Чондэ ухватился одной рукой за его шею, заставляя наклонить голову и сделать поцелуй глубже. Другой рукой Чондэ продолжал держать его за член и испытывать его выдержку на прочность.

Чонину казалось, что он с головой нырнул в раскалённое марево. Было невыносимо жарко. И что бы он ни делал, жар только нарастал, заставляя дрожать от запредельного напряжения во всём теле.

Он нетерпеливо отбросил руку Чондэ, с силой прижался к нему, скользнул губами по подбородку, добрался до шеи и стиснул зубами тонкую кожу. Тихий стон Чондэ только подстегнул непреодолимое желание сделать хоть что-нибудь, куда-нибудь направить сводящее с ума напряжение.

Чонин схватился за ногу Чондэ, плотно прижал ладонь к коже и провёл от колена к бедру. Добравшись до живота, ощутил подрагивание мышц, накрыл ладонью член, огладил пальцами поджавшиеся яички и сдвинул ладонь ещё немного. Укусил пару раз за шею и толкнул в грудь, чтобы Чондэ рухнул спиной на полированную поверхность. Склонившись над ним, Чонин жадно обхватил губами вызывающе торчащий сосок, с силой втянул в рот, посасывая и облизывая чувствительную вершинку, пока шарил рукой в поисках проклятой смазки.

Чондэ резко выгнулся под ним, едва он провёл влажной ладонью между ягодицами, торопливо распределяя смазку по коже. Поймав руками его голову, Чондэ смотрел ему в лицо из-под полуопущенных ресниц и прерывисто дышал. И Чондэ задохнулся на миг, когда он втолкнул сразу два пальца и ввёл на всю длину, ощупывая изумительно гладкие стенки. Ладонь Чондэ сжалась, сминая его волосы, потянула за пряди до боли. Тянула до тех пор, пока их губы не встретились. Чонин позволял целовать себя так, как Чондэ хотелось, пытаясь сосредоточиться на движении собственных пальцев. В паху горело и ныло от невыносимой тяжести и от непреодолимого желания ощутить тепло и гладкость отнюдь не пальцами.

Ждать дольше не получалось. Губы Чондэ отнимали последние крохи терпения.

Чонин резко отстранился, ухватился за бёдра Чондэ и рывком придвинул его к себе ближе. Так близко, чтобы упереться головкой в порозовевшие края входа. И поймать томный взгляд за миг до того, как войти в горячую тесноту.

Зажмурившись, Чонин с силой впился пальцами в бёдра Чондэ, толком не осознавая этого, потому что куда больше его волновали плотно охватившие член стенки. Они сжимались вокруг твёрдого ствола, мягко сдавливая его, и расслаблялись, чтобы вновь сжаться, оглушая острым удовольствием, приправленным капелькой безумия.

Склонившись над Чондэ и уперевшись ладонями в прохладную поверхность, Чонин ловил хриплое дыхание и отрывисто касался припухших от поцелуев мягких губ. Было нестерпимо хорошо и невыносимо плохо быть в Чондэ, потому что хотелось большего. Удовольствие и боль от недостаточности удовольствия противоречили друг другу и делали всё прочее бессмысленным и ненужным.

Чондэ подлил масла в огонь, уцепившись за его шею обеими руками и подавшись бёдрами навстречу, насаживаясь на член так, чтобы Чонин ощутил, как стенки раздвигаются, позволяя проникнуть глубже. От этого дух захватывало, и противиться этому не получалось. Чонин с глухим рычанием сжал нижнюю губу Чондэ зубами и с силой толкнулся, ещё раз и ещё, а после остановиться уже было нельзя.

Чондэ скользил влажной от пота спиной по полированной крышке под собственные отрывистые стоны и отчаянно цеплялся то за Чонина, то за предательски ненадёжную поверхность. Его бессилие и безуспешные попытки как-то зафиксироваться на месте заводили ещё больше и усиливали снедающий Чонина жар и жажду скорости. Толчки и пульсация мышц входа и стенок внутри заставляли двигаться без устали в погоне за желанным освобождением от стремительно нарастающего удовольствия, переполнявшего каждую клетку тела и разум, от которого мало что осталось.

Чонин выпрямился, дёрнул Чондэ к себе, насаживая на член, и запрокинул голову, крепко зажмурившись, будто это могло спасти от ярких вспышек перед глазами. Но вспышки жили по ту сторону век.

Раскинувшийся на белой крышке Чондэ уже не пытался ухватиться за гладкую поверхность, просто выгибался, приоткрыв рот в немом крике. Вскинутые брови подрагивали на быстрых и глубоких толчках, а черты лица искажались от удовольствия всякий раз, как Чонин ударялся бёдрами о его ягодицы, входя в податливое тело резко и точно. Стонов больше не было, только хриплые судорожные вдохи и выдохи, шлепки и особенные звуки от скольжения влажного от пота тела по полированной глади.

Чонин уже вообще ни о чём не думал, только упивался видом полностью открытого для него Чондэ, раскинувшегося на ослепительно белом фоне. Толчками пытался догнать чересчур громкий стук сердца, звеневший в венах по всему телу и отдававшийся в висках почти болью. Он больше не двигался, он стал движением сам. Танцем. Ритмом под мелодию хриплого дыхания Чондэ и пульсацию мышц внутри Чондэ.

Тесный жар заднего прохода окутывал и сжимал напряжённый до налитых вен ствол, каждый толчок заканчивался отчётливым влажным хлопком внутри Чондэ. Чонин больше не пытался даже смотреть, выгорая изнутри и стараясь не чувствовать, как вдоль позвоночника стекает пронизывающее удовольствие, скручивается в яичках и заставляет сильнее напрягать мышцы бёдер. Кожу на ладонях покалывало мелко-мелко, и это покалывание расползалось по всему телу слишком уж стремительно.

Чондэ начал кончать раньше, крепче сжимая в себе толстый член. Невольно Чонин поддался, ускоряясь и всё жёстче вбиваясь в тугую тесноту его тела. Пока Чонина не хлестнуло обжигающим пламенем — сразу всего и до короткого беспамятства.

Он медленно выкарабкивался из душного оргазма, рассеянно растирая ладонью вязкие капли по животу Чондэ и ощущая под пальцами подрагивание мышц. Из приоткрытого входа с покрасневшими краями медленно сочилась сперма, капала на чистую белую поверхность.

Чонин задыхался и дрожал, разглядывая обессиленно раскинувшегося на крышке рояля Чондэ. Тот ловил воздух широко раскрытым ртом и не открывал глаза. При каждом вздохе под кожей выразительно проступали очертания рёбер, а живот западал. Время от времени Чондэ с явным трудом сглатывал слюну и слабо шевелил пальцами, будто надеялся дотянуться до Чонина и прикоснуться.

Чонин не выдержал, привлёк Чондэ к себе, обнял, на миг зарывшись носом в мокрые от пота каштановые волосы, подхватил и поволок в ванную, которую нашёл далеко не сразу.

Как они добрались до кровати в спальне, он уже не помнил. И не помнил, как они уснули. Он помнил лишь, что всё время прижимал Чондэ к себе и жадно слушал тихое дыхание, словно это была музыка.

========== - 23 - ==========

Комментарий к - 23 -

Доброе утро, котички :)

Вот и одна из последних глав.

Ваша Бета

- 23 -

Открыв глаза, Чонин увидел часы, висевшие на стене. Они показывали всего семь утра — рановато для воскресного дня. Чонин не планировал просыпаться так рано. Он закопался под одеяло, прижался к спине Чондэ и уткнулся носом в спутанные на затылке каштановые волосы. Чондэ тихо сопел и не возражал, когда Чонин приобнял его, подтягивая ближе к себе.

Чонин только смежил веки, как сразу же напряжённо замер. Наверное, именно это его и разбудило — тихий звук, который повторился. Как будто в доме был кто-то ещё. Где-то в стороне кухни, гостиной и прихожей.

Чонин вновь распахнул глаза и приподнялся на локте, настороженно прислушиваясь. Озадаченно уставился на распахнутую дверь. В проёме через минуту появился человек, которого Чонин никогда раньше не видел. Человек чем-то неуловимо напоминал Чондэ, но выглядел строже и холоднее, из-за чего казался старше. И его губы не хранили даже намёка на вечную улыбку Чондэ.

Незнакомец молча смотрел на Чондэ и Чонина, после немного отступил и коротким жестом предложил Чонину прогуляться за пределы спальни. Затем он исчез в тенях коридора, предоставив Чонину возможность выбраться из-под одеяла и кое-как одеться.

Чонин торопливо застёгивал брюки, мгновенно забыв о сне. Он прекрасно понимал, что застали их с Чондэ не в самый откровенный момент, но ситуация сама по себе была достаточно красноречива. Что вообще можно подумать, увидев двух обнажённых парней в постели, лежащих рядом, и когда один обнимает другого? Вот именно.