— Но он находился в клинике под присмотром врачей, как и вы.
— Точно. Более того, способ. Неоправданно жестокий. Достаточно было бы просто убить. Стандартно как-нибудь.
— Вторая версия?
— Она тоже достаточно очевидна, — Крис пожал плечами, снова откинулся на спинку стула и сделал глоток кофе. — Эти шестеро сбежали, опасаясь наказания. Могли повздорить или ещё что-то не поделить. Ну и самых буйных или несогласных успокоили. Или те двое хотели вернуться, а остальные опасались, что им что-то известно. Или ещё нечто в таком духе. Я бы не удивился. Они ведь уже один раз попытались воздействовать на сверстника с позиции силы. Что мешало им повторить это?
Момсен тоже откинулся на спинку стула и слегка нахмурился.
— Господин Ву, вы ведёте ежедневник?
— А надо?
— Так было бы проще узнать, где вы были в определённые дни. Например, после того, как ваш подопечный оказался в клинике.
— Я проводил с ним всё время. Чуть больше недели. Уходил только на занятия или чтобы выспаться дома. Здесь.
— Ясно. Вы не против, если мы перед уходом осмотрим вашу машину?
— Пожалуйста. — Осматривать машину Криса они не имели права без предъявления соответствующих документов, но Крис мог согласиться по доброй воле. И уж лучше так, чем давать повод для подозрений и требовать всех положенных бумаг. Всё равно осмотр машины никому и ничего не даст. Да и счётчик там за пятнадцать лет такой, словно Крис объездил вдоль и поперёк всю Северную Америку.
— А вы хотите знать, как умерли эти ребята?
— Вряд ли вы мне скажете. Я ведь знаю, что такая информация не подлежит разглашению.
— Конечно. Но я уже показал снимки вашему подопечному. Думаю, вы всё равно узнаете так или иначе. Вот.
Момсен придвинул к Крису стопку фотографий. Крис, поколебавшись, взял верхний снимок, потом следующий… Закончив, он бросил мрачный взгляд на Момсена.
— Вы показали это ребёнку? Вы в своём уме? Выглядит просто ужасно, но я не представляю, какова причина смерти.
— Не волнуйтесь, никто сразу не понял. В каждого из них засунули по пустой бутылке из-под пива. В задний проход. Без особых церемоний, как понимаете. Довольно болезненная процедура. И, наверное, этого было бы достаточно, чтобы они умерли, если бы не получили вовремя медицинскую помощь. Но убийца действовал наверняка. Засунув в жертву бутылку, он бил после так, чтобы бутылка треснула внутри и изрезала внутренности осколками. Долгая и мучительная смерть. Хотя это косвенно подтверждает вашу вторую версию. Такой способ убийства в ходу у подростков. Смущает тут, пожалуй, только некий гомосексуальный оттенок убийства, не находите?
— Хотите сказать, их ещё и изнасиловали перед этим? — отбросив фотографии, уточнил Крис. — А потом убийца сидел и дрочил на то, как они мучились и медленно умирали?
— Нет, их не насиловали. Как ни странно. С другой стороны, в этой истории только один человек обладает подобными склонностями.
— Я, не так ли? — Крис постарался, чтобы его улыбка выглядела бледной. — Но вы ошибаетесь. И, боюсь, у меня не встанет даже на эти ваши снимочки. И я тут уж вам ничем помочь не смогу. Я не знаю, инспектор. Я всего лишь присматриваю за ребёнком, у которого больная спина, из-за чего ему нужно соблюдать определённый распорядок. Ребёнок сам по себе не слишком общительный. Ну и если вас беспокоит моя ориентация, могу развеять ваши сомнения. Характер травмы Чонина… поясница. Если вы понимаете, о чём я. Нарушение распорядка уже сказывается в виде визита в клинику. Представьте, что будет, если я или кто-то другой позволит себе… вы понимаете? Скрыть такое будет невозможно.
Судя по прояснившемуся лицу Момсена, он понимал. Таким образом Крис почти на все сто отводил от себя подозрения. Если Момсен и предполагал, что Крис зашёл дальше и позволил себе связь с подростком, а после мстил за возлюбленного, то сейчас эта версия разваливалась на части просто потому, что Чонин сам по себе не годился для таких отношений, и это подтвердил бы любой врач. Из-за его травмы секс с ним становился попросту невозможным. Если бы Крис позволил себе взять Чонина, то Чонин попал бы в клинику надолго. И это только в случае одного раза. Регулярный секс лишил бы его возможности ходить вовсе и окончательно угробил бы спину и мечту о танцах.
Ну а иной вариант Момсену попросту в голову не пришёл, на что Крис, в общем-то, и рассчитывал. Потому что образ мыслей натурала отличался от образа мыслей гея. Будь Момсен геем, натолкнуть его на нужную версию оказалось бы намного труднее. Потому что гею, ну или женщине, второй вариант непременно пришёл бы в голову. При внешних и физических данных Чонина — наверняка бы пришёл в голову и сразу же. Танцор — это всегда лучший вариант верхнего партнёра в стандартном или нестандартном сексе. Выносливость, длинные и гибкие мышцы, подвижный образ жизни. Такие мужчины не нуждаются в массаже простаты и редко имеют проблемы с потенцией, зато в постели способны на долгий секс и хороший самоконтроль. Но инспектор Момсен явно не знал таких тонкостей.
Хаген молча смотрела на Криса и явно не собиралась задавать вопросы. И вот именно она Криса беспокоила. Потому что она должна была спросить. Обязана. Крис и на этот случай всё предусмотрел, но госпожа Хаген упорно отказывалась вписываться в планы и играть по правилам Криса. Она просто смотрела на него, сунув руки в карманы брюк, и молчала.
— Бедный ребёнок, — вздохнул Момсен, подразумевая под “ребёнком” Чонина. — По большому счёту, сейчас никакой шумихи нет. Но если будет найден ещё хоть один труп, всё это непременно просочится в прессу.
— Тогда будем надеяться, что вы найдёте остальных живыми и здоровыми.
— Я так не думаю. В деле это не напишешь, но моя интуиция говорит, что все эти парни давно мертвы. Вопрос лишь в том, когда мы найдём тела. И найдём ли вообще. Пока что оставшиеся объявлены в розыск как пропавшие без вести.
Крис мог лишь пожать плечами, что и сделал.
После Крис в компании полицейских вышел из дома. Момсен отошёл к служебной машине, чтобы позвать экспертов и прихватить всё необходимое для осмотра “кадиллака”. Госпожа Хаген задержалась у крыльца и попросила позвать Чонина, чтобы показать ещё раз один из снимков и уточнить некоторые детали, касавшиеся отношений школьников. Чонин тихо и кратко ответил, после чего Хаген от него отстала.
И вот тут Крис прокололся.
“Это как танец. Каждое движение твоего тела выдаёт этот огонь”.
Но это произошло настолько внезапно и неожиданно, что предусмотреть и отреагировать иначе не вышло бы.
Чонин поставил правую ногу на нижнюю ступень крыльца. Когда он вознамерился убрать с земли левую, зацепился пяткой за носок ботинка госпожи Хаген. И ботинок госпожи Хаген возник там точно не случайно. При своей хромоте она оказалась очень ловкой и проворной.
Ступени на крыльце были достаточно высокими и крутыми, чтобы Чонин либо ободрал себе шею до крови при падении, либо вовсе её сломал. Или получил ещё какую-нибудь травму.
Крис в долю секунды преодолел разделявшее их с Чонином расстояние и замер на ступенях, поймав Чонина и прижав его к груди. Замер под пристальным взглядом холодных бледно-голубых глаз Мариссы Хаген.
— Прошу прощения за досадную случайность, — отчеканила Хаген, резко развернулась и, прихрамывая заметнее, направилась к служебной полицейской машине, где уже околачивался Момсен с экспертами и хищно поглядывал на стоявший рядом старый “кадиллак”.
Крис неохотно отпустил Чонина, позволив ему уйти в дом, сам же побрёл к Момсену и “кадиллаку”. Марисса Хаген стояла у распахнутой дверцы, опираясь на неё локтями, курила сигарету за сигаретой с короткими перерывами между и не сводила глаз с Криса. Он чувствовал её взгляд даже спиной. Как будто Марисса Хаген взглядом писала у него на спине: “Я знаю, что ты сделал”. Но если она в самом деле поняла, почему же ни разу не задала те вопросы, которые должна была задать? Почему она вообще ни черта не сделала после своей изобретательной проверки? Крис не понимал. Марисса Хаген превратилась в сложный ребус, и Крис не представлял, как его можно разгадать.
