У последнего танка вода попадала в цилиндры через прокладку головки блока. Этот танк пришлось задержать, чтобы подтянуть ослабленные шпильки головки блока. К пяти часам утра, как и было приказано, мы были на рубеже, откуда намечалось наступление в направлении Красного Села.

Генерал В. И. Баранов собрал накоротке оперативную группу штаба и каждому из нас дал определенное задание. В общем виде для всех оно заключалось в следующем: проверить механиков-водителей, а тех, кто имел практику вождения менее двух часов, заменить танкистами из учебного полка. Далее. Проверить наличие ремонтных и эвакуационных средств в частях. Подтянуть фронтовые ремонтные средства в район Пулково, а также подвижные отделения складов бронетанкового имущества. Поставить задачу фронтовым ремонтно-эвакуационным средствам быть в готовности перейти в район Красного Села сразу же, как только им овладеют наши войска.

Может показаться странным, почему такие указания давались так поздно, по существу тогда, когда наступление уже началось. Так надо было, чтобы скрыть начало операции. Ведь если бы наши ремонтно-эвакуационные средства, допустим, раньше, до начала операции, перемещались на указанные маршруты, то противник, конечно, мог определить (хотя бы примерно) время и направление главного удара.

Разумеется, не всегда можно рассчитывать на своевременное обеспечение боя и операции при таком запоздалом выдвижении к фронту необходимых средств. Но в принципе это требование, по опыту знаю, должно соблюдаться, чтобы обеспечить скрытность операции.

Получив задание, мы разъехались по частям.

* * *

Прибыл в 220-ю танковую бригаду полковника, В. Л. Проценко. Встретился с заместителем командира бригады по техчасти майором С. Г. Стеркиным и изложил ему суть своего задания. Тут же приступил к выборочной проверке механиков-водителей. Все они удовлетворяли предъявляемым требованиям. Правда, я наткнулся па слишком юного механика-водителя, который мне показался просто мальчиком. К тому же сидел он за рычагами танка командира бригады. Детское лицо с курносым, веснушчатым носом, красными от бессонницы глазами, перепачканными щеками - таким он представился мне, четко, по-уставному. И улыбнулся. Присутствующие тоже улыбались. Им не впервой было представлять начальству лихого мальчишку механика-водителя Мишу Егорова. Я придирчиво спрашивал его об обязанностях, но Миша отвечал полно, со знанием дела.

- Давно на танке?

- С начала войны, товарищ капитан, - выпалил он.

Я недоверчиво покачал головой. Но Миша говорил правду. Потом мне рассказали, что Миша Егоров жил со своими родителями на станции Сиверская. А началась война, и он попал к танкистам, быстро постиг науку механика-водителя и вскоре его посадили на танк командира 51-го танкового батальона 220-й бригады Алексея Васильевича Ермилова, о котором, как и о его однополчанах, в то время слагали песни.

К сожалению, Ермилов не довел своих танков до Берлина. Он был тяжело контужен при прорыве блокады Ленинграда и ослеп.

Несмотря на свои 16 лет, Миша мастерски водил боевую машину, был смелым и отважным парнем. Вот один из эпизодов, записанный со слов А. В. Ермилова.

... Валил снег, и оставшаяся в стороне Ям-Ижора словно задернулась белой кисеей. В смотровую щель были видны лишь развороченная колея дороги, спины автоматчиков на броне идущего впереди танка да черные стволы сосен. Наконец в просвете между деревьями показалась сбегавшая к поселку поляна. Ермилов, как говорится, нутром почувствовал, что здесь должны быть вражеские зенитки. Так оно и было.

"Больше скорость!" - скомандовал он. Миша Егоров понял замысел командира, рывком вывел танк на открытое место и, маневрируя, помчался навстречу батарее. Справа и слева рвались снаряды, а танк упорно шел на врага. Вдруг машина содрогнулась от удара снаряда, и Ермилов услышал стон Миши Егорова. Однако танк продолжал двигаться. Контуженый механик-водитель не бросил рычагов. В этом бою враг все же поджег танк. Мишу в бессознательном состоянии вынесли из машины и направили в госпиталь.

Через два месяца юный танкист вернулся в бригаду, которая находилась в районе Лектусе. Поскольку на танке Ермилова должность механика-водителя была занята, Мишу по рекомендации комбата назначили на танк комбрига И. Б. Шпиллера.

Из-под Лектусе 220-я бригада была переброшена под Синявино, где вступила в ожесточенный бой с противником. Вместе с бригадой продолжал свой боевой путь и Миша Егоров. О его подвиге писала "Смена" 29 сентября 1943 года в очерке "Сынки".

В очерке, правда, не сказано, по каким причинам Миша тогда оставил танк командира бригады и оказался вместе со своим товарищем, молодым парнем Сергеем Лукановым, в другой машине. Говорилось, что Егоров и Луканов, выкопав ночью глубокий окоп, поставили Т-34 на стыке двух наших пехотных частей. Пока один из них внимательно наблюдал за противником, другой отдыхал на траве неподалеку от машины. Пехотинцы в шутку называли их хозяевами танка, а еще за молодость сынками.

Все началось неожиданно. На рассвете четвертого дня затишья шквал артиллерийского и минометного огня обрушился на спрятанный в укрытии танк. А потом в атаку пошла пехота.

Первую атаку отбили легко. Фашистам даже не удалось приблизиться к нашим траншеям. Были отбиты вторая и третья атаки. Но в четвертый раз автоматчики обошли танк справа, прорвав оборону нашей пехоты, и теперь их очереди доносились откуда-то сзади, от второй линии наших траншей. И тут случилось несчастье: взрывом снаряда сбило гусеницу, забило землей ствол пулемета. Но танкисты и не подумали об отходе. Разорвав рубашку, Луканов готовил жгуты для протирки пулемета.

- Сейчас пойдут, - сказал он Егорову. - Приготовь гранаты.

Немцы снова пошли в атаку. Миша, уже вынув предохранительную чеку, вновь услышал дробь танкового пулемета.

- Диски, давай диски! - крикнул Луканов.

Под конец боя ствол пулемета раскалился от непрерывного огня.

К утру следующего дня Миша и Сережа подсчитали, что было отбито 19 атак. В двадцатую фашисты так и не пошли.

- А ты знал, что у нас сбита гусеница и мы не можем отойти? - спросил Мишу Луканов.

- Знал. Но я думал о том, что мы не можем пойти вперед...

Продолжал Миша свой боевой путь снова на танке командира бригады...

И вот теперь Миша Егоров, герой-танкист, перед моими глазами. И таких, как он, - смелых, отважных, умелых - было много. И все они готовы были идти в бой.

Командиры подразделений, политработники, сами экипажи ни в коем случае не хотели заменять какого-либо механика-водителя, так как были уверены в них, даже несмотря на то, что некоторые из них прибыли недавно и не имели достаточного опыта. Такое единство, сплоченность коллективов радовали, вызывали уверенность в успешном решении боевых задач.

С таким настроением мы вернулись во второй половине дня для доклада командующему. Можно было подумать, что генерал В. И. Баранов сделает нам замечание: мол, плохо работали, не знаете истинного положения на местах. Но нет. Он только и сказал:

- Я так и знал. Однако убедиться еще раз в этом надо было.

* * *

В 10 часов 40 минут 14 января 1944 года после продолжительной артиллерийской подготовки, гул которой мы отчетливо слышали, наши войска перешли в наступление с приморского плацдарма в районе южнее Ораниенбаума. Удар наносился в направлении Гостилицы, Ропша. Фронт был взломан на протяжении более 10 км. Оборона немцев не выдержала и в первый же день дала трещину на 4 км в глубину. Попытка противника восстановить положение не достигла цели.

Танкисты полковника А. 3. Оскотского вместе с войсками 2-й ударной армии буквально прогрызали оборону, создаваемую немцами с осени 1941 года. Всего здесь действовало 130 танков, из них 63 тяжелых. Командующий 2-й ударной армией генерал-лейтенант И. И. Федюнинский решил 152-ю танковую бригаду использовать для развития успеха. Она и вошла первой в город Ропшу.

Весь день 14 января нас держали под Пулково. Даже 15 января, когда войска Ленинградского фронта нанесли фашистам мощный удар из района Пулковских высот, танкисты все еще ожидали приказа. И только 18 января войска, наступавшие из района Пулково, сломив упорное сопротивление противника, вместе с танкистами начали успешно продвигаться к Красному Селу.