Впрочем, гулять в поздний час, особенно в одиночестве, вдруг стало крайне не безопасно. Миновал цикл, нагрянули не спокойные времена. Как то случается в миру, в силу обстоятельств сменилась власть, причем, сменилась резко, кардинально и основательно, разрушив устоявшуюся прежнюю систему и внеся в общество бардак и смуту. После частичного крушения цивилизации жизнь спешила принять свое истинное обличие и вот, по темным улочкам районов, по закоулкам каменных джунглей, в пределах, конечно же, собственных территорий, рыскали, в поисках добычи, человекообразные хищники. Вырвавшись из штампованного стереотипа, мир проявлял природное разнообразия форм человеческих сущностей, в которых, на первых парах, главенствовал жестокий и агрессивный типаж. Но и Максим Максимович был не из пугливых, имел за плечами колоссальный опыт в общении с разного рода прослойками общества и не собирался отступать от принципов, из-за каких-то там "сезонных веяний природы". И, в эту, очередную ночь, как обычно ища чего-то, бесстрашно вышагивая во мраке, ноги привели его к небольшой вывеске, красовавшейся перед лестницей, уходящей в подвал, заставившей припомнить, совсем недавний телефонный разговор...
***
"Довольно занятное местечко. - подметил про себя Максим Максимович, пристраиваясь, в неимении свободных мест, за стол к пожилому мужчине, делящему трапезу с молодым человеком несколько странной, женственной наружности".
Максим Максимович, конечно же, извинился, представился, спросил позволения присесть, на что, мужчина, оторвавшись от позднего ужина, вежливо привстал, протянул руку приветствия и указал на свободный стул. Молодой человек, оторвавшись, от разговора с соседствующей компанией, лишь смерил его оценивающим, высокомерно презрительным взором и, отвернувшись, продолжил беседу. Итак, несколько старомодная, помятая фигура Максима Максимовича, в недавнем времени потревоженная ото сна, облаченная в неказистое одеяние одинокого ночного любителя свежего воздуха, страдающего бессонницей, явной доликой маразма и, несомненно, другими формами старческого бессилия, пристроилась, словно исключая будущие венчания в суевериях дам, обрюзгло, несколько в сторонке, за углом стола, и, изобразив неловкость, принялась наблюдать за происходящим.
Беглый осмотр показал следующее: трое, привлекательных с виду парней за соседним столом, примерно, 20 - 25 лет от роду, расположились, вальяжно, будучи определенно "под шафе", на диване. Заказ их довольно скуден: водка и фрукты. Итак, парень, занявший позицию в центре, наверняка, лидер группы. Внешность показалась Максиму Максимовичу, чрезвычайно знакома: интересный блондин, возможно (полумрак в купе с затемненными очками давали волю неформальной фантазии) с голубыми, скорее, небесной синевы глазами; широкоплечий, мускульного сложения. Он застыл каменным изваянием, развалившись в позиции античного полубога, раскинул руки на спинке дивана. Двое сотоварищей, менее вызывающей внешности, впрочем, ближний напомнил, в профиль, какого-то актера: коренастый, наверняка с крепкими бедрами, сокрытыми нависшей над ними, крышкой дешевого столика. В профиль, в полутьме, никак не удавалось разглядеть черты и вычислить схожесть. И, наконец, дальний: худощавый, чуть долговязый парень, впрочем, вполне широкоплечий, потенциально спортивного телосложения - всего лишь десять - пятнадцать восхитительных килограммов мышечной массы легко возвели бы его в ранг божества. Ну а пока, он контролирует бутыль с выпивкой, периодически подливая в опустошаемые стопки и, как положено, словно по команде, гогочет в поддержку любым, пусть, самым плоским шуткам товарищей.
Юный сосед Максима Максимовича по столу, обратив к нему спину, восседает полу боком к компании, участвуя в завязавшейся дискуссии: благо щадящая музыка позволяет вести ее на средних тонах голоса, изредка, переходящих в крик. Это молодой человек, того же возраста, яркой, несколько притягательной внешности, одет в обтягивающую кофту, с опоясывающим лисьем воротником на, по мальчишески, худощавых плечах. Максим Максимович, щуря под очками глаза, внимательно присмотрелся к его образу, вызвавшему в памяти поток смутных воспоминаний. Нечто далекое и туманное, захламленное грудой накопленного за долгую жизнь опыта, знаний, образов и т.д. и т.п. зашевелилось в глубине. Он попытался припомнить, но, бесполезно порывшись в памяти, отбросил затею и продолжил обзор. Мужчина визави наблюдателя, в степенных годах с профессорской бородкой. Ну очень похож на настоящего профессора. Тоже, заметить кстати, очень знакомое лицо.... Он ужинает. На его половине стола обильно устроились яства, которыми он великодушно делиться с соседом. Да, блюдо с нарезкой вежливо передал, в качестве угощения, соседствующей молодежи, наверняка, обнаружив скудность закусок на их столе. Приняв дары, парни стараются показать, что не очень то и нуждается в подношениях: принципиально довольствуясь жалкими остатками фруктов. Впрочем, время от времени, один из ребят, нехотя, берет в руку единственную, на троих, вилку, тянется к блюду, накалывает, не спеша, аппетитный кусочек и, на мгновение, раскрыв таящийся голод, быстро, с аппетитом заглатывает его. После, с той же неспешностью, кладет прибор на место.
- Не понимаю твоих наклонностей, Ленька, - горланит, заглотив лакомый кусок, худощавый, - вот баба, это да, она хороша! - протянул он в тоскливом выдохе, с нотками отчаяния, - Эх, вот это здорово! - добавил он взирая, наверное, сквозь потолок, но, в следующее мгновение ход мыслей отрезвил мечтателя, словно сместив в сознании потаенный рычажок, сменил нежное романтичное умиление на колючий и недоверчивый, с долею отвращения, опустившийся с небес взор, - А что хорошего в мужиках то?
- Ха, ну как же? - задумчиво тянет воротник, и в его мягких чертах отражаются недавние чувства худощавого, при мыслях о женщинах.
Опомнившись, он хитро прищурился, оценивая оппонента: " - А чего находят женщины в вас? И потом, по закону тщеславия, вы должны обожать, больше всего на свете, себя и лишь подобие себе, ну а потом уже, по возможности, если останутся чувства, что-нибудь еще. Поймите же наконец, господа, что ваше презрение основано не только на личной неприязни, на несоответствии мною и такими как я принятыми большинством общественными стереотипами, но и на страхе и непонимании. И потом, задумайтесь. Вот вы, к примеру, закоренелый гомофоб и гетеросексуалист, с отвращением взираете на пару счастливых мужчин, нежно взявших друг друга за руки? Твой уровень интеллекта так же кривил бы треугольную морду, взирая на "прекраснейший" акт разнополой любви бесполым гуманоидом... И вообще, в актах спаривания, для нейтрального сознания, вовсе нет ничего восхитительного. Это всего лишь ответ двух или более дикой страстью охваченных зомбированных тел, на всесильный призыв к взаимным действиям, изначально, "задуманный" мудрой природой только лишь для размножения, ну а далее раскрепощенный нуждой, сознанием, множеством возможностей, запутанный стечением обстоятельств и т.д. и т. п...."
Профессор, с аппетитом, пережевывающий котлету в стороне от дискуссии, поперхнулся.
- Хе-хе, Кхе-Кхе-кхе, - смеялся он, в промежутках кашля и куски ее, вываливаясь изо рта, путались в окладистой бородке, - хорошо, хорошо сказано, мой юный друг... Цивилизация старалась сотворить из этого зова некую сексуальную культуру, высокое таинство для двоих, пускай со всевозможными извращениями, но, лишь для мужчины и женщины! И, в этой культуре нет места всякой там гомося... - профессор вновь поперхнулся и виновато покосился на лисий воротник..
- Не стоит извинений, я никогда не стеснялся своей ориентации, дорогой друг! - успокоил, гордо задрав подбородок, высоким, чуть капризным голосом тот, - Да, меня всегда пленило мужское начало! Я просто воспринимаю мир, во многом, как женщина, а не как мужчина и это не мой личный каприз, возможно, это ошибка или просто усмешка природы... Или даже чудо, да, именно чудо природы, сударь! Я горжусь этим! А, большая часть общества отказываются понять нас, воспринять просто, как обычных людей, как ровню. Они считают презренными сношения, не соответствующие их закоренелым стандартам! На нас взирают излишне предвзято. Возможно, мир морально устарел - его пора изменить. Общество цепляется за устаревшие взгляды на жизнь, ютящиеся в умах устаревших поколений! - тут Леонид замолк, словно припомнив что-то, демонстративно развернулся и смерил вызывающим, несколько презрительным, с отражением ненависти взором, казалось бы, совершенно постороннее и безучастное, но, несомненно подходящее под олицетворения устаревших взглядов лицо Максима Максимовича.
