Марлоу отошел в сторону, и перед нами возник Чарли Кейн, который, потупившись, нервно теребил сияющие пуговицы своей униформы.

– Как всегда, было приятно с вами поболтать, Марлоу, – проходя мимо инспектора, любезно сказал Джекаби.

Марлоу фыркнул. Я вслед за новым начальником вышла в коридор, и старший инспектор захлопнул за нами дверь.

– А у него сегодня хорошее настроение, – заметил Джекаби.

– О, Марлоу – превосходный старший инспектор, – ответил Чарли.

– Нисколько не сомневаюсь, – сказала я. – Вы ведь детектив Кейн?

Полицейский смущенно отвел глаза.

– Вообще-то младший детектив, мисс, если уж быть точным, – признался он. Улыбнувшись, он снова встретился со мной взглядом и продолжил: – Работать со старшим инспектором Марлоу – честь для меня. Он сегодня немного резок. Это дело взял под личный контроль новый комиссар полиции, поэтому Марлоу и нервничает.

– Кто такой Хендерсон? – спросил Джекаби.

– Кто? – откликнулся Чарли.

– Хендерсон. Марлоу упомянул его имя. Сказал что-то об идиотах.

– О, это, наверное, Уильям Хендерсон, квартира 313. Он… странный. Мы подумали, что он располагает важной информацией, ведь он сказал, что рано утром услышал стоны, словно кто-то громко рыдал. Только вот инспектор спросил его о том, когда эти стоны прекратились, а мистер Хендерсон недоуменно посмотрел на него и сказал, что они и не думали прекращаться. Он говорит, что нам стоит прислушаться. Мол, он отчетливо их слышит, неужели не слышим мы? Мы все прислушались, а слух у меня отменный. Но никаких звуков не было. Хендерсон утверждает, что плач такой громкий, словно рыдают прямо в этой комнате. Мол, займитесь уже этим. Он начал выходить из себя, так что инспектор завершил допрос, заверив его, что мы во всем разберемся. Странный случай.

– Интересно, – протянул Джекаби и пошел по коридору, смотря на номера квартир.

Я поспешила следом.

– Подождите, – окликнул нас Чарли. – Я ведь сказал инспектору, что провожу вас к выходу.

– И проводите, – бросил Джекаби через плечо. – Проводите непременно, как вам и велено. Однако я не услышал, чтобы Марлоу сказал, когда именно нам следует уйти и по какому маршруту, так что давайте сначала перекинемся парой слов с этим странным типом. Согласны? Странных типов я люблю. Вот мы и на месте!

Джекаби отрывисто постучал в дверь квартиры 313. Последовала пауза, а затем дверь отворилась, и на пороге возник плохо выбритый мужчина с кустистыми бакенбардами и усталыми запавшими глазами. Он был в ярко-красной пижаме, а вокруг его головы был затянут кожаный ремень, плотно прижимавший к ушам две декоративные подушки. Маленькие кисточки, украшавшие одну из них, поколыхались и замерли, когда он посмотрел на нас из-под нахмуренных бровей.

– Ну? – буркнул он.

Улыбнувшись, Джекаби протянул ему руку.

– Полагаю, вы мистер Хендерсон?

Мистер Хендерсон сделал шаг назад и пропустил нас в квартиру, которая точь-в-точь походила на квартиру жертвы, только здесь на месте письменного стола стоял потертый диван, а на обеденном столе в большой вазе лежали разноцветные фрукты. И не подумав убрать подушки от ушей, мистер Хендерсон громко обругал полицейских, которые так и не заглушили шум, а затем опустился на диван и поморщился.

– Мы не из полицейского управления, – сказал Джекаби и положил на стол узкий кожаный футляр, который достал из пальто.

– Я оттуда, – вставил Чарли.

– Большинство из нас не из полицейского управления, – поправился Джекаби. – Мистер Хендерсон, опишите, пожалуйста, стоны, которые вы слышите.

Развязав кожаные завязки футляра, детектив раскатал его на столе. Послышалось тихое звяканье. Заглянув ему через плечо, я увидела в футляре три узких кармашка с какими-то металлическими инструментами.

– Разве вы его не слышите? – прокричал хозяин. – Может… проблема во мне?

– Прошу вас, опишите звук, – повторил Джекаби.

– Он такой… такой… такой… – Голос мистера Хендерсона смягчался с каждым словом, а глаза опускались все ниже. – Такой печальный.

– Мистер Хендерсон, уберите, пожалуйста, подушки, – велел Джекаби и вытащил маленький инструмент с двумя длинными зубцами.

Мужчина снова посмотрел на нас. У него на глазах выступили слезы, а на лице вместо раздражения отразилась тоска.

– Мистер Хендерсон, – повторил Джекаби, – прошу, уберите подушки.

Медленно подняв руки, Хендерсон снял с головы кожаный ремень. Подушки упали. Мужчина тотчас зажмурился и напрягся всем телом: видимо, беззвучный вой снова атаковал его уши.

– Откуда исходят стоны? – серьезно спросил Джекаби. – Вы можете определить направление?

Из глаз Хендерсона покатились слезы. Он покачал головой – не знаю точно, хотел ли он ответить «нет» или же прогнать надоедливый звук.

Джекаби постучал зубцами инструмента по столу. Зазвенела чистая, ясная, долгая нота. Это был обычный камертон. Тело Хендерсона тотчас расслабилось, и он обмяк на диване. Всхлипнув, он изумленно посмотрел на детектива. Нота приятно звучала еще несколько секунд, постепенно затихая. Не дав ей погаснуть, Джекаби снова стукнул камертоном по столу.

– А теперь? – спросил он.

– Я все еще их слышу, – пробормотал Хендерсон, в голосе которого слышалось облегчение вместе с недоумением. – Но гораздо дальше. Плач по-прежнему печален. Прямо как… – Он снова всхлипнул и осекся.

– Как что? – мягко уточнил Джекаби, не сбиваясь с мысли.

– Прямо как мама плакала на отцовских похоронах, – сдавленно сообщил Хендерсон. – Точь-в-точь как она.

Джекаби снова стукнул камертоном.

– То есть голос женский?

Хендерсон кивнул.

– Теперь вы можете определить, откуда он доносится?

Хендерсон сосредоточился и обратил глаза к потолку.

– Сверху, – решил он.

– Прямо сверху? – спросил Джекаби. – Из квартиры над вашей?

Хендерсон снова задумался, и Джекаби в очередной раз стукнул камертоном, чтобы ему помочь.

– Нет, – ответил хозяин квартиры, – немного… Кажется, отсюда.

– Прекрасно. Мы сейчас же займемся этим вопросом. Однако, пока вы сосредоточены, попробуйте вспомнить вчерашний вечер. Вы не заметили ничего необычного? Может, столкнулись с каким-нибудь незнакомцем на лестнице?

Тяжело вздохнув, Хендерсон растрепал примятые подушками волосы.

– Кажется, нет. Ничего необычного. Ее голос…

– Что было до голоса? Может, вспомните что-нибудь?

Еще немного подумав, Хендерсон покачал головой.

– Вряд ли. До этого наверху кто-то играл на скрипке. Там часто играют ближе к вечеру. Весьма недурно. Вечером кто-то стоял у окна в коридоре. Наверное, это грек из квартиры напротив. Он выходит на балкон курить сигары. Думает, его жена об этом не знает. Но он не слишком-то скрывается. Топает как слон. Больше ничего необычного. Хотя…

– Да? – оживился Джекаби.

– Был еще один звук… Такой… Не знаю даже, как описать.

Он сердито нахмурился, пытаясь припомнить, что именно слышал. Джекаби снова стукнул камертоном, и Хендерсон глубоко задышал, сосредотачиваясь на воспоминаниях.

– Такой… металлический. Звяк-звяк. Вот такой. Наверное, это часы у него на цепочке звенели. Вскоре после этого начались рыдания. Она была так печальна…

– Огромное спасибо за содействие, мистер Хендерсон.

Свободной рукой Джекаби свернул футляр и сунул его в карман пальто. Последний раз стукнув камертоном, он подошел ближе к Хендерсону.

– Я за ним вернусь, – сказал он и протянул камертон хозяину, – но пока он вам нужнее.

Хендерсон осторожно взял инструмент из рук детектива, держа его за основание, чтобы не оборвать кристально чистую ноту. Его глаза, такие же красные, как пижама, светились благодарностью. Он кивнул, после чего Джекаби несколько неловко потрепал его по плечу и вышел в коридор.

Когда я покинула квартиру, Джекаби уже изучал окно в конце коридора. Он открыл щеколду, закрыл ее и открыл снова, затем ощупал раму. Снаружи виднелся очень узкий балкон, на котором стоял горшок с землей, где, вероятно, рос цветок, пока не ударили морозы. Не успела я спросить, заметил ли он что-нибудь необычное, как он пошел по коридору в противоположном направлении. Мы с Чарли поспешили за ним, тихо миновали закрытую дверь триста первой квартиры и вышли на лестницу.