Некоторые недостатки в деятельности следственной комиссии поправила комиссия историческая. Она установила для своих членов и привлекаемых к работе офицеров не имеющее строгих доказательств заключение, что нахождение в эскадре госпитальных судов "погубило в самом начале все предприятие". Иначе говоря, стало причиной поражения 2-й Тихоокеанской эскадры с Цусимском бою. Вывод этот якобы доказывается на основании трех положений, которые мы попытаемся опровергнуть.
Начнем с 1-го.
1. "Стремясь пройти незаметно, адмирал Рожественский вел с собой, в хвосте эскадры, два госпитальных судна со всеми огнями. Он [адмирал Рожественский - В.Ц.] утверждает в своем показании следственной комиссии, что этого требовало международное право. В постановлениях Гаагской конвенции 1899 г. нет никаких указаний о том, чтобы госпитальные суда обязаны были носить огни".
Историческая комиссия МГШ, в 1917 г. сообщив об отсутствии в постановлениях Гаагской конвенции 1899 г. указаний о том, что госпитальные суда обязаны были носить огни, тем самым с большим опозданием опровергает Рожественского и лишает командиров госпитальных судов права на самостоятельное включение огней.
2. "Можно предполагать, что адмирал Рожественский считал, что он не имеет права отдавать госпитальным судам, как некомбатантным [не участвующим в боевых действиях - В.Ц.], приказание идти при эскадре без огней. Нельзя не считать такого отношения к делу иначе как слишком щепетильным".
Читателям внушается мысль, что применение огней госпитальных судов не относится к функциональным обязанностям командующего эскадрой, акцентируются в первую очередь обязанности командиров госпитальных судов, включение и выключение огней производится по усмотрению судового начальства. Между тем, в походе 2- й Тихоокеанской эскадры на Дальний Восток все огни на боевых кораблях, транспортах, пароходах и госпитальных судах включались и выключались по приказаниям и сигналам командующего эскадрой. На госпитальном судне "Орел" такие сигналы помечены следующими датами: 23 декабря 1904 г. - "не зажигать огней", 26 января 1905 г. - "потушить все огни", 18 марта - "всем кораблям включить боевое освещение" и 13 апреля - "погасить все огни". Командующий эскадрой, как видно, добросовестно выполнял свои обязанности в походе.
Капитаны госпитальных судов "Орел" и "Кострома" капитан 2 ранга Я.К. Лахматов и полковник корпуса штурманов флота Н.В. Смельский соответственно в донесениях, показаниях, статьях и записках не высказывали претензий в адрес адмирала Рожественского, определявшего режим сигнальных огней госпитальных судов. Они добросовестно исполняли все сигналы старшего флагмана, своих собственных приказаний на включение огней они не признают.
Историческая комиссия пытается снять с адмирала Рожественского ответственность за то, что по огням госпитальных судов японцы обнаружили 2-ю Тихоокеанскую эскадру и переложить вину на командиров госпитальных судов. Позиция комиссии вытекала из прошлых заслуг адмирала Рожественского, когда он в борьбе с высокими начальниками добился разрешения на установку дополнительных сигнальных огней на госпитальных судах, показав при этом свою заинтересованность в этих огнях.
3. "Если бы суда эти юридически лишились покровительства международных соглашений и стали бы на положение военных лазаретных транспортов, дело от этого ничего бы не потеряло. Присутствие же при эскадре транспортов с огнями погубило в самом начале все предприятие".
Первое предложение в выписке из книги "Тсусимская операция" неуместно. Успешные захваты госпитальных судов японцами обусловлены низкими знаниями офицерами требований государственных документов, определяющих назначение и организацию деятельности этих судов. Умозрительный отказ от покровительства международного права, безумная замена госпитальных судов военными лазаретными транспортами не способствовало бы повышению компетенции тех, кто служил на госпитальных судах.
Второе предложение в выписке, говорящее о роковой роли транспортов с огнями переносится в описание встречи японского разведчика "Синано-Мару" с русским госпитальным судном "Орел". Встреча закончилась тем, что японский разведчик вначале обнаружил госпитального "Орла", а затем и всю русскую эскадру (подробное рассмотрение встречи в разделе 5 "Обнаружение эскадры японцами по огням госпитального судна "Орел"). Мы же здесь раскроем лишь тот материал, в котором говорится об огнях госпитальных судов.
В 2 часа 28 мин по русским часам в 40 милях от острова "Сиросе", находившегося на передовой сторожевой цепи японцев, разведчик "Синано-Мару" заметил по левому борту огни парохода, идущего на Ost. При сближении разведчик увидел, "что на грот-мачте этого судна установлены белый - красный - белый огни". Командир крейсера "Синано-Мару" капитан 1 ранга Нарикава направился к этому пароходу с целью произвести его осмотр, как вдруг впереди себя по носу и с левого борта в расстоянии не более 1500 метров увидел несколько десятков судов и далее еще несколько дымов. Капитан 1 ранга Нарикава, поняв, что находится прямо в середине неприятельской эскадры, быстро повернул руль на борт и в то же время телеграфировал, что видит неприятельскую эскадру". Это было 14 мая в 4 часа 28 минут по русскому времени.
Дальность видимости морских целей 1500 метров примем и для русского госпитального судна. Дальность видимости гафельных огней (белый-красный -белый) с борта японского разведчика "Синано-Мару" - 3 мили (5556 м). Оценка соотношения двух дальностей видимости-5556 : 1500 = 3,74 раза. Следовательно, сигнальщики японского разведчика видели русское госпитальное судно на дальности, в 3,74 раза большей ответной дальности видимости у русских сигнальщиков. Поскольку такое или близкое к нему соотношение между дальностями видимости противников реализовано адмиралом Рожественским выбором высоты установки огней на госпитальных судах, возникает вопрос: ради чего это сделано?
Ответ на поставленный вопрос может дать исследование Цусимского боя. Видимо, не знали ответа на этот вопрос офицеры исторической комиссии. Так, вероятно, появилась мысль о транспортах с огнями, породившая заключение исторической комиссии: "Присутствие же при эскадре транспортов с огнями погубило в самом начале все предприятие". Но этот вариант заключения комиссии долго не продержался, ему на смену пришло предположение о неприятельском разведчике, который был привлечен к эскадре огнями госпитального судна, следовавшего в составе эскадры .
Важными источниками сведений о госпитальных судах и их сигнальных огнях являются донесения и показания офицеров - участников Цусимского боя, а также изданные книги офицеров русского флота по тем же вопросам. В качестве авторов таких источников нами избраны: капитан 1 ранга М.В. Озеров, командир броненосца "Сисой Великий", лейтенанты Э.Э. Овандер и Л.В. Ларионов, мичман Г.К. Граф, капитан 2 ранга М.И. Смирнов.
Капитан 1 ранга М.В. Озеров в копии донесения о Цусимском бое пишет: "По ночам эскадра шла с уменьшенными до крайней возможности, по силе света, цветными огнями, совсем не открывая топовых и только госпитальные суда, на ночь отставшие на 40-50 каб, несли все установленные для плавания огни. Есть данные, - впоследствии рассказы японских офицеров, - предполагать, что именно эти огни госпитальных судов открыли сторожевому разведочному японскому крейсеру присутствие потерянной уже из вида, в тумане Шанхая, русской эскадры" .
Старший минный офицер броненосца "Сисой Великий" лейтенант Э.Э. Овандер в своем показании представил важные данные о Цусимском бое. Их высоко оценила историческая комиссия, включив в текст основного труда "Тсусимская операция" четыре ссылки на результаты, полученные Овандером. В первой из ссылок говорится, что японский вспомогательный крейсер "Синано- Мару" по свидетельству лейтенанта Овандера, наблюдал за нашей эскадрой у берегов Аннама и на пути ее на север до момента выхода в Тихий океан, когда "Синано-Мару" ее потерял .
