Вблизи Минска дорога на Вилейки в основном проходила по открытой местности, а эта дубина эсэсовская все время жалась к обочине дороге, каждый раз на медленной скорости объезжая какой-либо бугорок или ухаб. В конце концов, Василий не выдержал, время стремительно летело, а они все еще передвигались со скоростью часовой стрелки, вот он прикрикнул на обершарфюрера:

   - Эрнст, а ты бы не мог бы немного прибавить скорости! Мы начинаем опаздывать, нас уже давно ждут в Вилейках.

   Обершарфюрер СС не обратил ни малейшего внимания на просьбу майора Нетцке, в езде по открытой местности он продолжал придерживаться своей тактики, так и ехал, особо не прибавляя и не снижая скорости. Тщательно объезжая места, в которых могли бы быть установлены мины. Но, как только начались белорусские леса, то Ланге тут же изменил свою тактику вождения мотоцикла. Во-первых, он увеличил его скорость движения, начал совершать стремительные броски от одного кустарника к другому, стремясь, как можно меньше времени, находиться на открытом пространстве. Видимо, шарфюрер старался, как можно меньше времени находиться под прицелами лесных снайперов. Васька же в этот момент вспомнил рассказы знакомых и незнакомых офицеров о том, что леса вокруг Минска прямо-таки забиты окруженными дивизиями и армиями РККА. В течение часа движения по лесной части дороги Минск Вилейки, они так и не встретили ни одного партизана или окруженца. Их даже ни раза не обстреляли из-за кустов!

   В районе девяти часов утра они уже въезжали в Вилейки. Этот провинциальный белорусский городок встретил мотоциклистов множеством разрушенных домов. Васька знал о том, что на этой местности произошли встречные бои только что перешедшего границу и наступающего Вермахта с армиями Красной Армии, которые выдвигались на защиту границ Советского государства. К сожалению, в первую неделю войны танковые армии немецких генералов Гота и Гудериана сумели остановить наступление красноармейских корпусов и армий, расчленить их на отдельные подразделения и, лишив артиллерии и танков, загнать их в белорусские леса, чтобы там скрываться от немецкой штурмовой авиации. Эти окруженцы вскоре начали белорусскими лесами прорываться на Восток, чтобы там перейти линию фронта, и снова встать в ряды защитников своей советской родины.

   Но только немногие красноармейские подразделения сумели с боями прорваться на Восток. С момента этих пограничных боев прошло чуть более месяца, но в лесах и пущах Белоруссии все еще оставались красноармейцы, среди которых было много раненых. Сейчас раненые красноармейцы выздоравливали, они снова сливались в роты и батальоны, чтобы уже второй волной прорываться на Восток.

   Когда они ехали по улицам Вилеек, сидя в коляске мотоцикла, Васька с большим интересом наблюдал за картиной, разворачивающимися перед его глазами. Многие разрушенные улицы городка были приведены в относительный порядок, по крайней мере, пленными красноармейцами и жителями городка были расчищены проезжие части улиц. Пару раз им встречались грузовики, кузова которых были забиты стройматериалами. Это более или менее обеспеченные горожане, купив стройматериалы, везли их на свои наделы земли для ремонта и восстановления своих домов. Васька хорошо видел. Как много пленных красноармейцев было привлечено к работе по уборке городских улиц, восстановлению жилых домов.

   Выехав на центральную площадь, шарфюрер СС Эрнст Ланге уверенно повел свой мотоцикл к зданию, в котором ранее располагался горсовет, а сейчас в оккупационные времена окружной комиссариат Главного комиссариата Белоруссии. В этот момент на площади было не очень много людей в гражданской одежде и несколько немецких солдат, которые расхаживали по городку без какого-либо оружия в руках. Эти немецкие солдаты вежливо здоровались с горожанами, некоторых из них называя по имени и отчеству. Но с появлением на площади мотоцикла, за рулем которого сидел рослый эсэсовец, а в коляске офицер в Вермахтовской форме, все мгновенно изменилось. Немецкие солдаты, как бы погрубели, он перестали здороваться с горожанами, а на работающих пленных красноармейцев стали грозно покрикивать, заставлять их работать быстрее!

   - Черт их подери! Эти солдаты считают себя арийцами, а с не арийцами они себя ведут, как равные! Но очень скоро во всей Белоруссии мы наведем свой собственный порядок!

   - Что ты, Эрнст, имеешь в виду? О каком порядке говоришь!

   - В ближайшие месяцы начнется решаться еврейский вопрос, создадутся первые гетто. А затем, мы займемся окончательным решением этого вопроса!

   Но в этот момент, чуть ли не рядом с медленно ползущим по площади мотоциклом прошла женщина среднего возраста, которая мгновенно привлекла внимание Василия. Это была Надежда Федоровна, она явно торопилась на работу, так как на обоих мотоциклистов не обратила ни малейшего внимания.

   - Эрнст, останови! Мне нужно переговорить с этой женщиной!

   Как только мотоцикл остановился, Васька выскочил из коляски прямо ряжом с Надеждой Федоровной! Он вытянулся во фрунт, ловко бросил к брови правую руку и на немецком языке отрапортовал:

   - Мадам, позвольте представиться, майор Альфред Нетцке!

   Надежда Федоровна остановилась, с явным удивлением разглядывая немецкого майора, который так внезапно возник перед ней! Затем ее взгляд потеплел, и она проговорила:

   - Когда Хайнц мне сообщил о том, что ты звонил и вскоре будешь в Вилейках, то я ему сначала не поверила! Думала, что он шутит! И вот теперь ты, Альфред, меня останавливаешь прямо посредине площади, у всех на виду. Я и сейчас не верю в то, что вижу тебя! Что ты жив и здоров и неплохо выглядишь! И уже в новом звании! Ты же совсем молодой парень! Видимо, далеко пойдешь! Ну, да почему мы остановились и разговариваем прямо на улице?! Пошли к нам, там и наговоримся. Надолго ли к нам ты, Альфред, приехал?

  3

   Рана в левом плече сильно болела. Она то утихала, тогда напоминала о себе долгой тягучей болью, но которую можно было терпеть, стиснув зубы. Но время от времени она наливалась такой жгучей болью, что мутнело в голове и глаза плохо видели. Тогда Ваське было трудно вообще соображать, весь мир превращался в отдельные проблески света и тени, которые начинали перебегать от дерева к дереву. В такие моменты Ваське особенно трудно было вести огонь из пулемета по этим теням. Вся трудность заключалась в том, что Васька внезапно оказался во взаимоисключающей ситуации. Он должен был не позволить теням приближаться к себе, и в то же самое время он не хотел убивать эти тени!

   Он с Эрнстом Ланге попал в красноармейскую засаду практически на десятом километре шоссе из Вилеек в Минск. В самом начале Васька не понял серьезности и самой сути создавшейся ситуации. Он все еще наслаждался воспоминаниями встречи с Хайнцем Зиммелем, младшим лейтенантом Василием Дымовым, Михаилом Синичкиным и Надеждой Федоровной, когда голова Эрнста Ланге каким-то кровяным взрывом внезапно лопнула под его шлемом, обдав его своими кровяными каплями. Мотоцикл завалился набок, с большим трудом Василию удалось выкарабкаться из-под безголового тела эсэсовца. Ему удалось вместе с собой вытащить наружу и свою винтовку СВТ40.

   Приложившись к прицелу, Василий сумел рассмотреть прячущихся в кустах красноармейцев. Они пока еще не стали настоящими партизанами, поэтому не научились хорошо маскироваться в лесных зарослях. К слову сказать, красноармейцев не было так уж много. Человек десять или пятнадцать. Васька выбрал какого-то младшего командира и на него навел перекрестие прицела, ему оставалось только нажать курок винтовки. И вот в этот самый момент Васька вспомнил о том, что, хотя на нем надет мундир немецкого офицера, сам же он не немец, о советский человек! Перекрестие снайперского прицела само собой слегка уплыло немного в сторону, Василий мягко выжал курок винтовки. Прогремел выстрел, пуля, видимо, прошла совсем рядом с командиром красноармейцев. Сначала он испуганно озирался по сторонам. Затем этот совсем молодой парень, как и Ваське, ему тоже было немногим двадцати лет, сообразил, что им противостоит немецкий снайпер, и тогда он скомандовал: