своего добилась: больше мы тут обжиматься не будем и другим отсоветуем. Деньги возвращай, раз уж мы съезжаем.
Больше всего хотелось зажечь в руках огнешар и погонять эту гадину по двору с полчасика, но лучше было не рисковать, не в храмовом городе, да и покушение на жизнь и здоровье могли выдвинуть: мало ли, какие у нее родственнички в местной страже?
Вот дура, сама же сглазила. Хотела добрую ссору? Получила...
- Что? Какие еще деньги? Ты у меня ела? Ела. Жила полдня? Жила. Еще чего!
- Верни.
- С шалавы - по десятикратному тарифу. Еще накувыркаешь под ры-ы-ыцарем своим. Ничего я тебе не должна, девка. - и ведь верила в свою правоту.
Может, думает, что урок ей преподала?
Ковь почувствовала, как побежали по волосам искры. Она скрестила руки на груди, сжав кулаки так, что ногти впились в ладони. Нельзя колдовать. Так же, как нельзя сорваться и вцепиться гадине в длинные бесцветные патлы. Очень хочется, но нельзя.
- Я сейчас пойду за стражей. Разберемся, кто из нас шалава, а кто честная магичка с лицензией? Хотя... чего мне стража? Вижу, у вас тут кикимора домовая есть, слабенькая правда... Эй, выйди, покажись хозяйке, когда сродственница просит?
Показать - не напасть, тут не подкопается даже самый заинтересованный сыскарь.
На пороге, будто из воздуха, соткалась маленькая старушка, покачала укоризненно головой.
- Удружила. Она ж теперь храмовников наташшит, вонять тут будут палками своими, а я ж тута ешшо когда здесь был масляный магазин жила! У, молодежжь. Головой не думает. Не была б ты нашша магичка - ух, крепко бы осерчала!
Хозяйка завизжала. Громко, надрывно, схватилась за сердце, покраснела вся и грохнулась в обморок.
Выведший коней Фылек на это посмотрел и опрометью бросился в дом, притащил бадью воды и вылил на хозяйку. Ковь мысленно понадеялась, что вода была ледяной, и что хозяйка хорошенько простудится. Хотя надежды мало: ранняя осень, тепло еще...
Зрителей становилось все больше. Появление кикиморы встретила визгом не одна хозяйка, из окон высовывались любопытные личики служанок, так что была у хозяйки и подпевка. А вышедшая, будто бы воды набрать, Люта картинно осенила себя знаком солнца... Зря Ковь это затеяла: сейчас кто-нибудь из истовых солнцепоклонников в храм метнется и доказывай, что не применяла злокозненные чары.
Хозяйка встала, пошатываясь.
- Откуда у меня это... это...
- Ну так с вами ни один нормальный домовой не сладит. Коль хозяйка - кикимора, так и дома кикимора. Деньги!
- Эй! - Возразила со своего места кикимора, - ты нашу сестру-та не оскорбляй! Я здесся еще до масляного магазина все помню. Мой дом, я хозяйка - а она так... Завелась. - и противно захихикав, истаяла.
- Я магичка. - Просто сказала Ковь. - Мой спутник - высокородный рыцарь. Давайте мы не будем ссориться и просто расстанемся по-хорошему? Деньги!
- Да подавись ты своими грязными деньгами! Ты и твой хахаль! - Взвизгнула хозяйка, метнув в Ковь серебрушкой.
- Угу. - Ковь поймала ее на лету, протерла полой рубахи, положила в мешочек на поясе. - Скажи спасибо, что я не заявлю на тебя в стражу за оскорбления, и Васку упрошу не заявлять.
