Я жалел еѐ. Она была идеальным ребѐнком идеальных родителей, которые

установили невероятно высокие стандарты, которым она не могла соответствовать.

Разочарованная, она отвергла их и всѐ, что они отстаивали. Когда она забеременела,

они пытались использовать беременность, чтобы заставить вернуться в смирительную

рубашку, которую сшили для неѐ.

Она пыталась. Я должен отдать ей должное. Она позволила отговорить себя от

аборта. Выносила ребѐнка. Родила. Но затем на неѐ накатила реальность, и она

обошлась малой кровью, сбежала не оглядываясь.

Я не мог судить еѐ за это, потому что испытывал соблазн сделать то же самое.

Если бы она не сбежала, я мог бы с очень хорошей вероятностью сбежать от этой

ситуации. Я мог бы как-то убедить себя, что это к лучшему. В конце концов, я был

геем. Что ещѐ они могли от меня ожидать? И я был одним из тех, кто говорил ей

сделать аборт. Не то чтобы я хотел, чтобы она его делала. Не то чтобы я думал, что так

правильно. Просто было тяжело видеть, какое возможное будущее могло быть у этого

ребѐнка с такой матерью, как она, и с таким отцом, как я. Я хотел, чтобы она знала, что

у неѐ есть выбор; что она не обязана позволять биологии заставлять еѐ принимать

решение, которое она не готова принять.

Спустя десять лет, лѐжа на кровати, мне было тяжело представить жизнь без Ноя.

На самом деле, невозможно. Я даже не хотел представлять такую жизнь. Я чувствовал

себя виноватым за то, что посмел думать об аборте.

Мне было грустно от того, что Кайла упустила это, повернулась спиной к чему-

то, чего не понимала, закрылась от того, что оказалось таким благословением. Хотел

бы я разделить это с ней. Хотел бы я, чтобы она почувствовала, каково быть любимой

Ноем, любимой кем-то настолько чудесным и добросердечным. Теперь она никогда не

познает счастья, которое принесла в мир.

Может быть, именно это наполняло меня такой мрачностью и несчастьем.

Теперь, когда она умерла, у неѐ никогда не будет счастья узнать другую сторону

монеты. И у Ноя никогда не будет шанса показать это ей. Его сердце полно любви и

такой крепкой решимости. Он мог провести еѐ через все. Мог, как минимум дать ей

попробовать, достаточно, чтобы помочь понять, что она не сделала ошибку; что

помимо еѐ воли, помимо моей воли, конечный результат был хорош. Очень, очень

хорош. Бог извлѐк нечто хорошее из еѐ дурости, нечто, о чѐм мы никогда не мечтали,

когда были в самой гуще событий. Бог нашѐл способ искупить наш грех. Как всегда

говорила миссис Хамфрис, Господь найдѐт способ — и Он нашѐл.

Я уставился в потолок и думал о небесах наверху, о том "месте", где жил Бог.

Для меня это были странные мысли. Я списывал это на похороны, на

необходимость найти смысл в том, что в итоге было бессмысленно, на мою

необходимость уместить всѐ в коробку и засунуть подальше на задворки разума.

Как бы странно это ни было для гея, я был отцом, и мне нравилось быть отцом.

Нравилось больше, чем что-либо другое в моей жизни. Я бы вовсе не возражал против

того, чтобы завести больше детей. Я был бы не против вступить в однополый брак,

построить дом, полный счастья, усыновить, построить семью. Я хотел этого больше,

чем чего-либо ещѐ.

Я был ошеломлѐн, когда мой телефон начал вибрировать, а затем зазвонил.

147

Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус

Мужчина, который мог сделать всѐ это возможным, перезванивал мне.

"Он всѐ ещѐ может сделать это возможным", — подумал я.

Но мой палец колебался. Я был парализован нерешительностью,

неуверенностью, страхом.

Звонок отправился на голосовую почту.

Я положил телефон на прикроватную тумбочку, не желая слушать сообщение.

Глава 56

Мистер Оуэн смеѐтся

На следующее утро преисполненный страха я подходил к кабинету мистера

Оуэна. Четвѐртое июля приближалось быстро, и этот момент больше нельзя было

откладывать. Я обещал Ною, что выбью выходной, и мы проведѐм его вместе, прежде

чем поехать домой к маме на его большую вечеринку.

— Что я могу для тебя сделать, Вилли? — спросил он, поднимая взгляд от своего

стола. Взгляд его глаз говорил, что весь мир мог поцеловать его жирный зад, потому

что ему плевать.

— Можно мне взять выходной в следующий вторник? — спросил я.

— Можно ли тебе взять выходной четвѐртого июля? Вилли, ты меня убиваешь.

Серьѐзно!

— Это день рождения моего сына.

— Почему ты всегда вмешиваешь своего сына?

— Потому что это его день рождения?

— Ты хуже, чем мать-одиночка.

— Приму это за комплимент. Раз я отец-одиночка, вы недалеки от истины.

— У других есть право старшинства, — сказал он. — Ты это знаешь. Я не могу

дать тебе выходной в праздник и просить старших поработать за тебя. Так не

получится.

— Вы не понимаете, мистер Оуэн. Это его десятый день рождения.

— И что? У тебя смена всего пять часов. Остаток дня у тебя свободен. Я не могу

тебе помочь, Вилли.

Я сел на стул напротив его стола и внимательно на него посмотрел.

— Вы не понимаете, — повторил я. — Это его десятый день рождения. Мы

собираемся устроить большую вечеринку, и я буду там, а «ФудВорлд» выживет и без

меня.

— Я должен управлять бизнесом, Вилли, — произнѐс он терпеливым тоном. —

Твои личные проблемы меня не заботят. Если ты хочешь эту работу, тебе придѐтся

удовлетворять требования, как и всем остальным.

— Как насчѐт моих требований?

— Я не понимаю, как это относится к делу. Тебе компенсируют твою работу.

Если тебе не нравится здесь работать, ты свободно можешь пойти куда-то ещѐ.

— И вот поэтому вас не приглашают на действительно хорошие вечеринки, —

сказал я.

— Если хочешь уйти, Вилли, у меня здесь есть целая стопка заявлений от людей,

которые с радостью тебя заменят. Выбор за тобой. Только дай мне знать. Если ты не

против, у меня тут работа.

148

Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус

— Позвольте перефразировать, — произнѐс я. — Меня не будет здесь в тот день,

потому что у меня есть дела поважнее, чем "Ежедневные Распродажи!" и вопросы к

людям, приобрели ли они чѐртову карточку «ФудВорлда».

— Дело твоѐ.

— И раз вы платите мне минимально возможную сумму, которая допустима по

закону, я не уверен, волнует ли меня финансовый успех «ФудВорлда». Может быть,

если бы вы, ребята, заботились о своих работниках, они бы заботились о вашем

бизнесе.

— Мы не коммунисты, Вилли, — отметил он.

— К несчастью для вас, — сказал я, вставая на ноги.

— Лучше бы тебе удостовериться, что ты будешь тут, — сказал мне в спину

Оуэн, пока я покидал его кабинет.

Глава 57

Люби меня нежно

Освободившись после работы, я поехал в Фэйр-Парк и бродил по округе,

чувствуя себя беспокойным и несчастным. Мне нужно было побыть одному, без

оттягивающего мои сиськи Ноя. Мне нужно было время подумать.

Пойманный посреди твиста и криков, сжимая микрофон стоял Элвис во всѐм

своѐм величии, возвышаясь к небу как миниатюрный бог, которым и являлся.

Старый добрый Элвис.

Парк был пустынным, что не удивительно, потому что стояла жара, жара, жара, и

здравомыслящие люди не бродили в общественных парках, когда солнце было выше и

жарче, чем уровень холестерина Полы Дин*.

* Знаменитая шеф-повар, телеведущая, владелец ресторана, кулинарный писатель.