Ника замолчала. На её лицо упала тень печали и грусти. Она смотрела в окно, и я увидела, как по её щеке катиться слеза. Погрузившись в свои, как видимо не очень приятные воспоминания, сквозь пелену прошлого, на минуту встрепенулась и, продолжая смотреть вдаль, спросила:

— Таня, у вас не найдётся сигаретки? А, то у меня закончились.

Её вопрос, тотчас вывел меня из оцепенения. Я снова вернулась в повседневную реальность. Достав из сумочки пачку «Винстона», я протянула Нике. Она взяла и даже не взглянула в мою сторону, дрожащей рукой вытащила из кармашка сумочки зажигалку, и только с третьего раза ей удалось прикурить. Глубоко затянувшись, она немного расслабилась.

— Вероника, что было дальше? — не удержалась я от любопытства.

Сделав ещё одну глубокую затяжку, она продолжила:

— Я слабела с каждым днём, а врачи молчали, будто в рот воды набрали. Наконец моему терпению пришёл конец. Честно говоря, мне было очень страшно, задать этот вопрос, потому, что в глубине души, я знала на него ответ. Дождавшись, когда закончится общий обход, я позвала лечащего врача к себе в палату. На тот момент, моя страховка закончилась, а модельное агентство, по непонятным мне причинам, отказывалось оплачивать новую, так я оказалась в обычной палате, где находилось ещё три человека. У меня создалось впечатление, что держат меня тут, из-за жалости, такой отвратительный уход и отношения врачей навело на подобную мысль. Промучившись в ожиданиях ещё полдня, я позвала медсестру, и напомнила о своей просьбе. Лишь с третьего раза, старая негритянка соизволила выполнить мою просьбу. Врач зашёл в палату с угрюмым выражением лица, и что-то напевал себе под нос. В следующие полчаса всю мою жизнь перечеркнуло одно слово — лейкемия. Я с ужасом смотрела на доктора и не могла поверить своим ушам. Врач удивился, когда узнал, о том, что меня никто не довёл до сведения о диагнозе. Я слушала доктора, словно в тумане, до меня не сразу дошло, насколько серьёзна моя ситуация. Известны многие случаи успешного выздоровления больных с таким же диагнозом и поэтому я верила, что шанс есть и у меня. Выслушав врача, я задала самый главный вопрос: Сколько будет стоить лечение, и когда я смогу приступить к работе. Прежде чем ответить, доктор тяжко вздохнул, сел на краешек моей кровати, взял меня за руку и робко сказал:

— Мне, очень жаль Вероника, но к работе вы уже не вернётесь никогда. Агентство, расторгло с вами контракт. Ваша страховка закончилась ещё две недели назад, поэтому вас перевели в социальную палату, для особенных больных, — последнее слово он произнёс почему-то очень тихо, я едва сумела его расслышать.

От страха и волнения у меня пересохли губы, и онемел язык. Я почувствовала, как похолодели кончики пальцев. Собрав все последние силы, я спросила у доктора:

— Что вы имели в виду, когда сказали палата для особенных больных?

Я посмотрела на печального доктора, и всё поняла без слов. Он опустил голову, было видно, что слова давались ему с трудом.

— Мне очень жаль, Вероника, но вам уже ничто не может помочь, — мрачно произнёс он. — У вас слишком активно прогрессирует болезнь. Мы несколько раз пытались ввести вас в стадию хотя бы нестойкой ремиссии, но оказалось ваш организм не воспринимает лечения. За месяц мы испробовали много методов, и подбор лекарств, но болезнь сильно запущена, боюсь, тут врачи бессильны.

— Но, существуют дорогостоящие лекарства, операции и т. д. Мы же живём в век медицинских прогрессов. Я слышала, люди выживают и с четвёртой стадией рака. Я вам не верю, может, стоит обратиться в специализированную клинику?

Доктор растерянно пожал плечами.

— В вашем случае, вы лишь потратите кучу денег. У вас не опухоль, а рак крови, а это разные вещи. Ваше право обратиться в другие клиники, но я уверен там всего подтвердят мои слова.

— Сколько мне осталось? — спросила я, и сама не услышала своего голоса.

Врач на секунду задумался.

— Если пройти поддерживающую терапию, затем продолжить принимать таблетки, то вы вполне проживёте от года до трёх лет, но это только при лечении и соблюдения рекомендаций врача. А в противном случае не больше года.

— Я объехала множество клиник. Но слова старого негра, сбывались, словно по волшебству. Я решила — буду бороться. Три года — это маленькая жизнь, и её нужно прожить красиво и достойно. Весь приписанный режим, я соблюдаю по часам, и посей день, но с каждым месяцем чувствую, что болезнь возрастает во мне с новой силой. Прежние таблетки и процедуры, уже давно ослабили своё действие, а новых ещё не создали. По волю случая, на одном из показов мод, которые я посещала регулярно, познакомилась с одной местной колдуньей. Она пообещала помочь, и сдержала своё слово. Колдунья предупредила меня изначально: полного выздоровления она гарантировать не может, а вот продлить моё существование на этой земле, ей под силу. Я была готова бороться за каждый подаренный месяц. Я принимала её снадобье, по одной ложке вдень, в течение трёх месяцев. В итоге, в этой борьбе я выиграла у смерти ещё год жизни. Моё состояние значительно улучшилось. Мне удалось вернуться к прежнему образу жизни, и даже иногда принимать участие в показах. Я снова почувствовала вкус к жизни, к вещам, косметике, а вскоре мне захотелось семейного счастья. Цель захватила меня настолько цепко, что стала управлять моими действиями и мыслями. Я никогда не боялась мечтать. Я всегда знала, что у меня есть красивое лицо, неплохая фигура и мёртвая хватка. А это значит, что у меня стопроцентный шанс найти себе состоятельного мужа. Уж лучше плакать и умирать в богатстве, чем в нищете. У меня нет времени, чтобы прожить две жизни, решив прожить оставшуюся, я ринулась в бой. Я не могу больше любить мужчин за красивые глаза, за рай в шалаше, который через определённое время встанет поперёк горла. Тяга к комфорту заложена в нас с рождения. У меня слишком мало времени, чтобы размениваться по мелочам. Хочется принца на шикарном «мерсе», владеющего сверх-шикарным особняком или огромной виллой. Обеспеченный мужчина в состоянии позаботиться о семье и потомстве. И пусть другие говорят, что ничего хорошего в богатстве нет, что в нём спрятано всё зло и слёзы. А, что хорошего в нищете? Можно подумать, что в ней всё справедливо и сказочно. Уж я — то не по понаслышке знаю, на своей шкуре испытала, что большие деньги портят, а маленькие озлобляют. У меня созрела чёткая цель, и я во чтобы — то не стало должна подготовиться к её осуществлению. Проиграть я не имею право. Я не скрывала, что охочусь за мужчинами. Глупые, тупые и безмозглые пузатые миллионеры, не верили, когда я прямо в лицо заявляла свои требования. Я вела честную игру, в отличие от них. Когда мне задавал вопрос очередной богатый Буратино «Зачем, я тебе нужен крошка? Неужели ты меня любишь? Я отвечала: Я хочу выйти замуж за богатого, и мне без разницы, красив ты или нет, мне наплевать, что творится у тебя в душе. Больше того, я готова дать своему мужу полную свободу, и никогда не упрекать в измене и транжирстве семейного бюджета. Я никогда и ни кому не признавалась в любви, потому, что для меня любовь это бессмысленное и разрушающее чувство. И, что самое смешное, многие вполне серьёзно были готовы на мои условия. Только вот до свадьбы дело никак не доходило. Деньги никогда не бывают чистыми. Они грязные только потому что правят людьми: их мыслями, поступками и жертвами. За полтора года моих поисков, у меня на счету скопилась довольно приличная сумма. Но мне было мало, хотелось всего самого лучшего. Я считала, раз уж судьба отвела мне такой маленький отрезок жизни, я имею право претендовать, на всё лучшее и красивое. Вот сейчас я имею деньги, а значит в своём роде и власть. Я больше не хотела жить одна. Очень часто бывают моменты, когда я начинаю себя жалеть. Особенно это случается, когда я выпиваю. Кто виноват в том, что жизнь повернулась ко мне именно так, а не иначе? И, что плохого в том, что я просто хочу жить? Но не волочить жалкое и никчёмное существование, а жить, как достойны, жить все люди на земле. Я хорошо помню, тот день, когда встретила Артёма. Сидя за барной стойкой в одном из элитных баров Майами, я в одиночестве от отчаяния пила третью порцию виски, когда рядом со мной подсел молодой человек приятной внешности. Разговор завязался как-то сразу. Как я обрадовалась, когда выяснилось, что Артём русский, в тот вечер я вдоволь наговорилась по-русски. Мы много смеялись, танцевали, пели в караоке, и говорили, говорили. Утром проснувшись водной кровати с Артёмом, я поняла, что не хочу его отпускать. В общем, мы провели три сказочных ночи, полных романтики и любви. Через неделю Артём уехал и пообещал позвонить, как только доберётся до дому. Я изо всех сил пыталась вытеснить его из своего сердца, и не смогла. Именно сейчас мне хочется быть просто женщиной. Обыкновенной земной женщиной, которая хочет любить и быть любимой. Ещё совсем недавно я не знала что такое любовь, а сейчас была влюблена, но в кого? В мужчину, у которого есть семья и ребёнок. Он всегда будет заботиться о своей семье, и приложит все усилия, чтобы они были счастливы. А я простая и нелепая слабость, которая уже давно вписалась в норму в нашем обществе. Мужчины веками используют слова: поллигамность, по — пьянке. Но почему, этот нелепый аргумент, нашёл поддержку у народа? Я не верю, в то, что измена происходит от каких-то неугомонных желаний, или по — пьянке. Я твёрдо уверена в том, что любой человек в состоянии контролировать свои инстинкты. Измена — это банальное предательство любви, и никакие оправдания не подавят боль души. Если мужчина хоть раз изменил, то на этом не остановится. Измена обязательно повторится. Это настоящая патология. Если у мужчины хватило совести изменить своей жене, то, что говорить о любовнице. Я долго думала и рассуждала, и утешилась лишь одним выводом: я не в силах изменить веками заложенный процесс, и тем более терять мне уже нечего. Пусть всё идёт, как идёт. Через десять месяцев мы поженились. Теперь вы понимаете, почему я согласилась на такой необычный брак. Его это тоже вполне устраивало. Артём обеспечил мне очень достойную, роскошную и богатую жизнь, о которой я мечтала всегда. У него имелась некая недвижимость в Майами. Сейчас поясню. На данный момент я владею: тремя магазинами, один из которых ювелирный, двумя ресторанами, и роскошной виллой на берегу океана. Я считаю это больше чем достаточно для пожизненного обеспечения.