Вместо ответа Ацу кивнул.

Сокурсник тоже пришёл тренироваться – чтобы понять это, достаточно было взгляда на его наряд: белый ворот запахнутого на правую сторону «инги», длинные просторные штаны ритуального одеяния «самайе».

Тот же костюм, что на Ацу, – одежда для тренировок в стрельбе. И высокий изогнутый лук в левой руке – красавец «Листе», верное оружие Сельви.

– В этом году наша очередь предстать перед Огнём, – продолжал сокурсник. – Должен признаться, меня весьма беспокоит наше выступление. Не хотелось бы опозориться.

– Чем больше времени уделять тренировкам, тем легче будет впоследствии, – философски пожал плечами Ацу. Двинулся мимо Сельви, вернул лук в стойку, присел на колено – расшнуровать перчатку на правой руке. Пора сходить за стрелами, последнюю Ацу только что всадил в мишень.

– Ацуатари, – услышал снова бесстрастные слова соученика, – в празднествах нам будут помогать первый и второй классы. Как мы сами помогали старшим ранее. Среди них и тот самый новенький.

Стаскивая с ладони кожаную перчатку – скорее просто напалечник, чтобы тетива не резала большой палец, Ацу молчал, предоставляя Сельви высказаться до конца.

– Тебе не кажется, что ты безосновательно строг к нинъескому ребёнку?

Ноздри шевельнулись, словно в лицо ударила вонь. Ацу бережно положил перчатку на низкий столик поблизости, стремительно поднялся. Глаза сами по себе сузились, наполняясь презрением.

– Я не стану мешать ему выполнять своё дело, – сухо произнёс элхе. – Пусть ведёт себя как должно первокурснику.

– Он не делает ничего недостойного.

– Он должен знать своё место.

Сельви замолчал, словно не находя слов для ответа. Бросив короткий взгляд на лицо сокурсника, Ацу воспользовался этим молчанием, чтобы идти за стрелами.

Длинные тонкие стволы холодили ладони. Вытаскивая стрелы из плотной клеёнчатой ткани, натянутой на деревянный обод мишени, Ацу невольно вспомнил злые глаза нинъе.

Неделю назад...

***

Нинъе заявился на урок технической магии. Практические занятия – их вёл Лестани-илиэ, добродушный немолодой мужчина, спокойный и приветливый, словно взрослый Сельви.

Лекции Лестани-илиэ служили истинным отдохновением для бездельников: учитель никогда не обращал внимания на спящих или занимающихся своими делами – лишь бы вели себя тихо. Полная противоположность своему грозному коллеге – Астеаки-илиэ с его безотказной бамбуковой палкой.

С утра всё шло как обычно. Отслушав уже пару лекций, третий младший собрался у дверей аудитории практических занятий. Неспешно беседовали, смеялись, ругали теорию: опять Астеаки-илиэ задал непомерное количество сложнейших вопросов, а ответы велел предоставить через три дня.

Тогда и появился нинъеский крысёныш. Подошёл неизвестно откуда, остановился в двух шагах от плотной толпы, независимо прислонился к стене. Повозился, доставая учебник, с шелестом полетели переворачиваться страницы.

– Ацу, – довольный смех и болтовню Тардиса оборвал голос Виллиэ. – Ты ведь не станешь устраивать тут скандала? – издёвка проступала в его интонациях.

Ацу грубо двинул плечом: какая тебе разница? Продолжал смотреть на нинъе, тяжёлым тёмным взглядом.

Светловолосое отродье делало вид, что ничего не замечает.

– Бедный нинъе просто не может поступать по-другому, – издёвка сменилась преувеличенной жалостью, будто Виллиэ и впрямь сочувствовал крысёнышу. – Он же не понимает, что нарушает обычаи. Прости неведающему.

Ацу взглянул на соучеников. В глазах Сельви застыла укоризна – к кому она обращена? Тардис смотрел то на Виллиэ, то на Ацу, явно не зная, что сказать и надо ли вообще говорить. Виллиэ, как всегда, непроницаем.

– Да и что ты можешь сделать? – сокурсник усмехнулся. – Пойти против правил школы и выставить нинъе вон? Невозможно. Если он тут, значит, это согласовано.

– На прошлой неделе он вышел из аудитории второго курса, – медленно проговорил Ацу. – Теперь эта крыса осмелилась приползти к нам?!

Краем глаза Ацу посмотрел на нинъе – тот читал учебник, словно не было вокруг ничего, могущего его заинтересовать.

– Да, ты прав, – мысль, пришедшая в голову, заставила дыхание ускориться. – Ты прав, я не могу повлиять на учительский совет. Но на нинъе – да. Всё исключительно просто...

Пренебрегая возмущением, родившимся во взгляде Сельви, Ацу повернулся к крысёнышу.

– Надо только заставить нинъе самого отказаться от посещения наших уроков, – задумчивый голос Виллиэ продолжил недосказанное. – Что ж, попробуй...

Ацу больше не слушал.

Нинъе съёжился, втянул голову в плечи, когда элхеский подросток вырвал учебник из его рук. Гневно блеснул глазами, прижимаясь к стене, зубы ощерились. Ни дать ни взять загнанная в угол крыса.

– Не знаешь своего места, глупое животное? – пользуясь преимуществом в росте, Ацу отвёл руку с книгой вверх – нинъе при всём желании не достать. – Здесь урок у третьего класса, похоже, ты заблудился?

Попыток вырвать учебник нинъе не делал, а жаль. Прыжки дрессированной крыски могли бы весьма повеселить третий младший.

– Ты ещё не понял, что находишься здесь по нашей милости? Не можешь ограничиться тем, что дают, всё норовишь сожрать побольше?

Страх и бешенство нинъе плясали в воздухе, подогревая Ацу.

– Отдай, – гадко прищурив глазки, тявкнула крыса с грубой нинъеской интонацией.

– Что-что ты там пищишь? Не знаешь, как надо обращаться к старшим? Где твоя вежливая речь?

– Пожалуйста, отдайте, – сквозь зубы выдавил нинъе на элхеском с ужасным акцентом.

– Просить принято, встав на колени, – зелёные глаза человеческого детёныша сверкали – забавно. – Ну, чего же ты медлишь?

Только теперь он рванулся вперёд, то ли пытаясь поймать воздетую руку Ацу, то ли норовя просто толкнуть мучителя и выхватить книгу, пользуясь замешательством. Однако Ацу ждал этого заранее – уйти от соприкосновения, оказываясь за спиной у мальчишки, труда не составило. Быстрый пинок, и светловолосый полетел на пол. Развернулся, как кошка, вскочил, ринулся к обидчику.

Но было поздно.

Книга вертелась в воздухе над раскрытой ладонью элхе. И пылала.

– Вот тебе и практическая магия, – растерянно прошептал кто-то из сокурсников – лица в тесной толпе сливались в неразличимую тень. Третий младший класс затаил готовые вырваться возгласы: зажечь книгу с такой лёгкостью, настолько походя, словно не прилагая ни малейшего усилия – задача экзаменационного уровня.

Управление чистой энергией с самого детства давалось Ацу лучше всего. А теория, как бы ни не хотелось этого признавать, только помогла его способностям развиться.

Нинъе застыл, щуря на огонь глаза.

Не сделал попытки погасить пламя, хотя Ацу видел, как дрогнули его ладони, сжимаясь, и вспышка магической энергии, не родившись, растворилась в полумраке коридора. Не отрываясь смотрел, как сгорает его учебник, не оставляя даже пепла, целиком превращается в огненный жар. И когда пламя стало утихать, сжирая последние страницы, перевёл взгляд на Ацу. Упорный немигающий взгляд.

– (Я принимаю твой вызов), – вторжение в разум, грубое, жестокое и неумелое, – (посмотрим, за кем из нас останется победа).

Между ними упала мертвенная, почти мучительная тишина. Казалось, они вечность стоят в полутёмном коридоре, меряя друг друга ненавидящими взглядами.

Их освободила лишь мелодия сигнала на урок; ударила внезапно, полоснув по натянутым сознаниям.

***

Когда Ацу вернулся со стрелами, Сельви уже повязывал на руку перчатку. Незаметно для сокурсника Ацу испустил облегчённый вздох: кажется, Сельви оставил мысль упрекать его по поводу нинъеского мальчишки. Тем более что все усилия стали бы напрасными. Ацу не собирался признавать себя виноватым.

Любопытно только, что руководит Сельви. Почему он интересуется чужими делами, да ещё и вступается за абсолютно далёкого ему первокурсника.