Чанёлю тут же полезли в голову мысли о новых прорехах в ограждении и шастающих повсюду в количестве акулах. Он немедленно замахал длинными конечностями, изображая собой ветряную мельницу, чтобы привлечь внимание Солли и выманить её из воды.

— Кошмар! Кто только пустил в воду ребёнка? А вдруг какая напасть?

— Какая ещё напасть? — заворчали у него за спиной. — Тут дельфины. Никакой напасти.

— А, господин Бён… Немедленно извлеките ребёнка из воды! И вообще, это моя девочка. Что она вообще тут делает?

— Ещё чего! С каких это пор Солли — ваша девочка? — немедленно «распушил хвост» Бён Бэкхён и грозно подбоченился. — Вы вообще себя в зеркале видели?

— А это тут при чём? — опешил от неожиданного выпада Чанёль и замер со странно вскинутыми руками, перестав изображать ветряную мельницу. — И Солли — дочь моего друга.

— Солли — дочь моего друга, — возразил Бэкхён, подчеркнув интонацией слово «моего» в противовес Чанёлю.

— Нет уж! Чонин — мой…

— Да что вы говорите? Я его знаю больше четырёх лет! Чонин — мой…

— Да вот ещё! Ты, мелкий…

Оба заткнулись и озадаченно посмотрели вниз. Солли подплыла к ним и сосредоточенно дёргала их за штанины. Убедившись, что она добилась внимания, девочка сосредоточенно неспешными жестами категорично объяснила «двум упрямым и глупым дядям»:

— Хватит делить моего папу. Он всё равно только мой.

— Вот так вот, — подытожил Бэкхён, быстрее разобравшись в плавных жестах Солли.

— Солли, что ты тут делаешь? И где вообще твой папа?

Солли выбралась из воды, сосредоточенно помахала дельфинам и тогда только соизволила перейти к объяснениям. В результате Чанёль узнал, что Солли обещали дельфинов, поэтому Чонин привёз её к Бэкхёну и попросил присмотреть, предупредил, что вечером её заберёт Чанёль и «покатает на паровозике» и «на лошадке», а утром Чонин снова за ней придёт. Разумеется, в качестве паровозика и лошадки выступал сам Чанёль собственной персоной.

— А куда он сам делся? — Чанёль поправил чёлку Солли и слабо ей улыбнулся.

Солли сосредоточенно нахмурилась, будто прислушиваясь к чему-то далёкому, потом неохотно ответила быстрыми жестами:

— Папе больно. И плохо. Ему нужно на время спрятаться ото всех. Но он так не сделал.

Бэкхён с заинтересованным видом тоже опустился на корточки рядом с Чанёлем и заглянул Солли в лицо.

— Откуда ты знаешь, что ему плохо?

— Тут. — Солли прикоснулась пальчиком к собственному виску. — Я всегда знаю. Я слышу его. Или вижу. Или всё сразу. Он всегда здесь.

Бэкхён заметно побледнел и нервно покосился на Чанёля.

— А ты знаешь, где он сейчас?

— Знаю.

— И что он делает?

— Это вас не касается.

Бэкхён закусил губу, но спросил всё же опять:

— А он? Он знает, где ты? Тоже тут? — Бэкхён неуверенно прикоснулся пальцем к виску.

Солли ничего не ответила, даже сжала кулачки в знак молчания и нежелания отвечать.

— А ты знаешь только о нём, или о других тоже?

— Чувствую. Других. Здесь. По-другому. Про папу всегда знаю точно. Про других… слабо. Обезьянка любит папу. Я знаю. Дядя Чанёль любит папу, я тоже знаю. Здесь. Как дельфины. Когда не надо говорить. Всё есть тут. Вот так. — Солли вдруг протянула руку и прикоснулась пальцами ко лбу Бэкхёна. — Так лучше. Как картинки на стекле, только обрызганные водой. Иногда трудно разобрать. У дельфинчиков хорошо получается. У меня не так.

— Пойдём переодеваться, — оклемавшись, предложил Бэкхён, поднялся и поспешил в кабинет. Ничего не понимающий Чанёль рванул следом.

— Что… Что это…

— Тише! — Бэкхён упал в кресло и прижал ладонь к глазам. — Эмпатия? Господи, только этого не хватало!

— Что? Солли мысли читает?

— Вряд ли. Если бы читала, она бы сказала, что делает в точности то же, что и дельфины. Но она сказала, что это просто похоже, но не так. Хотя чёрт его знает. Кажется, по отношению к Чонину это и впрямь может быть телепатия. У них идентичный геном и нет блока в воспоминаниях. Она помнит всё, что помнил Чонин. Так, дай подумать… Солли пережила воспоминания Чонина и перестала разговаривать, так? Что, если её способности — результат именно этого. Она не говорит и не слышит, но потребность в общении осталась. И вот… Чёрт, но что же тогда с Чонином? Солли так и не сказала, умеет ли он это. И точно эмпатия, не больше. Господи, если об этом станет известно…

— Что будет тогда? — насторожился Чанёль, опустившись в кресло у стола.

— Не знаю. Уже ведь запущен процесс по делу о краже генома Чонина, ты слышал, наверное?

Чанёль кивнул.

— Хань внёс изменение в геном. Минимальное. И Чонин получил этот изменённый геном четыре года назад. Но дело точно не в нём, потому что у Солли исходный геном Чонина — без изменений. Всё, я ничего уже не понимаю! — Бэкхён обмяк в кресле без сил. — Хотя… А если это объясняет, почему связь Чонина с Каем была настолько сильной и тесной? Почему он продолжал осознавать себя даже в криокамере? И, возможно, ему удавалось воздействовать на Кая таким способом? А если это именно он заставил Кая вернуться в Сеул, чтобы дать шанс им обоим? Чёрт-чёрт-чёрт… Эмпатия — это не такая уж и редкость. Она чаще встречается у кровных родственников, а Солли — это ребёнок, смоделированный на базе генома Чонина и как его замена. Эмпатия в их случае вероятна и объяснима. Но то, что Солли может так же легко чувствовать любого другого человека… И если Чонин тоже может…

Чанёль вдруг уставился на собственные руки.

— Что?

— Нет, ничего, наверное.

— Нет уж, выкладывай.

— Ну… — Чанёль помялся. — Чонин не всегда дослушивает до конца фразы, как будто знает уже, чем они закончатся. И с ним бесполезно играть в покер. Вообще бесполезно. Он всегда как будто точно знает, что у противника на руках. Часто во время операций он заранее знает, как поступит террорист. Хотя говорили, что он всегда умел с поразительной точностью предвидеть действия террористов. Ещё до… до всего, что случилось тогда. Но это всё. И я бы не назвал его чувствительным к другим, если честно. И не сказал бы, что у него хорошая интуиция. По-моему, на эмпата он точно не тянет. У него с собственными эмоциями проблемы ещё какие. Более или менее открытый он только с теми, с кем достаточно близок.

— Одно другому не мешает. Насколько помню научные выкладки, эмпаты в большинстве своём могли похвастать той же проблемой с эмоциями, что и у Чонина. Выражать собственные эмоции им всегда в разы сложнее, чем чувствовать чужие.

— Я думаю, проще спросить самого Чонина, может ли он делать то же, что и Солли. Потому что Солли не скажет. Солли всегда очень болезненно реагирует на всё, что касается Чонина. И если это правда, что она хранит в себе его воспоминания, то неудивительно. Если с Чонином что-то случится, Солли этого не вынесет. Она ведь, получается, фактически видела уже одну его смерть. Вряд ли она хочет увидеть нечто подобное ещё раз. Достаточно вспомнить, как она реагирует на людей, которым Чонин не по душе.

Бэкхён тяжело вздохнул.

— Мне кажется, Солли видела больше, чем одну его смерть. Солли ещё видела и Кая, потому что геном взяли незадолго до операции, а Чонин ни хрена в криокамере не спал, а занимался бурной деятельностью в другом теле. И я сильно подозреваю, что Солли в курсе тех приступов, что были у Кая. Хуже того, она в курсе всего, что с Каем происходило, что он медленно умирал. И в курсе, что, когда и как он чувствовал. Странно, что она не воткнула ножницы Ханю в шею. Разве только… разве только, Солли знает, что чувствует Хань. И это…

========== 12 ==========

Комментарий к 12

Держитесь, котики ♥

Всё будет хорошо!

Ваша Бета с очередной главой в лапках

◄ 12 ►

Хань сонно обнял скомканное одеяло, лениво повёл ладонью по смятым простыням за спиной. Ткань ещё хранила тепло. Он резко сел и огляделся. Выхватил взглядом тень у двери и моргнул.

Чонин успел сбегать в душ и найти чёртов комбинезон. Как раз затянул ремень на поясе и поправлял воротник.