История греко-персидских войн, начавшихся при Дарии и бесславно закончившихся при Ксерксе, известна каждому школьнику. Военное превосходство греков обнаружилось совершенно ясно, несмотря на большую численность ахеменидской армии (цифры, приводимые греческими источниками, преувеличены). В 478 г. до н. э. после окончательного поражения персидских войск греки, казалось, могли стать хозяевами Анатолии и завоевать значительную часть ахеменидских владений. Однако персы, потерпев поражение на поле боя, вступили на путь интриг и подкупов — на помощь пришло золото из царских сокровищниц. Последовавшие за этим междоусобицы, войны между отдельными городами-государствами и союзами греческих городов относятся к истории Греции. Для персов эти события означали, что империю удалось лишь спасти от полного военного разгрома; греческое влияние в Малой Азии продолжало возрастать, что сказалось, в частности, на судьбе местных, анатолийских языков и обрядов. Эллинизованные восточные правители Анатолии еще до Александра активно содействовали проникновению греческой культуры на территорию ахеменидской державы.
Ксеркс проводил более жесткую политику по отношению к покоренным народам, чем его отец. В конце правления Дария восстал Египет. Ксерксу, спустя два года после восшествия на престол, удалось вновь подчинить страну Нила, причем, как сообщает Геродот (VII, 7), он обошелся с египтянами более сурово, чем его отец. Отныне персидский царь не желает считать себя наследником фараонов и, соответственно, перестает уважать обычаи и религию Египта. Подобные же меры проводятся и в отношении восставшего Вавилона, великого города древности. Результатом было ослабление культурного главенства Вавилона и Египта на Ближнем Востоке.
После поражений в Греции Ксеркс целиком отдался внутренним делам — строительству Персеполя и гарему, который отныне превращается в вершителя всех имперских дел. В 465 г. до н. э. Ксеркс был убит заговорщиками — дурное предзнаменование на будущее.
Артаксеркс I пришел к власти в результате интриг и убийств, ставших обычными для персидского двора. Египет вновь восстал, поддержанный Афинами, в 460 г., и только огромным напряжением всех сил персам удалось в 455 г. еще раз подчинить страну. Операциями руководил некий Аршама, возможно, тоже лицо, что упоминается в арамейских папирусах. Влияние на двор матери царя, Аместриды, которое трудно назвать иначе, чем губительное, стало также прецедентом на будущее. После смерти Артаксеркса I вновь вспыхнули кровавые междоусобицы и внутренние смуты. В результате целой серии убийств на трон вступает Дарий II, сын Артаксеркса и вавилонской наложницы. Дарий II находится под сильным влиянием своей жены (и сводной сестры) Парисатиды, способной и жестокой женщины. Империю раздирают восстания сатрапов, но греки, занятые Пелопоннесской войной, не могут воспользоваться слабостью персов — персидское золото вновь оказывается более сильным, чем армия Ксеркса.
Дарий II умер в 404 г. до н. э., ему наследовал уже известный нам Артаксеркс II. Смена царей должна была сопровождаться смутами, и они не замедлили вспыхнуть с новой силой. Разразилась гражданская война, о которой, к счастью, мы подробно знаем по «Анабасису» Ксенофонта. Кир, младший брат нового царя, замышляет захватить престол. В это время Египет, воспользовавшись ситуацией, вновь выходит из-под власти Ахеменидов. История отступления десятитысячного отряда греческих наемников после смерти их предводителя Кира, павшего в битве при Кунаксе (3 сентября 401 г. до н. э.), подробно изложена в «Анабасисе» — сочинении, которое является не только шедевром греческой классики, но и важным источником сведений об ахеменидской державе. Картина греко-персидских отношений в этот период, особенно в Ионии, кажется довольно однообразной — это цепь бесконечных интриг, восстаний и убийств. В то же время можно видеть, как Ахемениды, искусно сея раздоры, использовали в своих интересах греческие междоусобицы.
Египет оказался достаточно сильным, чтобы противостоять попыткам персов вновь завоевать эту страну, и оставался под властью местной династии. Когда разразилось восстание сатрапов в Анатолии, вышедших из-под контроля царя царей, империя, казалось, билась в предсмертных судорогах. Гибель ее была отсрочена на немногие годы Артаксерксом III, способным и жестоким правителем, вступившим на престол в 359 г. Ему удалось усмирить сатрапов, поднявших мятеж и вновь начавших выпуск собственной монеты, но вскоре восстало несколько городов в Финикии. Довольно трудно проследить все сложные перипетии борьбы с сатрапами Малой Азии и правителями Восточного Средиземноморья, в которую были вовлечены и греки; греческие наемники неизменно участвовали в военных действиях. Процесс эллинизации Азии происходил уже при последних Ахеменидах, Александру Великому суждено было лишь ускорить его.
В Греции все сильнее ощущалось влияние новой державы — Македонии, когда Артаксеркс III начал готовиться к походу в Египет. В 345 г. он подчинил Финикию. Сидон был взят и сожжен, а жители его переселены в качестве рабов в Вавилон и Сузы. Путь в Египет был открыт. В военных действиях, развернувшихся вслед за этим, с обеих сторон участвовали греческие наемники, так что это были, скорее, битвы между наемниками, нежели противоборство персов и египтян. Нижний Египет удалось вернуть под власть Ахеменидов, но местная египетская династия продолжала править в большей части Верхнего Египта. Тем не менее могло показаться, что в правление Артаксеркса III ахеменидская империя обрела новые силы и восстановила свою былую мощь и славу.
Последние годы царствования Артаксеркса III протекали в обстановке сложной борьбы Филиппа Македонского, Афин и персов. Исторические события, быть может, развернулись бы иначе, если бы Артаксеркс не был отравлен в то самое время (около 338 г. до н. э.), когда Филиппу после победы над греками в битве при Херонее удалось объединить вокруг себя всю Грецию. Угроза единой Греции стала реальностью, а это означало неминуемую гибель ахеменидской империи. Армия Ахеменидов и прежде не могла противостоять прекрасно обученным греческим солдатам, теперь же сила греческого оружия оказалась помноженной на доблесть еще более воинственных македонцев.
Убийцей Артаксеркса был способный, но неразборчивый в Средствах евнух по имени Багой, который не мог, однако, сам занять престол. В результате после почти полного истребления членов царской семьи Багой передал трон представителю одной из боковых линий ахеменидского дома, известному под именем Дарий III Кодоманн. Последний сумел взять в свои руки бразды правления и даже вновь завоевал Египет, но оказался не в силах предотвратить распад империи. Александру, заслуженно именуемому Великим, было суждено завоевать ахеменидскую державу, и он сделал это очень скоро.
Если попытаться охарактеризовать достижения ахеменидского Ирана, то, несомненно, одним из наиболее значительных, доставшихся в наследство Александру и римлянам, была концепция «единого мира», слияние народов и культур в одной ойкумене. Ахеменидский монарх считал себя царем царей, поставленным над многими народами и их правителями. Утверждение концепции об «едином мире» империи шло рука об руку с процессом смешения и синкретизации. Представители племен и народов, обитавших в разных концах державы, встретились в «едином мире персов», что не могло не привести к взаимообменам культурными ценностями. Не следует преувеличивать возможности общения в пределах империи: путешествия по стране были делом опасным и предпринимались далеко не часто. Однако упоминание хорезмийца в составе гарнизона в Верхнем Египте свидетельствует о связях, существовавших между самыми отдаленными друг от друга областями державы 2.
Объективной оценке ахеменидской империи и ее достижений в известной мере мешает блеск Греции. Но не судим ли мы неверно о Востоке в древности, как и в наши дни, утверждая, что Восток отставал в своем развитии от Греции и что он и сейчас остается отсталым? Не будет ли более правильным задуматься над тем, почему греки достигли такого уровня развития, или почему Возрождение и промышленная революция сделали Запад тем, чем он является сейчас? Быть может, мы должны найти объяснение, почему Запад отклонился от нормального пути, тогда как Азия и Африка развивались в соответствии с естественным ходом истории. При таком подходе правильнее было бы говорить о современном Западе как о «сверхразвитом», нежели о Востоке как об «отсталом». Рассуждения такого рода могут показаться лишь игрой слов, однако, если попытаться изменить перспективу, мы, возможно, лучше поймем некоторые явления и настоящего, и прошлого.