Элхе – теперь она его узнала, Мурасе-Ито-диэ, по характерной форме ушных раковин, семейная черта, – остановился перед ними, посмотрел на молчаливого нинъе, который тоже вскочил и как будто подобрался.

Леттине непонимающе взглянула на Ли-диэ. Тот не спускал глаз с пришедшего.

Ни поклонов, ни приветствий, ни даже дружеских междометий – что-то случилось?

Орувери-диэ и ещё один, незнакомый, юноша, остановились, не подходя ближе, и тоже хранили молчание.

Леттине решила выждать, пока не заговорит кто-то из окружающих – в конце концов, она девушка, а тут и вообще – гостья, и ей не подобает брать на себя ведущую роль. Скромно свела руки перед грудью, сцепила ладони.

Кто же заговорит первым?

Что-то происходит, но неясно что, и тишина рвёт барабанные перепонки, накаляя воздух меж собравшимися.

Что-то происходит, но неясно что, кто же заговорит первым?

– Что тебе надо?! – резким, пугающим возгласом взвизгнула уничтоженная тишина.

Нинъе.

Это было страшно. Почему-то очень страшно – мелькнула непонятная, безэмоциональная усмешка в глазах Мурасе-Ито, дёрнулся уголок его рта, застыл воздух, словно готовясь к непоправимому.

Леттине не сразу поняла, что произошло.

Мелькнула рука элхе, сжатая в кулак, нинъе вдруг пошатнулся, разворачиваясь вполоборота от полученного удара, и в ту же секунду, как кошка, распрямился, оказываясь совсем рядом с ледяным лицом Мурасе-Ито, и теперь уже тот попятился, ладонь прижата к щеке, в глазах жуткое пламя.

Мир раскололся вместе со звонким голосом:

– Дуэль!

Кричал незнакомый ей элхе, стоящий рядом с Орувери-диэ темноволосый молодой человек. Кричал, будто радость и ужас попеременно раздирали его на части.

Словно повинуясь этому крику, Мурасе-Ито-диэ распрямился, отнял от щеки руку и холодным, мёртвым голосом произнёс:

– Пусть будет так.

Нинъе молчал, грудь его тяжело вздымалась.

– Пусть будет так, – повторил элхе. – Я, Ацуатари из рода Мурасе-Ито, предлагаю тебе сразиться и этим решить все разногласия между нами. Пусть Огонь рассудит нас.

Брови светловолосого шевельнулись, но он ничего не отвечал.

– Пусть вызванный назовёт время и место! – крикнул спутник Орувери-диэ.

Нинъе метнул взгляд в сторону кричавшего, коротко кивнул.

– Послезавтра... нет, завтра, за час до заката. За полем для соревнований, – выговорил ровно.

Леттине с испугом взглянула на Мурасе-Ито-диэ. Вызов на дуэль? Ужас бешеным замкнутым кругом вращался в груди, проблёскивая невообразимым, каким-то диким восторгом. Вызов на дуэль?!

– Ещё надо выбрать вид оружия! – не унимался стоявший поодаль.

Не сводившие глаз друг с друга двое одновременно повернулись, одаряя крикуна долгим взглядом.

– Магия, – два голоса слились в один.

***

– Леттине, Леттине!

– Да, мама?

– Леттине, детка моя, неужели это правда?!

– Что?

– Ну как же! Что два адепта устроили дуэль – из-за тебя?!

Боевая магия

Для поединка выбрали заросшую травой площадку, спрятанную далеко за полем соревнований, за подсобными помещениями, чтобы не видно было из окон школы.

С лёгкой руки Тардиса, заявившего о дуэли на весь главный зал, слухи разбежались по всем курсам. Разумеется, о вызове узнали и учителя. Хорошо ещё, что нинъе говорил тихо, поэтому о времени и месте никто из посторонних осведомлен не был – кроме светло-рыжей элхеской девочки. Но девчонка или умела держать язык за зубами, или тщательно выбирала поверенного для секретов, и поэтому в тени за сараями сейчас стояло только трое.

Беспрестанно оглаживающий волосы, стреляющий глазами по сторонам, невыспавшийся Тардис Дени-эльви из Щинге.

Невысокий, светловолосый, упрямо нагнувший голову валиссийский нинъе с плебейским именем Тенки Ли.

Равнодушный, с непроницаемым взглядом, бесстрастным красивым лицом – Ацуатари, отпрыск древнего рода, родом из провинции Сорэнарэ, младший сын Мурасе-Ито.

Проклятый эльф выглядел до отвратности спокойным. Лицо – безмятежное, прям как вот это предзакатное небо – Тенки глянул в голубую вышину – ни единого облачка, словно короткоухий всего лишь вышел прогуляться по случаю хорошей погоды.

Впрочем, и то ладно – хорошо хоть не стал ритуально краситься.

В учебнике истории Тенки видел изображения древней элхеской боевой раскраски – полностью закрашенная чёрным область глаз, у некоторых воинов – начисто выбритые брови; чёрным ставились и полоски на виски и скулы – до самых кончиков ушей. Взгляд от этого кажется нечеловеческим, словно сверлит противника из чёрного колодца. Не самое симпатичное личико.

Учебник упоминал о межрасовых войнах довольно скупо, без подробностей, но когда-то эльфы с такой раскраской убивали его предков.

Но уж этому конкретному лупоглазому он не даст себя убить. Не так легко.

Противник засунул руки в карманы и выпрямился, меряя Ацу зелёным взглядом. Элхе холодно усмехнулся в душе: нинъе нервничал. И руки в карманы запихнул потому, что иначе просто не знал, куда их деть. Нинъе не знакома культура ожидания боя, наслаждение последними минутами до схватки.

Что ж, жаль, он многое теряет.

Косая чёрная тень от сарая накрыла заросшее травой поле, ветер налетал пробирающими до костей порывами. Солнце медленно двигалось к западу.

Вся ненависть Ацу к оскорбившему его когда-то нинъе сейчас незаметно истаяла, пропала, не оставив следа. В душе царило спокойствие, глубокое чистое спокойствие – и ветер, вымораживающий сердце, становился крыльями.

Первокурсник топтался на месте, не умея застыть и отдаться холоду. Косился то на Ацу, то на безмолвного секунданта, нетерпеливо ожидал сигнала к началу боя.

Отвращения к крысёнышу больше не было. Ничто не возмущало покоя.

Полное, хладнокровное равнодушие, сродни ледяному ветру апреля, кружило вокруг, стирая эмоции.

Тардис переминался с ноги на ногу, украдкой то и дело поглядывая на часы. До начала оставалось три минуты, и он уже чувствовал, что жалкое это время растянется на столетия.

В ушах слышался и замолкал, замолкал и вновь слышался голос Виллиэ, произносящий одну и ту же фразу: «Я не такой дурак, чтобы идти смотреть. Ты заварил эту кашу, ты и расхлёбывай». Заявив так, Виллиэ с ухмылкой отправился в общую комнату, где в любое время суток толпились ученики.

Тардис понимал, в чём дело: Виллиэ просто озаботился для себя алиби. Не повезёт тому, кого застанут на поле боя, – ни противникам, ни секундантам, ни даже распялившим рты зевакам. Законы школы строги – хорошо ещё, если виновного просто выкинут вон.

«Я не такой дурак, чтобы...»

Дурак он, Тардис, – какого пламени ему вздумалось повторять слова Виллиэ, брошенные словно невзначай: «Это же формальный повод, дуэль!»

Какого пламени он тоже вскрикнул «Дуэль!», да ещё на весь зал?

Теперь получается, что виноват только он.

Поскорей бы всё это закончилось!

Чего он лупится сюда, эльфийский хрен.

Как восхитительно холоден ветер.

Ещё минута... ещё мгновение... Время!

Поначалу оба двигались осторожно, медленно, обходили поляну по краю, не сводя друг с друга глаз. Сосредоточенно следили за руками: не мелькают ли пальцы, плетущие заклинание.

Тардис с беспокойством оглянулся – вокруг по-прежнему не появился никто посторонний, царствовала тишина, но Тардис отнюдь не чувствовал себя в безопасности. На миг показалась соблазнительной даже идея забраться на крышу сарайчика, раз уж долг секунданта не даёт ему удрать куда подальше.

Первым атаковал Мурасе-Ито – нинъе замешкался лишь на долю секунды. Элхе махнул рукой, и с пальцев его слетел чёрно-фиолетовый феникс, издал гневный вопль, стремительно ринулся к нинъе. Тардис уважительно покрутил головой: вынутая соучеником из пространства сила мягко бухнула в уши.