– В любом случае, – заверила она своих актеров, – я всегда знала, что к этому все шло.

– Но ведь вы были такой прекрасной парой! – с жаром возразила Сара. – Он с ума сошел, вернувшись к ней! Она ведь вновь начнет крутить романы за его спиной.

– Это точно, она всегда была потаскушкой, – поддакнул Джонни. – И вообще с такой дурой лучше не связываться. Себе дороже.

– Так вот почему его сегодня нет, – сделала вывод Сара. – Это она его не пустила.

– Какой же он тогда мужик, если не может настоять на своем, – презрительно произнес Стив.

– Он еще пожалеет, – заявила Матти. – Вот увидишь, так оно и будет, потому что всем известно, что он любит тебя.

Сил терпеть всеобщее сочувствие у нее не было.

– В любом случае, он принял решение, и я не намерена его переубеждать. Он всегда говорил, что дети для него на первом месте. Так что давайте оставим эту тему и вместо этого облегчим жизнь Клиффу, ведь сегодня ответственность за свет лежит на нем одном.

В конечном итоге спектакль в целом прошел неплохо. Хотя публики в зале было заметно меньше, чем на двух предыдущих спектаклях, актеры выложились по полной программе. К великому облегчению Алекс, Элен, риелторша – она даже привела с собой сестру и деверя, – ничего не сказала о том, что приход выставлен на продажу. Алекс с лихвой хватило того сочувствия, что обрушилось на нее по причине ухода Джейсона. Узнай ее актеры, что в придачу ко всему вскоре она лишится крыши над головой, она была бы похоронена под очередной лавиной их негодования по этому поводу.

Часть предыдущего дня она провела в доме престарелых у Милли. Та, когда проснулась, была рада ее видеть.

– Сегодня Рождество? – спросила она. – Это мой любимый праздник. И твой тоже. Ты всегда любила Рождество, когда была маленькой.

– Нет, пока еще не Рождество, – возразила Алекс. – Но когда оно настанет, ты встретишь его в кругу своих родных на севере. Согласись, что это чудесно.

Похоже, ее слова сбили Милли с толку.

– Я могу сейчас позавтракать? – спросила она и потянула на себя одеяло, пытаясь присесть в постели. – Я попросила овсянки, но ее приносят не всегда. Больше никогда не стану останавливаться в этом отеле.

– Мне казалось, что тебе здесь нравится, – улыбнулась Алекс.

– Еще как нравится. Здесь все такие прекрасные люди. Такие добрые и приносят все, что у них ни попросишь. Как поживает твой отец? Я видела, как он вчера выходил из церкви. Он пообещал подстричь сегодня мой газон.

Алекс взяла в обе ладони сухонькую руку и попыталась не расплакаться.

– Мне будет тебя недоставать, Милли, – прошептала она. Впрочем, та вряд ли расслышала ее слова.

– Я пока никуда не собираюсь уезжать, – возразила Милли. – В этих старых костях еще есть жизнь. Погоди, сама увидишь.

Алекс не знала, радоваться этому или огорчаться. В конце концов, что это за жизнь – все дни быть прикованной к постели, быть не в состоянии обслужить себя и целиком зависеть от посторонних людей, их милости и решений. Как, например, сейчас, когда ей предстоит переезд на новое место, где она никого не знает. И неизвестно, станут ли ее навещать родственники. С другой стороны, напомнила себе Алекс, Милли по крайней мере пребывает в благостном расположении духа. А ведь сколько несчастных, которые днями напролет кричат, ругаются или же стараются забиться в угол, уверенные в том, что кто-то собирается на них напасть.

Да и она сама, по крайней мере сейчас, не настолько наивна, чтобы броситься домой, в надежде застать там Джейсона, делая при этом вид, что у нее совершенно вылетело из головы, что он собирался заехать за вещами. В конечном итоге она не увидела его вообще, даже если в душе и мечтала об этом. С другой стороны, как бы она чувствовала себя, видя, как он собирает свои вещи, чтобы больше никогда не вернуться сюда? Дело вполне могло закончиться тем, что она стала бы умолять его вернуться, отчего им обоим было бы во сто крат тяжелее. Тем более что он все равно не вернулся бы. Так что когда Алекс возвратилась домой после долгой одинокой прогулки вдоль пляжа, во время которой безуспешно пыталась взбодрить себя, ее ждали зияющие пустоты в гардеробе, где когда-то висели его вещи, пустой стакан из-под зубной щетки в ванной, рядом с которым ее собственный смотрелся страшно одиноким, и общее ощущение пустоты, в которую она тотчас же провалилась, как в черную бездну.

Ничего, сейчас она из нее выберется. Для этого достаточно взглянуть на других людей, например на маленького мальчика, что сейчас сидит перед ней. Ведь справляются же они с неурядицами, которые подбрасывает им жизнь! По сравнению с их проблемами ее собственные кажутся сущими мелочами.

К счастью, в отношении шестилетнего Питера Лича не было насилия ни со стороны родителей, ни опекунов. Дело было в сверстниках. Мальчишки, которым было по восемь-девять лет, издевались над ним, как могли, а все потому, что Питер, с его синдромом Аспергера, был не такой, как они. Да что там сверстники! Даже отчим Питера не мог поручиться, насколько еще хватит его терпения.

Правда, сегодня мистер Лич хотя бы пришел на встречу и поучаствовал в обсуждении судьбы своего пасынка, который – в отличие от него – вообще не проявлял никакого интереса к тому, о чем говорили педиатр и психиатр.

Мысли Алекс тоже были далеко: Дженет Букмен, владелица «Тыковки», только что прислала ей эсэмэску из двух слов «Не появилась».

Сердце Алекс упало: речь явно шла об Отилии. Впрочем, стоило ей посмотреть на сидевшего на другом конце конференц-зала Питера, как она устыдилась. Все-таки в данный момент для нее на первом месте судьба этого бедного мальчика. Ведь кому интересен больной, погруженный в себя ребенок? Никто не будет заботиться о нем так, как мать, хотя отчим, несомненно, тоже прилагал усилия.

Увы, не имея ни работы, ни приличного образования, родители Питера явно не знали, что им делать со своим ребенком, и потому изо всех сил обвиняли социальные службы в малоприятном и плохо понятном диагнозе.

Пока патронажная сестра излагала следующие пункты социальной и медицинской реабилитации мальчика, Алекс воспользовалась минуткой и отправила Дженет сообщение. «Поняла. Придержите место». Затем, выйдя якобы в туалет, позвонила в начальную школу Кестерли и попросила позвать к телефону Брайана Уэйда.

– К сожалению, – прозвучало в ответ, – сейчас у него совещание, и он просил его не беспокоить, за исключением экстренных случаев.

Алекс так и подмывало сказать, мол, это и есть то самый экстренный случай. Однако она нажала на кнопку отбоя и вернулась в конференц-зал, исполненная решимости не думать ни о ком другом, кроме Питера. Увы, ее снедало желание прямо сейчас отправиться в Норт-Хилл и выяснить, в какие игры пытается с ней играть Эрика Уэйд. Она ведь пообещала, что отвезет Отилию в садик. Выходит, это была всего лишь уловка, способ избавиться от назойливого внимания со стороны социальных служб? Во всяком случае, Алекс подумала именно так.

Слушая вполуха Гейл из «Общества поддержки семьи» – в данный момент та излагала программу реабилитации, которую они совместными усилиями подготовили еще месяц назад, – Алекс чувствовала, как в ней закипает злость на Эрику Уэйд. Это надо же, не сдержать своего слова! Допустим, Алекс и не ожидала, что она его сдержит, что, однако, нисколько не облегчало участь Отилии. Неужели Эрика не понимает, что если будет и дальше продолжать в том же духе, то просто потеряет дочь?

Мать Питера хотя бы желала добра своему сыну. Правда, сейчас она кричала на них, обвиняя в манкировании служебными обязанностями и предвзятом отношении к ее ребенку, что отнюдь не способствовало делу. Педиатр безуспешно пыталась ее переубедить. То же самое, по возможности дипломатично, попробовали сделать Гейл и Алекс: мол, закрывать глаза на проблемы сына – значит лишь оттягивать их решение.

Увы, в ответ мать взорвалась очередным приступом ярости. Сын тоже поднял крик. Томми рыкнул было на них, призывая к порядку, но это лишь усугубило дело. В конечном итоге, отчим и Томми были вынуждены оттащить мать от врача, тогда как психиатр и Алекс как могли успокаивали Питера.