Через несколько дней по всей округе поползли слухи, что Вартан пропал, связавшись с аменетами. Возможно, он пытался втянуть в это и своего дружка и потому Альмек Парси спятил. Кое-кто из их школьных приятелей вспомнил, что они оба время от времени баловались травкой. А то, что аменеты постоянно завлекают в свою секту молодёжь, новостью не было. Всех только одно удивляло - откуда они взялись. Аменеты уже давно ушли из этих мест. Впрочем, некоторые общины бродили по свету, как древние цыгане. Скрываться они умели хорошо. Их ведь не просто не любили. Когда-то на них даже облавы устраивали.
До меня донеслось, что родители Вартана в историю с аменетами поверили. Измученные неизвестностью, они были рады ухватиться за любую более или менее правдоподобную версию. Полиции она тоже понравилась. Ким Нолан, встретив на улице мою маму, не преминул рассказать ей о полученном семьёй Файзулов письме. Теперь оно было приложено к делу Вартана.
Полиция несколько дней рыскала по городу и окрестностям, задерживая подозрительных личностей, которых, впрочем, довольно быстро отпускали. На окраинах Такелота всегда было много бродяг, а дети из низших сословий пропадали не так уж и редко. Особенно подростки, которые присоединялись к различным бандам, а иногда к религиозным общинам. Те, кто уходил к аменетам, как правило, не возвращались домой, так что очень скоро о Вартане Фай зуле стали забывать.
Больше всего меня удивляло то, что Росс Дамьен так быстро, даже можно сказать, внезапно, потерял всякий интерес к расследованию, которым занимался с такой одержимостью. Видимо, Анхиера Бастиани умела убеждать. Примерно через неделю после беседы с её высочеством Росс получил место в королевской гвардии и перебрался в город. Его бабушка умерла полгода назад, и теперь на воротах дома Дамьенов висела табличка "Продаётся".
Я думала, что наконец-то вздохну спокойно, но не тут-то было. Версия о связи пропавшего мальчика с аменетами пришлась по душе многим. Полиции она давала возможность поскорей прекратить безнадёжные поиски, а родным Вартана пусть и призрачную, но всё-таки надежду на его возвращение. Однако было достаточно людей, которые в историю с аменетами не поверили. Мать Альмека Парси упорно распространяла слухи, что Вартан Файзул и её сын пострадали из-за меня. Однажды, встретив меня по дороге на Рыночную Площадь она набросилась на меня посреди улицы с криками и бранью:
- Ведьма! - визжала она, сверкая своими чёрными глазищами, которые, словно угли, горели на её исхудавшем, осунувшемся лице. - Ты хуже целой толпы аменетов! Что ты сделала с моим сыном?! От тебя одни несчастья!
Я хотела её обойти, но она ни в какую не пропускала меня и продолжала, брызгая слюной, выкрикивать ругательства и обвинения:
- Звериное отродье, оборотень! Таких, как ты, раньше убивали осиновым колом! Или жгли на кострах! Колдунья проклятая! Ты наслала порчу на моего сына! Ты погубила его... Это ты погубила их обоих! Подожди, тебе всё вернётся! Погибель, которую ты насылаешь на других, поразит и тех, кого ты любишь! За всё приходится платить, зверёныш! За любую силу! Дьявол, которому ты служишь, ничего не даёт даром...
Хорошо, что вмешались какие-то двое пожилых мужчин. Возможно, это были её родственники или знакомые. Пока они её успокаивали, я убежала прочь. Меня ещё минут двадцать трясло мелкой дрожью. Я заметила, что большинство зевак наблюдали за этой сценой с явным злорадством. И даже те двое, которые меня выручили, по-моему, были отнюдь не на моей стороне.
Через два дня, когда я шла по Садовой улице, рядом со мной в стену врезался здоровый камень, отколов при этом изрядный кусок штукатурки. Второй камень пролетел, наверное, в сантиметре от моей головы. Кидали из-за высокого забора на противоположной стороне улицы. Разглядеть, кто это делал, я не могла, да меня это и не интересовало. Я опрометью кинулась в ближайший переулок, узкий и полутёмный, вечно утопающий в тени абрикосовых деревьев. Найдя колченогую скамейку, скрытую от глаз прохожих зарослями лимонника, я долго сидела и пыталась успокоиться. Мне хотелось спрятаться от всех на свете, стать невидимой. Мир стал враждебным, и на каждом шагу меня подстерегала опасность. Я даже в школе чувствовала себя, как на пороховом складе. Одноклассники меня никогда не любили - я к этому настолько привыкла, что уже не обращала внимания, тем более что задирать меня боялись. После загадочной истории с моими недругами меня стали бояться ещё больше. И пуще прежнего возненавидели. Когда я входила в класс, воцарялась напряжённая тишина, и я поневоле чувствовала себя чудовищем, за которым тянется кровавый след. Уже давно не было даже храма, где пролилась эта кровь, но мне казалось, я никогда от неё не отмоюсь. Никто не видел того, что случилось в зале с алтарём, но тень убитого Вартана вернулась в этот мир вместе со мной. У меня было такое чувство, что, глядя на меня, люди видят эту тень за моей спиной. И хотя полиция не предъявила мне никаких обвинений, я всюду ловила на себе обвиняющие взгляды. Разумеется, масла в огонь подлил Росс Дамьен - о его подозрениях на мой счёт знала вся округа. Заодно вспомнили полузабытую историю с Сириной. И если год назад большинство было на моей стороне, то теперь многие склонялись к тому, что доля правды в его обвинениях, наверное, всё-таки имеется. Слишком уж много странных и жутких историй было связано в последнее время с моим именем. Мне уже казалось, что везде, даже на торговой площади, где вечно царила суета и сновали толпы иноземцев, на меня смотрят, как на прокажённую. По ночам меня мучили кошмары. "Не желай слишком многого..." - хихикала, грозя мне костлявым пальцем, старая Халила, тощая и безобразная, как Смерть с картины одного древнего художника...
Смерть, ужас, безумие... Они преследовали меня, словно три голодные собаки. Слуги Анубиса-Упуата, двойного пса, который вместе со своим львиноподобным братом сторожит вход в царство великой богини. Зачем я открыла эту железную дверь? Владычица Преисподней позволила мне войти и выйти, но она никогда никого не отпускает. Даже если позволяет вернуться в мир живых.
Однажды утром по дороге в школу я остановилась на развилке дорог и вдруг удивительно чётко осознала, что больше не хочу видеть это приземистое белое здание, эти классы с низкими потолками, пластиковыми табуретами и допотопными компьютерами на обшарпанных столах. Я больше не желала видеть ни своих одноклассников, которые умолкали при моём появлении и шептались у меня за спиной, ни учителей, смотревших на меня так, как садовник, который разводит маргаритки, смотрит на неожиданно выросший среди них кактус. Я свернула на тропу, ведущую к реке, и чуть ли не до полудня сидела на берегу, размышляя над тем, что же всё-таки произошло в то злосчастное утро около месяца назад, когда я, как обычно, шла в школу через сад. Странно, но до сих пор у меня не было ни времени, ни сил подумать о той стороне случившегося, о которой знала только я. Не успев оправиться от страха, я была вынуждена отбиваться от обвинений Росса Дамьена, потом делала всё, чтобы направить полицию по ложному следу. Теперь, когда всё это утряслось и я осталась наедине со своими вопросами, я чувствовала себя ещё более растерянной.
Теперь я знала, почему "Сказка о девочке с солнечными волосами" так отличалась от остальных сказок Позднего Царства. Книга, стоявшая на полке возле моей кровати, говорила о том, что случившееся месяц назад должно было случиться, хотела я этого или нет. Почему эта книга попала именно ко мне? Наверное, я не слишком преувеличивала, считая старого Шаима чародеем. Он часто говорил загадками. Но все ли разгадки были ему известны? Вряд ли. Кое-что предстояло разгадать мне. Что и как - я пока не знала. И решила пока не ломать над этим голову. Я уже поняла: то, что должно произойти, всё равно произойдёт. В своё время.
- Я больше не пойду в школу, - заявила я маме, вернувшись в тот день домой.
- Что ещё за новости!
- Можешь ругаться сколько угодно. Всё равно не пойду. Надоели мне все эти дураки! И те, кто там учится, и те, кто учит. Видеть их не могу.
