Сзади посигналили. Мыслеобразы исчезли.

Колганов покосился на зеркало заднего вида. Большой чёрный внедорожник почти дышал в задний бампер его машины. Журналист опустил руку на рычаг переключения передач, наблюдая, как дрожит кисть.

День только начался, а уже произошло много чего. Надо собраться и войти в колею, в противном случае всё будет валиться из рук. Сначала кот прыгнул прямо под ноги, потом он сам едва не попался под колёса… Ну что за утро?

За спиной посигналили уже настойчивее. Огромная пасть решётки радиатора чёрного мастодонта вздрогнула и подкатилась ближе, практически касаясь багажника «форда». Колганов сжал пальцы на набалдашнике и выжал сцепление. Немного помедлив, плавно тронулся и выехал на улицу.

Спустя секунду затонированный в хлам внедорожник недовольно его обогнал, проехав демонстративно близко.

Но он этого даже не заметил, занятый совершенно другими мыслями.

Если бы не старушка…

Колени предательски дрожали.

В дверь кабинета главного редактора, а по совместительству и владельца журнала «Восьмой день недели» Михаила Бергера, настойчиво постучали. Не дожидаясь разрешения хозяина, порог переступил молодой человек лет двадцати двух.

– Здравствуйте. Я Кола. – Незнакомец шагнул к столу, протягивая руку для рукопожатия.

– Михаил Борисович. – Бергер не смог скрыть лёгкого удивления. Он ожидал увидеть другого человека.

Кола? А где, чёрт подери, Колганов?

Высокий и худощавый, посетитель одет в чёрные кеды с белыми шнурками, чёрные джинсы и не менее чёрную футболку. Копна волос соломенного цвета и светящиеся доброжелательностью голубые глаза на веснушчатом, слегка вытянутом лице. В руках небольшой кожаный портфель. Весьма потёртый и, разумеется, аналогичного колера.

– Присаживайтесь. – Главред нехотя указал на потрёпанный офисный стул, предназначенный для визитёров. Немолодая мебель угрожающе скрипнула под молодым человеком. – Вы записаны?

– Даже не знаю. – Кола пожал плечами, рассматривая обстановку кабинета. – Я приходил вчера вечером, но секретарша сказала, что вы отсутствуете. И предложила прийти на следующий день. То бишь сегодня.

Бергер задумался. Ну не в такую же рань!

– Ну хорошо, – он поднял песочные часы, стоящие на столе, и перевернул вверх тормашками. Жест призван сигнализировать нежданному гостю о том, что его время ограничено. Главред всегда так поступал, когда предстоящий разговор по какой-либо причине тяготил. Сделав сей прозрачный намёк, откинулся на спинку стула и слегка прищурился, силясь предугадать, с чем же пришёл незнакомец. Незнакомец со странным именем Кола. – Я вас внимательно слушаю.

Ещё Бергер недобрым словом вспомнил секретаршу Валю, не предупредившую о визите молодого человека.

От Колы не укрылся негостеприимный песочный посыл главреда, но он сделал вид, что не заметил этого.

– Ваша газета, Михаил Борисович, давно и успешно рассказывает не только о новых открытиях в разных областях науки, но и о, так скажем, «хорошо забытом» старом. Например, о древних корнях фразеологизмов, о которых мало кто имеет представление. Знакомит читателей с рецептами народной медицины и…

– Философией, оккультизмом, эзотерикой и религией. – Перебил его Бергер. – Вы совершенно правы, молодой человек. Только мне это давно известно. Не пойму, зачем рассказывать мне о том, чем занимается моя газета?

Чувствуя, что терпения главреда надолго не хватит, Кола сразу же перешёл к делу.

– Так вот о религии я и пришёл поговорить. Хотел бы вам предложить опубликовать свою статью о нашем прошлом. О мистической связи между древним язычеством и молодым христианством. – Кола открыл портфель и извлёк несколько скреплённых тетрадных листов формата А4, и положил их перед Бергером. – Вот, пожалуйста. Смею надеяться, что эта тема вас заинтересует.

Тот покосился на исписанную убористым почерком рукопись, однако в руки не взял. Вместо этого бросил выразительный взгляд на песочный хронограф, уже отсчитавший половину временного цикла.

Этот чудак не в курсе, что существуют компьютеры и программа «Word»?

– Смею спросить, почему вы, молодой человек, называете христианство, насчитывающее более двух тысяч лет истории, молодым?

Кола искренне удивился вопросу.

– Что такое две тысячи лет для человечества, насчитывающего гораздо более глубокую историю? Так, мгновение.

– Всё равно вынужден с вами не согласиться. – Главред категорично покачал головой. – Сайентология, Новое мышление и Живая Этика – вот примеры действительно молодых религий. Возникшие совсем недавно, они зачастую оспариваются традиционными конфессиями и судебными органами разных стран. Что поделаешь, – Бергер философски пожал плечами, – такова судьба всех вер. Даже упомянутое вами христианство начиналось с гонений его последователей. – Бергер встал, разминая затёкшие конечности, и подошёл к окну.

Вид ссыпающегося песка не только не успокаивал, но и начинал раздражать. Каждая песчинка с грохотом ударялась об другие, раскатистым эхом вползая в черепную коробку. Недолго думая, Кола аккуратно положил часы набок. Грохот смолк. Сразу стало легче.

– Расскажите вкратце, что здесь написано. – Не оборачиваясь, попросил главред.

Подобные разговоры, откровенно говоря, ему нравились. В противном случае он бы давно прогнал незваного посетителя.

– Принято считать, что христианство и язычество – антагонисты. – Кола машинально потянулся к рукописи, словно студент за шпаргалкой. Но передумал и сел обратно, пытаясь найти комфортное положение на жёсткой неудобной поверхности.

Инквизиция для несогласных с главредом журналистов? И сколько же их подверглось пыткам этого стула? – Но, как мне кажется, это неверно. И то и другое суть Божий промысел, уготованный для нас. Ведь, как известно, история не знает сослагательного наклонения.

Кола замолчал, предоставляя собеседнику возможность проявить отношение к сказанному. Но Бергер лишь распахнул окно, впуская в кабинет тёплое майское солнце.

– Продолжай, – коротко бросил он.

Кола набрал до отказа в лёгкие воздуха, и медленно выдохнул. Он любил солнце. Ведь не зря же носил такое солнечное имя.

– Корень всех наших бед в том, что мы не принимаем своё прошлое. Не принимаем его как единое неделимое целое. Расчленяем его на то, что нравится, чем гордимся и тешимся. И на то, во что не верим, от чего отказываемся и что не хотели бы признавать. А ведь нам нечего стыдиться! У нас, русских, великое прошлое и древняя история. Её сознательно искажают, чтобы лишить нас будущего. Лишить самодержавия духа и обратить в послушное стадо баранов, бегущих за скидками в гипермаркеты. Никто не должен догадаться, что человек, не ведающий своих корней, лишён будущего. Это справедливо и в отношении целого народа. Отсюда все болезни. Ведь это своего рода шизофрения, раздвоение сознания. А человека нельзя делить. Нельзя себя делить. Нужно осознать, что ты – образ и подобие Бога. Что ты – творец! – Распалённый собственной речью, он вскочил и зашагал по кабинету. Портфель свалился на пол.

Бергер, ухмыляясь, повернулся к молодому человеку. И, скрестив руки на груди, сел на подоконник.

– Да, человек творец. – продолжил Кола с жаром в голосе, – Мы же в состоянии творить. Для этого нам даны руки. И сердце.

Главред пока не определился с тем, как реагировать на услышанное.

– Занятная у тебя теория, Кола.

– Скорее, история. Но нам пора осмыслить прошлое, чтобы изменить будущее.

– Глобальная задача. А как ты собираешься примирить христиан с неоязычниками?

– Очень просто. Для этого я и пришёл к вам. Нужно, скажем так, доносить в массы информацию. Нужно рассказывать людям об их прошлом. О том, что на самом деле никакого противостояния нет. Ведь солнце светит для всех одинаково, не выделяя по вере. Ветер обдувает и христиан, и буддистов, и иудеев. Земля одинаково всех кормит хлебом. Я об этом и написал в своей работе. Надеюсь, вы её опубликуете.