— Доктор, выглядите бледновато. Чонин, хмурое солнышко, улыбайся и пой. Мы с роднёй едем к побережью, я Солли заберу с нами, ты ж не против? Покатаемся на катере и посмотрим ферму на островах. Вернёмся утречком, и я Солли тебе сразу верну, да, крошка?

Солли не поняла, о чём говорил Чанёль, но уловила, что её одобрения ждут, так что она пригладила ладошкой взъерошенные волосы Чанёля и улыбнулась.

Чонин быстро сказал ей что-то жестами. Хань предположил, что Чонин просто «перевёл» ей слова Чанёля о грядущей поездке на побережье.

— Ну, мы побежали? — Чанёль помахал рукой сразу всем и рванул к выходу, унося Солли на плечах и на ходу громко высказывая пожелания по поводу хорошего дня.

Чонин сунул руки в карманы комбинезона и покосился на Ханя. Пожалуй, Хань напрасно опасался, что он не придёт на обследование. Чонин, очевидно, собирался прийти во второй половине дня, раз договорился с Чанёлем по поводу Солли.

— Нам пора, — он улыбнулся Сэхуну и Тао, — рад был вас видеть. Как практика?

— Ну… — Тао вновь переводил растерянный взгляд с Ханя на Чонина и обратно.

— Всё хорошо, хён, — уверенно отозвался Сэхун, но смотрел он при этом на Чонина. Тот сохранял завидное спокойствие, лишь коротко спросил:

— Вы на машине?

Хань кивнул ему в ответ.

— Тогда нам в самом деле пора. Приятно было познакомиться. Тао. Сэхун. — Чонин прошёл мимо ребят и направился к выходу тем же путём, что пару минут назад Чанёль. Хань кинулся следом за ним, догнал и зашагал рядом. Он молчал, хотя стоило бы открыть карты. После того, что он наплёл Сэхуну и Тао, у Чонина должны были возникнуть вопросы. Если он не обладал воспоминаниями Кая. И вопросов не будет, если Чонин и Кай…

Хань молчал именно поэтому. Он ждал, потому что хотел знать ответ.

На стоянке он распахнул дверцу перед Чонином. Тот проскользнул мимо и забрался в салон. Молча. Ханю оставалось лишь разглядывать его профиль и продолжать гадать. Он мягко захлопнул дверцу, обошёл машину спереди и устроился на месте водителя.

Дорога много времени не заняла, но Чонин не задавал вопросов. Ни о чём не спросил даже тогда, когда Хань свернул к подземной стоянке, а после заглушил мотор.

Хань неохотно разжал пальцы и позволил ладоням соскользнуть с руля, сделал глубокий вдох и тихо начал трудный разговор:

— Ты ведь помнишь, так? Ты всё помнишь?

Чонин даже не повернул к нему голову — продолжал смотреть вперёд. И молчал.

— И меня ты тоже помнишь. — Это уже был не вопрос.

Хань напряжённо вглядывался в Чонина, пытался прочесть хоть что-нибудь в неподвижном лице. Резкие черты, строгий профиль, плотно сжатые губы… Потребовалось время, чтобы Хань заметил стиснутый кулак и побелевшие костяшки, смятую тёмную ткань комбинезона.

Но Чонин молчал и не смотрел на него.

Чунмён говорил, что воспоминания Чонина и Кая должны были соединиться вместе. Для Чонина Хань, наверное, был никем, но для Кая Хань был всем. Так что же? Чонина сейчас было больше, чем Кая? Но если больше, почему он не обвинил Ханя в том, в чём должен был обвинить? А если Кая больше, чем Чонина… Тогда почему он продолжал молчать? Или же Чунмён в чём-то ошибался?

Хань сам не знал, чего он ждал бы от Чонина: ненависти, обвинений в свой адрес, любви или ещё чего-нибудь, что позволило бы ему понять чувства Чонина. Понять, в чём именно винил его Чонин.

Пока он занимался самокопанием и сидел в ожидании, Чонин тронул ручку дверцы, распахнул её и покинул салон. Хань тоже подорвался, выскочил из машины и подошёл к Чонину. Тот привычно сунул руки в карманы и предсказуемо отвернулся.

— Нам нужно поговорить, определённо. Так не может больше продолжаться, — убеждённо высказался Хань и сдвинулся с места, чтобы заглянуть Чонину в лицо. Но Чонин вновь отвернулся.

— Вы ошибаетесь, доктор Лу. Я вас не знаю.

— Знает Кай, — упрямо произнёс Хань, вытянул руку и вцепился пальцами в рукав комбинезона, чтобы заставить Чонина развернуться к нему лицом. Чонин не собирался этого делать, так что пришлось приложить усилия.

Хань замер под пристальным взглядом, когда ему наконец удалось повернуть Чонина к себе. Он честно пытался разобраться в том сплаве эмоций, что читал сейчас в тёмных глазах Чонина, но выходило не очень.

— Кай знает меня. И ты — тоже, — тихо повторил Хань. — Ты ещё не устал делать вид, будто бы ничего не помнишь?

— Если ты устал бояться, то можешь забыть об этом. Кая не существует. Никогда не существовало. Как и его воспоминаний. Я не знаю вас, доктор Лу. И я устал. От ваших непонятных вопросов и намёков. Просто делайте вашу работу. Я всего лишь ваш пациент.

Хань стиснул кулаки. Если бы взглядом можно было испепелять, то Чонину полагалось бы осыпаться сейчас горсткой праха.

— Думаешь, выбрал идеальную линию защиты? Если ты ничего не помнишь, то почему не спросил, откуда я знаю Кая? Или откуда Сэхун и Тао знают? Но тебе же даже интересно не было! Ты не спросил у них о Кае ничего! И у меня не спросил! Значит, ты отлично всё помнишь…

Хань умолк от неожиданности, потому что Чонин просто обошёл его по дуге и зашагал к лифту.

— Эй, я ещё не закончил!

— А я не намерен выслушивать ваш бред. Обратитесь к специалистам. Аналитикам каким-нибудь. Психо, например.

— Кай…

Вот теперь подействовало. Чонин рванул его за воротник, подтащил к себе и едва слышно проговорил, обжигая горячим дыханием скулу:

— Просто отстань от меня. Я не желаю даже видеть тебя, но у меня нет выбора. Каких бы теней из прошлого ты ни боялся, можешь жить спокойно и без страха. Всё прочее тебя не касается.

Чонин столь же резко отпустил воротник, сделал шаг назад и продолжил путь к лифту. Хань остался стоять на месте. Переваривал услышанное, тяжёло дышал и сжимал кулаки с такой силой, что раздирал в кровь кожу на внутренней стороне ладоней. Закусил на миг губу и затем крикнул вслед Чонину:

— Но ты всё ещё мой эксперимент! Мой, слышишь? И ты не можешь это изменить!

Если после этих слов Чонин убил бы его, Хань воспринял бы это со спокойной душой. В конце концов, он ляпнул это от отчаяния, чтобы хоть как-то встряхнуть Чонина и лишить его равновесия. Только лишённый равновесия Чонин допускал ошибки и позволял увидеть то, что прятал в иное время.

Сейчас увидеть ничего не удавалось, лишь напряжённую спину Чонина. Он остановился после слов Ханя, застыл на месте, как статуя.

Хань с опаской приблизился к нему, сделал ещё пару шагов и с робостью прикоснулся ладонью к плечу.

— Прости, но нам, правда, необходимо поговорить. Потому что дальше так просто нельзя…

— Убери руку.

Хань отдёрнул ладонь от плеча Чонина. Вовремя. Створки лифта разомкнулись, они зашли внутрь и остановились в разных углах — подальше друг от друга. Ханю никак не удавалось выровнять дыхание и унять сердце, быстро стучавшее в груди. Он отчаянно пытался успокоиться, но добился лишь того, что ладони стали влажными от пота. Смотреть на Чонина было страшно. Хань не ломал себе голову предположениями по поводу возможной реакции Чонина на открытое предложение поговорить, но такой вот реакции точно не ожидал. Он даже не знал, как это понимать вообще. Потому что, несмотря на всю резкость Чонина, на ненависть это не походило.

— Чонин… — Хань заткнулся, поскольку створки лифта разошлись и явили им приветливо улыбающегося Чунмёна.

— Вижу, вы взялись за ум. На обследование? — Чунмён зашёл в кабину лифта и остановился как раз между Ханем и Чонином.

— Именно, — коротко отозвался Чонин.

— Как раз проконтролирую, — кивнул Чунмён, и Хань тут же помрачнел. При свидетелях ему придётся играть по правилам Чонина, нравится это ему или нет. Он осторожно повернул голову, чтобы взглянуть на Чонина, тот смотрел на панель с кнопками и казался погружённым в себя.

— Как дела у Чжису? — негромко спросил у него Чунмён.

— Всё хорошо.

— А Солли сегодня не с тобой? У Чанёля, да?

Чонин просто слегка наклонил голову.

— Ты сам скоро начнёшь разговаривать только жестами, как Солли. С людьми надо говорить.