Литмир - Электронная Библиотека
A
A

И, только повернувшись, чтобы начать спуск, Мигель Даймонт увидел, что ошибается. На самом гребне скалы, от которого его отделяло ещё футов двадцать, высилось черное изваяние.

Кондор, одна из самых больших птиц земного шара, стоял там со сложенными крыльями. Стоял настолько неподвижно, что его можно было принять за продолжение утеса.

На человека он не обращал никакого внимания. Зоркий взгляд его пронзительно-желтых глаз был устремлен куда-то вдаль. Внезапно он почти бесшумно взмыл в небо. Спустя минуту Даймонт увидел его далеко-далеко над ущельем, которое отсюда казалось небольшой трещиной.

Огромная птица на таком расстоянии представлялась величиной с колибри. В когтях кондор держал какого-то зверя — жертву, которую он так долго и терпеливо подкарауливал.

Мигель Даймонт помахал ему рукой и начал долгий утомительный спуск к стоящей внизу машине.

9

Боги, взиравшие когда-то из поднебесья на каменное послание канувшего в Лету загадочного народа, умерли вместе с ним. Будь они живы, им, незримо парящим над древним городом конквистадоров, овальный стадион «Ла Монтанья» казался бы местом непонятного сражения. Не имеющие никакого представления о футболе, они сочли бы мечущихся по полю игроков объятыми страхом вождями племени, не знающими, куда спрятаться от взбунтовавшейся толпы.

Назначение огнестрельного оружия и гранат со слезоточивым газом тоже было им неведомо, однако человечки в блестящих касках с пластмассовыми щитами, несомненно, являлись воинами, пытающимися защитить своих обезумевших господ от мятежников.

Осаждающих, дико орущих, машущих руками, бьющих в барабаны, вращающих трещотки, чей пронзительный шум должен был нагнать страх на врага, было несметное количество. Во всяком случае, куда больше, чем жителей древнего царств, которые когда-то общались со своими богами при помощи выложенных из камней таинственных письмен. Самым странным было нечто, похожее на храмовую пирамиду. Она находилась не в центре, а располагалась по краям. Осаждающие взобрались на её ступени, громоздясь до поднебесья — очевидно, с большей высоты было сподручнее кидать странные снаряды.

Вот перебегающие по полю вожди племени сшиблись, какой-то округлый предмет выскользнул у них из-под ног и влетел под деревянную арку. В этот момент яростные вопли мятежников превратились в оглушительный рев, сотни рук взметнулись, на вождей племени яростно полетели плоские метательные снаряды.

Фернандо Херера остановил игру. Это было совершенно необходимо — всё поле покрывали брошенные зрителями разноцветные картонные кружки. Таким образом перуанцы выражали переполнившее их чувство восторга, вызванное забитым соотечественником голом.

Бурный восторг сменился столь же бурным негодованием. Публика сочла, что судья приостановил игру нарочно, чтобы сбить перуанскую сборную с темпа. На поле полетели первые бутылки. В основном пустые, но кто-то не пожалел даже поллитра виноградной водки, лишь бы запустить чем-нибудь увесистым в судью.

Полицейским с трудом удалось восстановить порядок. В большинстве они находились на периферии поля, отделенного от трибун стальными решетками выше человеческого роста. Решетки образовали как бы второй заслон. Около сотни полицейских были размещены в проходах, где их теснили зрители, которым не посчастливилось достать сидячие места.

Сплошной кордон окружал сравнительно немногочисленную группу эквадорских туристов. Те жались друг к другу, понимая, что находятся на вражеской территории. Флажки с национальными цветами Эквадора образовали островок, со всех сторон омываемый бурлящим океаном перуанских национальных цветов.

Время от времени посол Эквадора, которому было предоставлено почетное место в правительственной ложе, поворачивался спиной к полю, чтобы посмотреть, не нуждаются ли его земляки в дополнительной полицейской охране.

Матч продолжался.

Мигель Даймонт не слишком интересовался самой игрой. Все его внимание было обращено на три ключевые фигуры той игры, которую вел он сам, — на Кароля Альвареса, Свена Даниэльсена и Фернандо Хереру.

Зная заранее, где будет сидеть Альварес, — на своем обычном месте на северной трибуне, которую от правительственной ложи отделяли шесть рядов, — Мигель Даймонт через подставное лицо приобрел соответствующий билет для Даниэльсена за неделю до матча. Место, которое он выбрал для себя, находилось почти в самом центре южной трибуны и представляло собой отличный наблюдательный пост.

Свен Даниэльсен сидел на западной трибуне, чуть наискосок от Альвареса. В своем пончо и сомбреро он выглядел заправским болельщиком, выделяясь лишь тем, что в отличие от остальных не надрывал глотку. Он сидел, чуть подавшись вперед, являя собой картину человека, всецело захваченного тем, что происходит на футбольном поле.

Мигель Даймонт с одобрением заметил, что Даниэльсен ни разу не взглянул в сторону Альвареса. Лишь в самом начале игры и то мельком. С таким же точно профессиональным интересом, с каким на состязаниях в стрельбе прицеливаются к мишени и измеряют расстояние до неё.

С этими ключевыми фигурами было всё в порядке. Беспокоил Мигеля Даймонта судья. Фернандо Херера явно нервничал. Любой рефери растерялся бы, принужденный вести игру в такой обстановке дикого азарта и явной враждебности зрителей. Но Мигель Даймонт знал подоплеку этой нервозности. С одной стороны, Фернандо Херера должен был во что бы ни стало заработать лежавшие в швейцарском банке сто тысяч франков или же быть готовым к позорному разоблачению своих прошлых грехов. Но, с другой стороны, он явно понимал, что даже присутствие целой армии полицейских не спасет его голову от метко кинутой бутылки.

Нервозность судьи передавалась игрокам. Всё чаще они, вместо того чтобы бить по мячу, атаковали бросившегося им наперерез противника. Всё чаще сшибались в борьбе за мяч. Был момент, когда трое столкнувшихся игроков лежали на земле, а потерянный ими мяч, никем не подхваченный, катился восвояси.

Ответный гол эквадорцев был забит на двадцать второй минуте первого тайма. Забит настолько мастерски, что даже перуанцы, в которых спортивное чувство на миг взяло верх над патриотизмом, зааплодировали. К тому же шел только первый тайм. Результат был ничейным, и перуанская команда, поддерживаемая сотней тысяч наэлектризованных земляков, играла с большим подъемом. Имелись все основания предсказывать её победу.

За пять минут до окончания первого тайма Мигель Даймонт насторожился. Казалось, ещё минута, и начнется последнее решающее действие задуманного им представления.

Центральный нападающий перуанцев Жуарио, несомненно, являлся кумиром публики. Каждое его продвижение по полю сопровождалось торжествующими криками, а забитый им на десятой минуте гол вызвал такую бурю, что сотрясались трибуны.

Находясь на половине соперников и оказавшись лицом к лицу со сравнительно слабым игроком защиты эквадорцев, Жуарио решил порадовать своих почитателей мастерским дриблингом. Дриблинг затянулся на лишнюю секунду.

Откуда-то со стороны подбежал не замеченный Жуарио эквадорский футболист и, легонько оттолкнув его плечом, отбил мяч. Жуарио растерялся. Тем не менее, зная, что мяч уже ушел, сделал вид, будто продолжает борьбу. С искаженным от злости лицом Жуарио изо всей силы ударил эквадорца бутсой в пах. Тот упал и, держась за живот, стал кататься по траве.

Фернандо Херера остановил игру. Грубое нарушение было совершенно очевидно. Следовало удалить Жуарио с поля.

Фернандо Херера уже почти взмахнул рукой с красной карточкой, но тут десятки тысяч болельщиков, совершенно обезумев, повскакали со своих мест, собираясь устремиться на поле. Ведь удаление лучшего игрока значительно уменьшило бы шансы команды на победу.

К Фернандо Херере подбежали оба капитана, к ним присоединились боковые судьи, их окружили готовые полезть в драку перуанские игроки.

Дикий рев не прекращался. Мигель Даймонт, наблюдавший эту сцену с помощью бинокля, сразу понял, что Херера колеблется. Так оно и было. Покривив душой, судья сделал предупреждение обоим игрокам…

15
{"b":"558949","o":1}