– Я бы не против, но, боюсь, для нас это непозволительная роскошь, учитывая, насколько нам урезали расходы. Ну, все. Похоже, я сказала тебе все, что хотела. Все остальное – на твое усмотрение. Договоритесь с Лиззи, когда вам будет удобнее съездить к Полли Принс.
С этими словам Венди повесила трубку.
Алекс так и подмывало позвонить Джейсону, хотя бы для того, чтобы выпустить пар. Он единственный, кому не нужно разжевывать, почему слова Венди о том, что Алекс считает визиты в Темпл-Филдс ниже своего достоинства, – это пустые, голословные обвинения. Увы, сегодня у него куда более важные дела, нежели ее жалобы на начальницу. К тому же выпустить пар можно и одной. Достаточно сделать несколько глубоких вдохов. И вообще, – нехотя признала она, – хотя Венди, как и все остальные коллеги, была в курсе, что Алекс выросла в приемной семье, откуда ей было знать, что она – ребенок печально известного убийцы из Темпл-Филдс?
Даже если кто-то в наши дни и вспомнит про ту несчастную маленькую девочку – что крайне маловероятно, – люди наверняка подумают, что ее взял к себе кто-то из родственников или же она бесследно сгинула в недрах системы социальной защиты.
И будут по-своему правы. Именно эта система готовила документы о ее удочерении, потому что никто из родственников не изъявил желания взять ее себе. Этот последний факт вызывал у нее смешанные чувства. С одной стороны, слава богу, что на нее не заявил прав никто с отцовской стороны. С другой – все еще жива тетка по материнской линии, вернее, сводная сестра ее деда, которая, может, и взяла бы девочку к себе, не испугайся она, что в один прекрасный дверь под ее дверью объявится Гаврил Альбеску, или кто-то из его дружков, и попробует отправить в мир иной и ее тоже.
Про эту тетку, вернее, двоюродную бабку Алекс узнала лишь пять лет назад благодаря Интернету. У нее ушло несколько месяцев на то, чтобы набраться храбрости и написать ей письмо. Наверное, зря она это сделала. В ответном письме прямым текстом было сказано, что тетка не намерена ничего менять. Пусть все остается как есть.
Из нашей встречи не выйдет ничего хорошего, писала она каким-то едва ли не детским почерком. Я понятия не имею, где сейчас твоя мать. Мы с ней никогда не поддерживали связи, чему я даже рада, потому что твой папаша-убийца до сих пор разгуливает на свободе. Хотя после стольких лет он вряд ли представляет какую-то угрозу, тем не менее лучше не рисковать. У нас у каждой теперь своя жизнь и своя семья. Ничуть не сомневаюсь, что викарий и его жена стали для тебя любящими и заботливыми родителями.
Разумеется, если твоя родная мать когда-нибудь даст о себе знать и выразит желание восстановить с тобой отношения, я сообщу ей, где тебя найти.
С наилучшими пожеланиями здоровья и счастья.
Хелен Драффилд
С этим письмом все надежды Алекс на установление хоть каких-то родственных связей умерли. Тогда это стало для нее страшным ударом. Было больно осознавать, что для тетки она прежде всего дочь убийцы. Возможно, теперь в глазах всех других родственников с материнской стороны Алекс была отмечена черным клеймом дочери убийцы. Не удивительно, что они не желают видеть ее в своих рядах.
«Прекрати, – одернула себя Алекс. – Нет ничего более бессмысленного, чем жалость к самой себе».
На этот раз подъездная дорожка к дому Феннов была свободна. Не успела Алекс припарковать машину перед входной дверью и постучать, как та открылась, и ей навстречу вышла Мэгги Фенн.
– Надеюсь, у вас будет минутка зайти в дом? – пригласила она. Добрые глаза светились надеждой. Примерно так же ребенок, у которого нет денег, смотрит в магазине на вожделенную игрушку.
– Боюсь, что сегодня мне некогда, – с виноватым видом ответила Алекс. – Мне еще нужно успеть в суд…
– Да-да, конечно. Я знаю, вы у нас человек занятой. А вот и фото.
На сей раз фотография была завернута в коричневую бумагу и аккуратно перевязана черной лентой.
– Я обязательно передам ее Дэниэлу, – сказала Алекс, тронутая до глубины души. Молодчина Мэгги, не поленилась красиво упаковать подарок.
– Спасибо, – ответила та с чуть грустной улыбкой.
Понимая, что просто так взять и уехать было бы некрасиво, Алекс спросила:
– Что-то не так? Вы какая-то…
– Нет-нет, все в порядке. Я всего лишь… Вчера Оливера вернули матери, и теперь у меня ощущение опустевшего гнезда. – Она вздохнула и покачала головой, чтобы немножко себя взбодрить. – Вы ведь знаете, у его матери синдром Мюнхгаузена. Правда, теперь это называется как-то иначе.
– ВЗ, – ответила Алекс, – вымышленное заболевание.
Мэгги кивнула.
– Надеюсь, с ним все будет в порядке.
– Не переживайте, – сказала Алекс, кладя ей на плечо руку. – Прикрепленный к нему социальный работник и команда поддержки семьи будут держать ситуацию на контроле.
Мэгги вымучила улыбку.
– Не сомневаюсь. И вообще, не успеешь оглянуться, как по дому вновь забегает маленький человечек, а может, и не один. Будем надеяться, не правда ли?.. Нет, вы только не подумайте, что я… То есть было бы лучше, если…
– Не переживайте, я понимаю, что вы хотите сказать, – успокоила ее Алекс. – Но теперь, боюсь, мне и правда пора бежать. Я оставлю вам номер моего телефона, можете позвонить мне. С удовольствием с вами поболтаю. – С этими словами она нацарапала на клочке бумаги номера своих сотовых. Она сама не понимала, зачем это делает, тем более что дом Мэгги Фенн – это не ее район. Но не могла же она просто взять и уехать, бросив добрую женщину наедине с ее переживаниями. Ведь она вон как расстроена!
– Передайте Дэниэлу от меня привет, – сказала Мэгги, беря у нее листок с телефонными номерами. – А если вдруг вам попадется Оливер… Знаю, он не ваш подопечный, но…
– Не переживайте, я ему передам, – с улыбкой пообещала Алекс. Впрочем, ей все равно было стыдно за свою спешку, но что поделать? Она бросилась к машине, отлично понимая, что ей ехать через весь город и что она вряд ли успеет к началу судебного заседания.
Тем не менее через час она уже сидела в зале суда.
– Боюсь, миссис Эш, – произнес старший магистрат, обращаясь к Энни, – что в свете последнего происшествия вы не оставляете нам иного выбора, кроме как оставить детей под опекой органов социальной защиты.
Чувствуя растерянность Энни, Алекс взяла ее за руку.
– Что он имеет в виду? Что это значит? – выкрикнула Энни, когда магистраты начали покидать зал заседаний, а адвокаты собирать свои бумаги. – Стойте, куда вы? Не уходите! Вернитесь, отдайте мне моих детей! Алекс, остановите его. Пусть он вернется в зал!
– Тсс! – попыталась успокоить ее Алекс. – Мне, право, жаль, Энни. Я не…
– Вы сказали, что он присудит детей мне!
– Это было до того, что произошло на улице.
– Но при чем здесь это?! Скажите ему, чтобы он вернулся! – крикнула она кому-то из клерков. – Передайте ему, что он не прав. Он не может разлучить мать и детей! Это неправильно!
– Пойдем! – шепнула Алекс, беря Энни за пышную талию. Сколько же килограммов та сбросила, чтобы получить детей обратно? И вот теперь получается, что все ее труды были напрасны. Кстати, для детей будет не меньшим ударом, когда они узнают, что матери их пока не отдадут. Как и она, они возлагали на этот день все свои детские надежды.
– Я ведь сделала все! – рыдала Энни, когда вышла попрощаться с адвокатом, назначенным представлять ее интересы. – Навела порядок в доме, научилась готовить, нашла себе работу. Что им еще от меня нужно? Алекс, я не могу вернуться домой без моих деток! Не могу, и все!
Бережно усадив Энни на пассажирское сиденье, Алекс быстро обошла машину и села за руль.
– Энни, посмотри на меня, – сказала она, беря ее дрожащие руки в свои.
Энни подняла мясистое заплаканное лицо, но посмотрела не Алекс в глаза, а на изморось за окном автомобиля.
– Это все эта дура Морин Дэй! – сердито бросила она. – Не начни она поносить меня последними словами, я бы ничего ей не сделала. Алекс, она сама нарвалась. Слышала бы ты, кем она меня обзывала! Мне даже вспомнить стыдно, а главное, что все это неправда. Я никогда не выходила на панель и никогда не била моих детей! Ты же это знаешь не хуже меня.
