Значит, мы не ошиблись, решив, что он послан нам.
Теперь пришелец выглядит совсем не так, как тогда. На нем больше нет этих ненужных тканей. Только повязка на бедрах и хлопковые нити, несколькими плотными слоями окутывающие ступни и кисти. На его все еще светлой, хоть и потемневшей от солнца, коже непривычно поблескивает мазь из измельченных семян бихи. Мы все мажемся ею. Равака сначала не хотел этого делать, а мы не могли ему объяснить, зачем это нужно, - он тогда знал слишком мало слов на языке таино. Но потом понял, что биха отгоняет насекомых лучше, чем его накидки, ходить в которых и неудобно, и жарко.
В первые дни Равака все порывался вернуться на Гаити. Постоянно повторял это имя, водил меня к обрыву, откуда видно море, показывал рукой на запад.
Немногие решаются спуститься прямо с обрыва к морю. Уж очень он крут. Обычно мы относим на берег корзины-хаба с ананасами по длинной окружной тропе. Однажды Равака участвовал в погрузке ананасов в каноэ. Мы вымениваем их на Гаити на много разных полезных или красивых вещей. На востоке острова нам дают за них куски древесины, из которых получаются хорошие дощечки для разведения огня, а на северо-западе - возле того места, где мы нашли Раваку на границе моря, мангрового болота и дождевого леса, - мы получаем за привезенные с Борикена большие желтые плоды сильный яд, которым потом смазываем стрелы.
Равака был с нами. Увидев, что несколько человек сели в каноэ, он попытался сделать то же самое. Остальные охотники с трудом оттащили его от лодок.
Пришелец вырывался, как безумец, выкрикивая непонятные слова вперемежку с понятными:
- Гаити, форт Ла Навидад, надо туда, там, туда плыть, форт, мои люди!
Я объяснял ему очень спокойно, что у него союз с духом коки, что его место - здесь, потому что он должен защищать и хранить наш народ.
Потом пришелец успокоился, но, увидев, что я тоже направился к лодкам, вдруг бросился ко мне. Два человека схватили его, но я понял по выражению лица Раваки, что он больше не попытается влезть в каноэ, и велел им отпустить его. Он просто хотел мне что-то сказать.
Рисунок, который Равака сделал палкой на песке, был похож на распластанную морскую черепаху с вытянутой лапой. Ткнув в нее, пришелец несколько раз повторил:
- Гаити. Это Гаити!
Я понял, что таким маленьким можно увидеть Гаити, если стать птицей, взлететь в небеса и посмотреть на остров оттуда. Интересно было бы сделать такой рисунок и для Борикена.
Тут Равака ткнул в одно место, наверху рисунка, ближе к его левому концу, и стал знаками и обрывками фраз на таино объяснять, что там мы его нашли. Убедившись, что я его понимаю, он разрыхлил какое-то место на рисунке, еще немного левее, повторяя все время:
- Здесь форт. Форт Ла Навидад.
И стал показывать на мои глаза. Я понял, что он хочет, чтобы я сам посмотрел на это место, когда мы будем возле берега Гаити. Вероятно, там было раньше его жилище.
Я обещал выполнить его просьбу и сделал это, хоть мне и пришлось долго спорить с остальными людьми в лодках, ведь нам понадобилось плыть дальше, чем мы собирались, а потом возвращаться.
Когда мы побывали во всех тех селениях таино на востоке и севере Гаити, где мы обмениваем ананасы на всякую всячину, и вернулись затем на Борикен, я сразу же пошел в бохио, в котором живет Равака. Он сидел на корточках, без особого интереса разглядывая статуэтки наших духов-охранителей, которые мы называем семи?. Одни похожи на людей, другие изображают аллигаторов, черепах, хутий, игуан, ужей, но, конечно, чаще всех в нашем селении попадаются семи, изображающие коки.
Увидев меня, Равака вскочил во весь свой рост и спросил:
- Форт? - и показал на глаза.
Я ответил ему медленно, чтобы было понятнее:
- Да, я видел. Я видел то место, которое ты называешь "форт". Там раньше были большие деревянные каней.
Услышав знакомое слово, он закивал. Равака уже знал, что так называются крупные прямоугольные строения, в которых живут важные люди - касики, нитаино, бехике. Они обычно больше, чем жилища остальных таино, бохио, с их коническими крышами из ветвей и соломы.
- Да, форт - много бохио и каней из дерева! - объяснил он.
- Там можно видеть, что раньше были каней, - сказал я. - Но их пожрал огонь. Огонь. - Я коснулся дощечек для огня и развел руками, показывая, как пламя пожирает жилье.
Когда Равака понял то, о чем я говорил, он изменился в лице. Я редко видел человека в таком горе. Много дней после этого пришелец совсем не улыбался. Он мало ел и ни с кем не разговаривал.
Спустя еще одну луну он опять сообщил, что ему необходимо вернуться на Гаити. Теперь Равака уже лучше говорил на нашем языке, поэтому сумел объяснить, что там, возможно, находятся люди из его народа, и он должен к ним присоединиться.
Я сказал ему, как обычно, что его народ - не те, с кем он жил раньше, а коки. Он ничего не понял и, кажется, даже разозлился на меня. Но потом перестал злиться. Он же видит, что я ему желаю только добра.
Огонь потихоньку закончил свое дело и теперь дотлевает, вспыхивая и угасая маленькими искрами на углях. Скоро он умрет. Теперь это - хорошая, добрая, родящая земля. Через несколько лун, когда начнутся первые дожди, мы посадим здесь семена разных растений, и они дадут богатые всходы, чтобы кормить добрых людей.
Группа охотников, включая меня и Раваку, убедившись, что огонь погас и земля готова для будущего посева, нагрузила на плечи корзины с собранными плодами и травами, и зашагала по извилистой тропинке. Когда мы дошли до ручья, на нас обрушился оглушительный гром.
Равака остановился и неуверенно посмотрел на небо. Туч там не было, да и не могло быть. Дожди будут еще очень нескоро.
Тогда он перевел взгляд на кусты, откуда и шел этот несмолкаемый шум. Он был такой сильный, что Равака сначала даже закрыл уши руками. Но, заметив, что Баямон и Гуарико улыбаются, глядя на него, опустил руки.
- Видишь, Арасибо! - завопил Дагуао, подойдя прямо ко мне и пытаясь перекричать грохочущее КО-КИИ, КО-КИИ. - Твоей пришелец ничего не знает про коки! Просто рядом с ним лежал камень, случайно похожий на лягушку, и вы решили, что он дух или волшебник. А он просто чужак. И лучше отправить его обратно туда, где вы его нашли. Как бы он не навлек на нас беды!
Дагуао так горячился, что притоптывал ногой, отчего висящая на его груди нить с ракушками дергалась и потрескивала. Этот звук должен оберегать того, кто носит такие бусы-погремушки. Пусть хранят духи глупого Дагуао от его же собственного гнева! Я не знаю, почему он с самого начала так невзлюбил Раваку. Ведь Равака никогда не станет таким искусным охотником, как Дагуао. Ему не о чем беспокоиться.
Вместо того, чтобы ответить Дагуао, я обратился к пришельцу, крича ему прямо в ухо:
- Это квакают коки! Слышишь этот звук: КО-КИИ? Они твои братья, как и мы. Они очень шумные, хоть и крошечные. Вот смотри!
Я пошевелил кусты, и в нескольких местах из потревоженных зарослей попрыгали лягушки. Все мужчины кинулись к кустам, выбрасывая вперед руки, и двое поймали лягушат. Показав Раваке, они тотчас отпустили детенышей коки.
Пришелец какое-то мгновение стоял, задумавшись, а затем вдруг оживился.
- Кто-нибудь может сделать так? - спросил он и выставил руку с открытой ладонью. Никто из нас на этот раз к кустам не прикасался, и тем не менее из них вдруг вылетела лягушка - прямиком в ладонь Раваки.
Пришелец протянул руку в нашу сторону, придерживая коки пальцами другой руки, чтобы мы могли ее как следует рассмотреть. Она стреляла крохотным язычком, а зоб ее ходил, не переставая, вверх-вниз. Как такой мощный голос живет в таком крошечном теле?! Рядом с любой другой лягушкой коки выглядит лягушонком.
Мы молчали, потрясенные увиденным. Некоторые в знак почтения опустились на колени или на корточки. И я тоже, хоть Равака и называет меня другом.
