Офицеры и команда покидали корабль к вечеру, они переходили на баржу с буксиром. Обстановку расставания с кораблем описал боцман Е.П. Суковатых. Вот его фрагменты: <...> "Многие <...> без всякой боязни разбили ящики с шампанским и разными ликерами <.. .> Все наши были рады, что оставляем судно и будем отправлены в Россию <...> Последним сошел командир <...> Японцы в это время на шкентеле краном в канатной сетке спускали смертельно пьяных несколько человек <...> Смешно и обидно было смотреть, как в баржу спускают живые трупы <...> Их уложили на дне баржи и укрыли одеялом <... > Здесь все смешалось в кучу <...>, некоторые были трезвы, но большинство навеселе".
За происходящим наблюдали 40 японских матросов при одном офицере. Они "не заметили" каких-либо нарушений порядка и не предприняли мер, предписанных вице-адмиралом Самесима.
Пьяного не берет даже чужеземный закон!
Сделаем некоторые выводы.
1. Проведенные японцами осмотр "Орла", дознание и следствие имели целью подготовить юридическое оправдание захвата и последующей конфискации госпитального суда. Для этого нужно было выявить факты военной деятельности "Орла". Таковых найти не удалось. Позже японцы вынуждены будут прибегнуть даже к вымышленным фактам. Но зато всю совокупность следственных действий они выдадут за стремление основательно разобраться в сути дела.
2. Японский флот значительно превосходил русскую эскадру в силах. Непродуманные действия адмирала Рожественского, такие как направление транспортов в Шанхай, заблаговременное включение огней госпитальных судов, отказ от радиоподавления системы связи противника и разгрома 3-го боевого отряда японцев, значительно облегчили японскому флоту решение боевых задач. Размещение на госпитальном судне "Орел" английских моряков ускорило и упростило задержание и захват его японцами.
3. Важное значение для военно-морской истории будут иметь поднятые Ольгой Петровной Юрьевой вопрос о разведке, предпринятой японскими вспомогательными крейсерами с целью изучения обороны и новый взгляд на задачу, которую решал японский 3-й боевой отряд в интересах обеспечения боя главных сил.
4. Захват белого "Орла" японцами происходил в условиях, когда обе стороны не приняли должных мер к обеспечению главной деятельности госпитального судна. Русские корабли, находившиеся в хвосте эскадры, могли не допустить захват "Орла" японцами. Вот что об этом говорится в заключении следственной комиссии по Цусимскому бою: "Наши крейсера не пытались защитить госпитальные пароходы, а эти последние, имея приказание держаться во время боя вне выстрелов, не пытались уйти от неприятеля к своей эскадре, хотя и видели его приближение".
5. Главный морской штаб и командующий эскадрой располагали сведениями о возможности захвата госпитальных судов японцами. Но не предупредили об этом госпитальные суда и не обучили их способам уклонения от захвата боевыми кораблями противника.
6. Японские корабли, захватившие "Орел", начали активные действия только по сигналу командующего флотом, когда тот пришел к выводу, что в Цусимском бою победа будет на стороне Японии. При выполнении задачи по захвату "Орла" японцы дважды отменяли его подготовку к спасению погибающих моряков броненосца "Ослябя" и крейсера "Адмирал Нахимов". Японцы не хотели учитывать последствия захвата "Орла", выразившееся в значительном увеличении количества погибших русских моряков в Цусимском бою.
7. Без вины виноватые
Возвращение личного состава "Орла" - госпитального, судового и больных в Россию происходило отдельными группами. Первую группу составили госпитальные сотрудники, которые после ухода "Костромы" остались в Сасебо и с разрешения японских властей и главного доктора отправились домой по собственной инициативе. В состав группы входили заведующий хозяйством госпиталя барон Остен-Сакен, французский врач Парис, сестры милосердия Клемм, Любовицкая, Сивере и Юрьева. 30 мая они из Сасебо убыли в Нагасаки. Путь следования этой группы лежал через Тихий океан, Америку, Атлантический океан, Европу, в Россию.
1 июня 1905 г. госпитальное судно "Кострома" доставило в Шанхай медицинский персонал "Орла". Прибытия орловцев никто не ждал. Две недели они оставались на "Костроме", ожидая распоряжения о пути следования в Россию. Днем позже сюда же прибыли офицеры и команда "Орла". Из Сасебо они были перевезены на небольшом пароходе в Нагасаки, а оттуда на германском пароходе "Цитен" - в Шанхай.
14 июня во исполнение распоряжения управляющего морским министерством орловцы были списаны с "Костромы" на берег для следования в Россию на попутных пассажирских пароходах. "Кострома" же получила предписание следовать в филиппинский порт Манила за ранеными крейсерского отряда эскадры, пришедшего в этот порт после Цусимского боя.
Руководящий состав госпиталя и корабля покинул Ша 1хай самостоятельно в сопровождении небольшой группы сослуживцев: главный доктор Мультановский, доктор Полозов, сестры милосердия Павловская и Тур на английском пароходе "Сейбирия" отправились через Тихий океан в Америку. По-иному решило вопрос о маршруте следования корабельное начальство: капитан 2 ранга Лахматоз, второй помощник капитана Л.Н. Алексеев, третий помощник С.М. Костромитинов и старший механик В.И. Вентцель избрали южный маршрут через Сингапур-Коломбо-Суэц в Одессу, куда они прибыли 25 5Аюля. В Шанхае остались на различные сроки: судовой врач доктор Морозов, сестра милосердия Бондарева и помощник делопроизводителя госпиталя Мирошкин.
Офицеры, врачи, команда корабля, санитары и сестры милосердия возвращались в Россию в служебном порядке. Шанхай являлся крупным портом, откуда начинался морской путь к русским берегам. В городе действовала комендатура, которая формировала воинские эшелоны.
Орловцы попали в три эшелона. В первом эшелоне, начальником которого был первый помощник капитана Лейтенант Бейерман, находились чины судового состава и военнослужащие армии и флота, отправляемые в Россию. Эшелон убыл из Шанхая 16 июня и прибыл в Одессу 15 июля. Во втором эшелоне, возглавляемом доктором Загорянским-Кисель, следовали санитары госпитальной команды и военнослужащие других частей. В пути они находились с 17 июня по 31 июля. Третьим эшелоном руководил доктор Гейман, с ним следовали: священник отец Зиновий, врачи Вержбицкий и Соколовский, аптекарь Кондратьев. В эшелоне находилась большая часть сестер милосердия : Алашеева, Александрова, Воеводская, Жакелен, Иванова, Игнатьева, Карманова, Мелихова, Мищинко, Новинская, Николаева, Трейтер, Тюнина. На почтовом пароходе "Осеаньен" орловцы вышли из Шанхая 24 июня. Маршрут похода: Гонконг-Сайгон- Сингапур-Коломбо-Аден-Суэц-Порт-Саид-Пирей-Константинополь. В Одессу пароход пришел 1 августа.
В Одессе сестры милосердия-волонтерки Александрова и Трейтер добровольно "вышли из штата" и "оформили увольнение". Вместе с врачами они 1 августа уехали в Петербург, куда прибыли через четыре дня. Остальные сестры восемь суток отдыхали в местной общине Красного Креста и 13 августа убыли в Петербург. Врачи и штатные сестры вернулись к местам службы, а волонтерки оформили увольнение и, получив выходное пособие (по 30 рублей), разъехались по домам.
Прибытие пассажирских пароходов с орловцами в Одессу прошло как-то незаметно. Некоторые одесские газеты опубликовали короткие сообщения об этом событии.
Тяжелые поражения армии и флота изменили отношения людей к военным, которое из уважительного приобрело оскорбительный характер. Особенно доставалось морякам. Младший штурманский офицер броненосца "Орел" лейтенант Л.В. Ларионов, вернувшись из японского плена в столицу, метко подметил произошедшие изменения: "Русская публика флота не знала, мало им интересовалась. Все сведения о нем, которые она в себе концентрировала, заключались лишь в том, что моряки ходят в дальние плавания и много пьют. Частично отдавали должное морским офицерам, что они более образованные, чем сухопутные и, пожалуй, более либеральные. Да и форма их скромная и красивая. Это все касается Петербурга. Провинция и даже Москва - те уже никакого понятия не имели и, когда видели на улице моряка, то его и за офицера не принимали, так как пальто черное, а не серое. Жандармы - и те путали".
