Энмор, к счастью, не стал допевать. После нескольких минут блаженства наступила вторая стадия выхода из транса - волшебник повернулся на бок, закрыл глаза и тут же заснул. Кориэль с досады чуть не двинул его кулаком. Вскочил на ноги и стал шагать туда-сюда, не замечая, что давит плети огурцов. То и дело он бросал тоскливый взгляд поверх плетеня, глядел на лес - не пропал ли туман? Уже давно стемнело, в небо поднялась луна, и в её свете ещё мутно сияли остатки мглы, тающей среди деревьев, как дым от затухающего костра. Кориэль уже хотел снова растолкать Энмора, как вдруг на садовой тропинке появились тёмные силуэты.
Держа в одной руке фонарь, в другой - корзину, вперёд вышел староста Повинд. Кинув взгляд на всё ещё дремлющего Энмора, он обратился к Кориэлю:
- Молодой господин, я счёл бы за честь принять вас в своём доме. Но мне показалось, что вы очень спешите. Неужели вы не останетесь здесь?
- Мне очень жаль, но нет, - ответил Кориэль, хотя ему не было жаль. - Вы правы, я очень спешу. И уехал бы давно, если бы не туман. К тому же мастер Энмор меня сопровождает. Конечно, если вы думаете, что ему лучше отоспаться, я могу поехать и без него, - добавил он с надеждой.
Повинд энергично замотал головой, и стоявшие за его спиной односельчане сделали то же самое.
- Знамо ли дело - одному ехать через лес ночью! - сказал кто-то из них.
- Я хотел бы спросить, - сказал Повинд, ставя корзину на землю, - почему мастер Энмор путешествует с вами?
- Это долгая история. В общем, его учитель Иол попросил его отправиться со мной.
- Вот именно, - вяло поддакнул Энмор, не открывая глаз. - А то стал бы я...
Кориэль кинул на него сердитый взгляд. Кметы зашептались, в их голосах звучало благоговение.
- А, ну если мастер Иол так решил... - с уважением протянул Повинд. - Ну что ж, тогда мы знаем, чем вам помочь. Здесь немного провизии в дорогу, - он указал на корзину, - а во дворе вас ждёт добрый конь из моей конюшни. К утру доберётесь до Винкара, если поспешите!
- Спасибо! - обрадовался Кориэль, и только тут сообразил, что им предлагается всего один конь. Повинд тем временем продолжал:
- Когда закончите помогать мастеру Энмору, милости прошу к нам. Вы когда-нибудь слышали об Остонской ярмарке, молодой господин? Нет? Ну тогда тем более приезжайте, в октябре здесь просто яблоку негде упасть...
- Кстати, я положила вам яблочек в дорогу, попробуйте, таких яблочек и на графском столе не бывает! - вмешалась женщина из задних рядов. Её тут же поддержали остальные:
- От меня огурчиков...
- Сидр свежий совсем, ух как от него кровь гуляет! Я бы вам целый бочонок прикатил, но ведь дорога неблизкая...
- Хлеб достанете - про меня вспомните. Такого хорошего хлеба здесь в округе днём с огнём не сыскать, попомните мои слова!..
- Нет, не хлеба! - неожиданно закричал Энмор, не открывая глаз. - Только не хлеба! Хлеб нельзя... он отравлен... бросьте его в печь...
Все тут же умолкли, с испугом уставившись на него. Волшебник открыл глаза, сел, диким взглядом оглядел столпившихся вокруг людей.
- Меня отпустило, - довольно чётким голосом объявил он. Народ хором облегчённо вздохнул. Энмор поднялся на ноги и осмотрелся.
- А что, этот гад Гармил так и не пришёл?
- Его не видели, - ответил Кориэль. Энмор сердито поморщился и буркнул:
- Надеюсь, это оттого, что он сломал ногу.
Пока они шли к выходу из сада, Энмор тихонько спросил у Кориэля:
- А где Стольм?
- Допрашивает бандитов, - тихо ответил Кориэль.
- Да, подкинули мы ему работёнки...
- И не говори. Вообще-то, он направлялся в соседнее баронство. А теперь ему придётся возвращаться в Тирлтон, везти в тюрьму эту банду.
- Что с ними потом будет?
- Не знаю. Обычно за разбой судит сам граф, но теперь...
Кориэль сжал губы и отвернулся. Энмор внезапно ощутил укол совести. Спору нет, поймать разбойников было благородным делом, но так или иначе, они здорово задержались. Каково Кориэлю думать об отце, который теряет надежду где-то в тюремной камере, и знать, что с каждым часом шансов помочь ему остаётся всё меньше! А он, Энмор, думает только о себе. Иол учил его совсем не этому...
Когда несколько минут спустя они уже тряслись на спине конька из конюшни Повинда, который рысцой уходил в лес, Энмор негромко сказал Кориэлю:
- Я тебе обещаю: через неделю граф сам будет судить этих разбойников.
Кориэль обернулся, и впервые за всё время их знакомства улыбнулся Энмору.
Винкар
Винкар находился всего в двух днях пешего пути от столицы Тонского королевства. Этот длинный и узкий город вытянулся по обеим берегам реки Винемы, через которую были перекинуты несколько разводных мостов. После заката солнца по звону колокола на башне ратуши все мосты поднимались, и попасть из одной части Винкара в другую до утра было почти невозможно. Но жители не унывали, и переправлялись с берега на берег в собственных лодочках, освещая путь подвешенными к носам фонарями. Плавать на лодках ночью тоже было запрещено, но тут уж администрация города ничего не могла поделать. Винкар с давних времён был городом контрабандистов, беглых крепостных, скрывающихся от закона преступников, и графская, в потом и королевская, власть ощущалась здесь весьма слабо. Но время шло, государство объединялось, крепостное право было отменено, столица переехала в Волтон, и атмосфера в Винкаре стала чуть менее криминальной. Именно 'чуть'. Несмотря на близость к столице, Винкар по-прежнему жил по своим законам. Законов было всего два: 'Не попадись' и 'Не высовывайся'. Каждый из жителей сам решал, какому из них следовать, в зависимости от ситуации.
Было уже четыре часа утра, и многие бодрствующие жители города перешли из категории 'ещё не спит' в категорию 'уже не спит'. Потягиваясь и позёвывая, женщины вытаскивали из кладовок муку, дрожжи и яйца и начинали месить тесто, раздражённо морщась, когда с улицы доносились звон шпаг, глухие удары, вопли и другие звуки обычной ночи Винкара.
Пожилая кухарка, взбивая яйца для бисквитов, прислушивалась к бренчанию гитары и слабоватому, но приятному баритону, поющему во дворе её хозяйки:
- Прекрасная дева, молю об одном:
Один только взгляд подари!
Твою благосклонность, мой сладостный сон,
Готов ожидать до зари!..
- Какая уж там дева, - пробормотал муж кухарки, дремлющий на стуле возле тёплой печки. - Третьего мужа схоронила, и вот опять... Каждую ночь одно и то же, поспать не дадут...
- Да и стихи не очень, - поддакнул племянник кухарки, студент, всю ночь склонявшийся над книгами. - Ради такого приданого он мог бы и постараться.
- Да умолкните вы оба, - одёрнула их кухарка. - Эй, Ренвис! Ну-ка сбегай в кладовую за сахаром, да поживей!
Худенький, веснушчатый Ренвис оторвался от книг, встал из-за стола и охнул, растягивая занемевшие мышцы.
- Поживей, сказала! - прикрикнула на него кухарка, для верности замахнувшись деревянной ложкой, измазанной в сладком бисквитном тесте. Парень ловко ухватил ложку, сунул её в рот, и тут же бросился в кладовку под возмущённые вопли тётки.
Оказавшись в кладовке, Ренвис достал из кармана огниво, другой рукой нащупывая прикреплённый к стене подсвечник. Он переехал к тёте совсем недавно и пока что не навострился находить в темноте то, что нужно. Но вместо подсвечника его рука нащупала что-то маленькое, мягкое и живое.
- Тьфу ты пропасть! - воскликнул Ренвис, отскакивая в сторону и чуть не опрокидывая бочонок с мёдом. - Рысь, зараза, так-то ты мышей ловишь!
Что-то захлопало, зашуршало над головой Ренвиса, и тёплый воздух коснулся его лица. Невольно дрогнувшей рукой юноша зажёг свечу и потерял дар речи от ужаса.
На полу, между бочек, мешков, ящиков лежала пёстрая кошка по кличке Рысь. Одного только взгляда хватило Ренвису понять, что Рысь мертва. Её лапы и шея были неестественно вытянуты, между век поблёскивали мутные остекленевшие глаза. На шее, чуть ниже уха, виднелись четыре крохотные кровавые точки.
