расположились помощники, направляя движение прибывающих, готовясь обеспечить

эскорт.

Мама шла впереди, пока мы шагали по тротуару к ступенькам в похоронное

бюро. Она много лет работала учителем. Без сомнения, некоторые мужчины, которые

стояли и наблюдали за ними, были еѐ бывшими студентами.

— Миссис Кантрелл, — поприветствовал еѐ один из них.

Мама не обратила на него никакого внимания.

В похоронном бюро было так многолюдно, будто сюда стеклось всѐ население

Нью-Олбани. Большинство были хорошо одеты, даже дети. Они не были похожи на

тех, кто купил себе прикид в «Волмарте» или в «Доллар Стор». Очередь из тел вела к

главному залу, где проходило прощание.

На пути туда мама поприветствовала много местных.

Мне стоило отдать ей должное за то, что она вела себя напористо, как женщина,

которую ничуть не пугали выстроенные против нас силы. Большинство людей были

138

Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус

баптистами; мы — католиками. Большинство были при деньгах; мама была женщиной

со скромным достатком, а я совершенно нищим. Большинство были городскими

жителями; мы жили в деревне. Большинство были спасены от участия в жизни

трудного ребенка гомосексуалиста, что было куда хуже, чем ребенок наркомана или

женоненавистника. По крайней мере, это можно было понять.

На Ноя много смотрели. По толпе прошѐл шѐпот о том, что пришѐл внебрачный

ребѐнок Кайлы вместе с гомосеком, который его зачал. Я мог видеть это по тому, как

на нас смотрели люди, как они замолкали, когда мы подходили. В их глазах была

жалость к мальчику, который потерял свою мать, но ох, как же восхитительно то, что

внебрачный ребѐнок вернулся домой на насест. Наверняка, по этому поводу будет

салют.

Нам не мешали, пока мы не добрались до зала, готовясь войти.

— Миссис Кантрелл, — обратился к моей матери пожилой мужчина. На нѐм

вместо обычного галстука был галстук-боло*, ковбойские сапоги и костюм из

полиэстера, а пахло от него перечной мятой.

* Галстук-боло — галстук в виде шнурка с орнаментальным зажимом или оригинальным

узлом.

— Бо Джимсам, — произнесла она. — Как ты?

— Всѐ хорошо, — ответил он, проводя рукой по тому, что осталось от его волос.

— Марта, думаешь, сейчас удачный момент? — спросил он, оглядываясь вокруг,

словно чтобы указать на присутствие стольких людей.

Уважаемых людей.

— Что ты имеешь в виду, Бо? — спросила она.

— Думаю, Уоррены будут очень расстроены, если...

— Если их внук придет на похороны своей матери?

— Все знают, что они не были близки.

— Разве? — спросила она.

Он неловко сглотнул.

— Об этом говорят, — уверенно прошептал он. — Не принимай это на свой счѐт.

Я просто пытаюсь всѐ сгладить.

— Ну, конечно, — сказала мама, проталкиваясь мимо него и входя в зал.

Кайла была прямо перед нами, в красивом гробу из красного дерева. Перед ней

стояла пара, закрывая нам вид. Диваны и стулья были заняты. Люди стояли рядом с

растениями в горшках, разговаривали, вспоминали. В одном углу по телевизору

крутилось видео о жизни Кайлы, показывая еѐ детские фотографии, снимки с еѐ

родителями и друзьями, школьные фотографии. Вдоль левой стены располагался

длинный стол с гостевыми книгами, чтобы выразить соболезнования. Каждый

свободный уголок заполняли цветы. Мистер и миссис Уоррен сидели на главном

диване, окружѐнные семьѐй и друзьями. Они нас не видели.

Понадобилось три секунды, чтобы в зале воцарилась тишина.

Все взгляды обратились к нам.

У меня случился один из тех моментов, когда я искренне желал, чтобы земля

разверзлась и захватила нас в свои огненные недра.

Толпа перед Уорренами разошлась, и мистер и миссис Уоррен вдруг осознали

наше присутствие. Мистер Уоррен нетвѐрдо поднялся на ноги. Зрители уступили ему

пространство.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он, глядя на меня с нескрываемым

презрением.

139

Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус

Миссис Уоррен стояла за ним, выкручивая руки, еѐ губы двигались так, будто

она пыталась отыскать свой голос.

— Ты убил мою дочь! — прокричал мистер Уоррен.

— Гарольд, — успокаивающим тоном произнѐс мужчина позади него.

— Мне рот не заткнѐшь! — воскликнул он. Он погрозил мне пальцем. — Если бы

не ты... Хотел бы я, чтобы она никогда тебя не видела, ты, грязный гомосек!

— Гарольд, — снова сказал мужчина, громче, более настойчиво, голосом того,

кто убеждал его не строить из себя дурака.

Гарольд отказывался слушать.

— Я просил у Бога, чтобы она никогда не встречала тебя! — хрипел он, делая

нетвѐрдый шаг вперѐд. — О Боже, моей малышки нет! Как это может со мной

происходить?

— Мне жаль, — произнѐс я.

— О, тебе жаль? — ответил он, подражая мне. — Гомосеку жаль! Человек,

который разрушил мою дочь... ему жаль! Отец Небесный! Если я когда-нибудь увижу

тебя на моей территории, Вилли Кантрелл, я всажу тебе между лопаток столько

картечи, что вместо шляпы ты будешь носить свою задницу! О, Христос, как ты

можешь поступать так со мной?

— Гарольд, — сказала пожилая, внушительная женщина, кладя ладонь на его

руку и пытаясь вернуть его обратно на диван. Это была его сестра, матрона с суровым

лицом и именем Грейс Мэри.

— Почему ты здесь? — требовательно спросил мистер Уоррен, стряхивая руку

сестры и глядя на меня. — Как ты смеешь! Ты ещѐ недостаточно натворил?

— Я его пригласила, — произнесла позади него миссис Уоррен сбивчивым

голосом.

Наступило молчание.

— Что ты сделала? — спросил он, поворачиваясь посмотреть на неѐ.

— Я его пригласила, — сказала она. Я видел, как она подавляет свою

нервозность, как набирается мужества. Затем еѐ черты охватила стальная решимость.

— Ты? — не веря, спросил он.

Она указала дрожащим пальцем на Ноя.

— Этот мальчик — всѐ, что осталось от нашей дочери, Гарольд. Ты понимаешь

это? Он единственный внук, который когда-либо у меня будет, и ты не заберѐшь его у

меня. Ты станешь наказывать его за то, что сделала твоя дочь. Ты отталкиваешь его

потому, что не хочешь встречаться лицом к лицу с правдой. Что ж, с меня хватит.

— Ты прекрасно знаешь, как я к этому отношусь, — сказал он. — Я не хочу

видеть этого человека или этого ребѐнка... Я не... ты знаешь, что я чувствую!

— О да, знаю, — ответила она, кивая головой. — Но, может быть, пора тебе

обратить внимание на то, что чувствую я.

— После того, что этот юноша сделал с нашей дочерью? — произнѐс мистер

Уоррен, бросив взгляд на меня.

— Кайла уже сидела на наркотиках, — сказала она. — Ты это знаешь, Гарольд.

Может уже хватит обвинять всех остальных в том, что сделали ты и я? Ты оттолкнул

еѐ, Гарольд. Ты! Она никогда не могла тебе угодить, никогда не делала тебя

счастливым и в итоге решила, что ей плевать, и сбежала. От нас, от своего ребѐнка, от

своей жизни. Это сделал ты, Гарольд! Я не собираюсь стоять здесь, пока ты

прогоняешь и моего внука. Можешь идти к чѐрту, мне плевать.

140

Потрясти сахарное дерево. Ник Вилгус

Глава 52

Она спит?

Все это время я держал Ноя перед собой, положив руки ему на плечи, прижимая

ближе к себе. Он повернулся в моих руках. Я бросил взгляд в сторону и увидел, что

пара перед гробом отошла в сторону. Ной вдруг увидел свою мать.

— Ма? — с ужасом воскликнул он в тишине, его взгляд был прикован к гробу и