— Я сомневаюсь, что он подпишет эти бумаги. — Лев Валерьянович, а без бумаг можно обойтись.

— Боюсь, что нет.

Тогда мне пришлось рассказать о нашем последнем разговоре с Артёмом. Лев Валерьянович внимательно выслушал меня, и ни разу не перебил. Когда я закончила, он нахмурился и поджал губу. Пару раз пробурчал что-то невнятное себе под нос.

— У меня есть основания вам не верить, если бы не один странный факт. Светлана находится здесь уже более суток, а муж ни разу не позвонил и не поинтересовался о её состоянии. Я звонил, но он не взял трубку, и не перезвонил, мне этот поступок не понравился и показался странным. Но, закон, есть закон, и обойти его я не имею право, если только…. Он задумался на секунду, по-видимому пытаясь о чём-то вспомнить, потом лицо его просветлело, и он воскликнул:

— Чёрт! Ну, конечно. — Наклонился всем корпусом над столом, и хитровато прищурившись, сказал: — Мать Светы — наш шанс! Дело в том, что сейчас жизнь Светланы вне опасности, и пострадать от лечения она уже не может. Во всяком случае, останется всё как есть. Сегодня Надежда Николаевна придёт, и мы всё с ней обсудим.

— Вы гений! — воскликнула я. — Можно мне увидеть Свету?

— Разумеется. Пойдёмте, я вас провожу к ней.

Мы прошли по длинному больничному коридору, свернули налево, и упёрлись в реанимационный блок. Лев Валерьянович подошёл на пост, дал указания медсёстрам и меня пропустили.

Я зашла в реанимационную палату, и вздрогнула. Светка лежала с закрытыми глазами, совершенно голая, накрытая тоненькой простынёй. На её голове не было волос, виднелись свежие швы. Изо рта торчала трубка, а на обеих руках были поставлены капельницы. Я подошла и погладила Светкину ладонь. Она лежала по-прежнему не подвижно, не открывая глаз.

— Светка, это я Таня….- попыталась позвать её я, не успевая смахивать слёзы. Они предательски застилали глаза и мешали смотреть. — Светка, это я Таня! Ты слышишь меня?!

— Она не слышит тебя, — раздалось сзади, я обернулась и увидела Надежду Николаевну. Когда она вошла я не услышала. Она подошла ко мне и обняла за плечи.

— Почему?

— Потому, что она тебя не видит. Она сейчас совсем в другом мире, борется за жизнь. А может ей там настолько хорошо, что и возвращаться не хочется. Ей по своему хорошо, и если Богу угодно, она придёт в себя.

— Надежда Николаевна, скажите: Света будет жить?

В этот момент Надежда Николаевна, сильно прижала меня к себе, и тихо заплакала.

— Конечно, будет. Она ещё внуков своих понянчит, — улыбнулась сквозь слёзы она. — Я тебе так скажу: такие не умирают.

— Знаете, наверное, ближе Светки у меня никого нет. Ваша дочь, очень дорога мне, как друг, и я просто не имею права её потерять.

— Знаю, и поэтому подписала бумаги. Сегодня Светочке прокапают лекарства, а через десять дней приступят к восстановительному лечению.

— Спасибо, вот увидите, всё будет хорошо. Она обязательно станет прежней, какой мы её знаем.

Я вышла из больницы через центральный вход, и поэтому не могла не заметить машину Артёма. Намереваясь пройти незамеченной, я свернула в сторону и обогнула стоянку с другой стороны. Сам по себе приезд Артёма мне не показался странным, а вот причина настораживала. Дурное предчувствия не покидало меня. Остановившись около машины, я решила оглянуться, и тут же замерла на месте. Почти вплотную к машине Артёма стоит чёрный с тонированными стёклами джип. Вдруг вспыхнули фары, и сразу погасли. Из «Джипа», вылез высокий мужчина, среднего телосложения, неприметной внешности, и направился к машине Артёма. Я пригнулась и принялась наблюдать. Больше всего меня поразил номер машины: 999. Это перевёрнутый знак Сатаны! Где же раньше, я могла видеть эту машину? Лихорадочно перебирая последние события, я вспомнила: именно эта машина следила за мной, однако в номерах, я была не уверена, так-так никогда не обращала на это внимания. Естественно, самого разговора, я не услышала, но зато вот, что увидела: когда мужчина подошёл к машине Артёма, тот вышел из неё, и передал какой-то чемоданчик незнакомцу. После, они ещё о чём-то поговорили, затем неизвестный с чемоданчиком не спеша направился к машине сел в неё и уехал. Чуть погодя машина Артёма покинула приделы больничного городка.

Всю дорогу домой, мне не давал покоя этот странный чемоданчик, и незнакомец. Похоже, я так и не узнаю, что там находилось. Моё подсознание твердило одно: всё упирается в деньги. Впрочем, назвать Артёма порядочным и благородным, теперь почему-то не хотелось. Какие события последуют дальше, мне виделось смутно, но страха не было, зато охотничий азарт на лицо. Вопрос, за, что заплатил Артём, плотно засел в моей голове. А, что если, за смерть Светки?! О, Господи, как же я сразу не догадалась! Вдруг впереди послышался скрежет тормозов. В следующую секунду, я резко нажала педаль тормоза, и свернула влево. Машина заглохла и встала, как вкопанная. Меня била нервная дрожь. Стараясь сохранять спокойствие, я отдышалась, и попыталась завести машину. Моя девяточка с лёгкостью поддалась. Я вздохнула с облегчением. И уже через полчаса была у своего дома. Теперь я была уверена, что Светкин муж имеет прямое отношение к случившемуся. В общем, сейчас, я всецело доверяла своей интуиции.

Зайдя в подъезд, я машинально взглянула на почтовый ящик, он успел распухнуть от корреспонденции, по большей части, состоящей из бесплатных газет, рекламных буклетов и всякоё макулатуры. Я притормозила и достала ключ. Открыла ящик и первым делом увидела конверт. Взяла его в руки. На нём был знакомый адрес. На душе стало тепло и радостно. Едва переступив порог своей квартиры, я побросала сумки в коридоре, наскоро разделась, взяла письмо и прошла на кухню. Я надорвала конверт, перевернула его и на мою ладонь упала фотография. Удобно расположившись на диванчике, я внимательно разглядела фото. На вид довольно подтянутый симпатичный мужчина. Правда, далеко не мачо, зато улыбка у него красивая, взгляд прямой и открытый, такие глаза не способны на обман и подлость, — подумала я. Я перевернула фото. На обратной стороне, была надпись: Татьяне, на добрую память, от Сергея. Фото сделано три года назад. Я ещё раз повертела фотку в руках, и вдруг обнаружила, что уголок фотографии надорван. Взяв клей, я собиралась подклеить, как глаза упёрлись в надпись. Приглядевшись, я рассмотрела цифры, а точнее номер мобильного телефона. Соображать долго не пришлось. Сергей дал мне свой телефон. Я слышала, что в тюрьмах пользуются мобильной связью, конечно огласке такое не подлежит. Раз он дал свой номер, значит, хочет со мной связаться. Чайник вскипел, и звякнул выключатель. Я налила в кружку ароматный кофе, вытащила из пачки сигарету и закурила, наслаждаясь каждой затяжкой. Взяв в руки мобильник, я никак не могла решиться набрать номер. И, что я скажу? Или пусть говорит он, а я буду слушать. А, вдруг мне его голос не понравится? Ведь существуют же мужчины с доброй душой и противным голосом. Нет, я не смогу заставить себя общаться с мужчиной, если мне не понравится его голос. Для меня наличие приятного мужского голоса не менее важно, чем содержимое моей косметички. И на, что мне сдался этот голос? Какая разница, по телефону голос один, а при личной встрече, голос другой. Я промучилась этим вопросом ещё минут десять. В любом случае, пока не позвоню, не узнаю. Я решительно набрала номер. В трубке раздались длинные гудки, затем послышался приятный мужской голос: