Игры шли, и отец все смотрел. Я увидела, что Фоулер наполнил его чашку. В каюте было жарко из-за тесноты. Мне было сложно держать глаза открытыми. Каждая частичка меня болела от усталости. Я не могу тут спать. Отцу нужен страж, а это именно я. А еще мне не нравилось, как тот здоровяк смотрел на меня, его взгляд был жадным.

- Вот, девочка, - Фоулер – хитрый мужчина с пронзительными глазами – втиснулся между двумя полными фермерами и дал мне чашку эля. – Выпей, а то ты на ногах не стоишь. Платы не надо. Можешь сесть где-нибудь в сторонке, подальше от вреда.

Давно ко мне никто не был добр. Я позволила ему отвести меня к небольшой нише с деревянной скамейкой. Я с благодарностью опустила на лавочку и сделала глоток. Желудок был пустым, и резкий эль показался вином с медом. Боги, как же хорошо! Я растягивала напиток, ведь это могло быть всем, что я получу на ужин.

Из ниши отца не было видно, но я должна быстро добраться к нему, если начнутся проблемы. И я была отчасти защищена от взглядов мужчин. Но я должна быть настороже. Нельзя отвлекаться, хоть сидеть и было приятно, хоть эль и был сладким, хоть тело и просило у меня отдыха…

Я вздрогнула, понимая, что чуть не уснула. Боги, как долго я так сидела? Я услышала голос отца, неразборчивый из-за эля, громкий от злости.

- Новый раунд! Кто со мной?

Я поднялась на ноги и смотрела, как он дико машет руками. Мужчина рядом с ним отпрянул, чтобы не получить по лицу.

- Давайте! Или вы трусы?

Молчание. И оно было таким, что я напряглась. Его нужно остановить. Он выпил, и это поведение может все разрушить. Нужно пробиться сквозь толпу мужчин и вытащить его отсюда, пока он не устроил бой.

Я не успела и шагнуть, как один из мужчин сказал:

- Тебе нечего ставить, дурак. Твой кошелек пуст.

Боги, он уже проиграл все, что у нас было, пока я не видела?

- Отец, - начала я, голос дрогнул.

- Мне не нужно ничего ставить, - проворчал отец, приподымаясь. Его кулаки были сжаты, лицо пылало. Сколько эля ему дали? – Я выиграю. Я всех выиграю. Я все заберу.

- Нет игры без ставки! Таково правило!

- Если не можешь сделать ставку, ты вне игры, друг!

- И скоро выключишься, - пробормотал кто-то.

Я протолкалась сквозь толпу.

- Отец, пора уходить, - сказала я, потянув его за руку. Мой голос заглушили общие вопли.

- Маленький сюрприз, - сказал отец, неровно поднялся на ноги и обхватил мои плечи тяжелой рукой. – Видите? Вот моя ставка, моя девочка. Что поставите вы? Но не жалкие медяки. Или серебро, или ничего.

Сердце колотилось. Я застыла, не могла ни двигаться, ни говорить. Я сплю. Этого не может быть. Но так было, я видела, как глаза мужчины напротив отца расширились от потрясения.

- Угомонись, друг, - проворчал кто-то. – Нельзя же так.

- Говорите! – крикнул отец, крепче обхватив меня. – Кто играет? Я всех вас разобью!

Мое тело застыло и похолодело.

- Отец, - прошептала я. – Нет, - но он не слышал меня. Он думал о серебре, которое выиграет, которое окупит ему эль на месяц, о кошельке, что вернет ему гордость.

Все вокруг шептались. Все снова смотрели на меня. Я видела, как мужчины глазами раздевают меня, но никто не говорил. Я судорожно вдохнула, молясь, чтобы никто из них не согласился на его предложение.

Фоулер выступил вперед и кашлянул.

- Я не могу позволить… - начал он, но тут крупный краснолицый мужчина вытащил кошелек и вытащил что-то блестящее в свете лампы.

Серебряники. Я сглотнула желчь, желудок сжался от ужаса. Он будет играть.

Рука в черном вытянулась рядом с ним. С глухим стуком три серебряника упали из ладони с длинными пальцами на стол.

- Я сыграю, - сказал человек в накидке с капюшоном, мое сердце превратилось в лед.

- Нет, - выдавила я. – Нет, отец, прошу, не делай этого…

- Придержи язык, Нерин! – сказал отец и снова сел, отпустив меня.

Я смотрела через стол на вызвавшегося, но капюшон так хорошо закрывал его лицо, что я не видела его глаза. Он мог быть кем угодно.

- Бросок за вызов! – сказал Фоулер. Теперь уже их не остановить. Как только ставки приняли, правила требовали начинать игру. – Один раунд или три?

- Вам выбирать, - сказал отец, глядя на незнакомца в капюшоне.

Мужчина вскинул три пальца. Кто-то быстро поднялся, и он сел на свободное место напротив отца. Воцарилась тишина. Я не могла даже толком дышать, грудь словно перетянули повязкой.

- Вызвавший бросает первым, - сказал Фоулер. – Как будете готовы.

Я не могла смотреть. Я укуталась в шаль, словно шерстяная ткань могла защитить меня от кошмаров мира. Сердце неразборчиво молилось. Камни постукивали в руке отца, я слышала, как его противник крикнул:

- Сова! - стук, кубики упали в круг, мелом начерченный на столе, все зашумели. Сова оказалась близко к центру, это была явная победа.

- Первый раунд… как твое имя, друг?

- Не важно, - человек в капюшоне собрал камешки, готовясь к своему броску. Если он победит и во втором раунде, то меня отдадут ему. Он даже не взглянул на меня.

- Противник бросает вторым, - сказал Фоулер. – Как будете готовы.

Отец притих. Я смотрела, и сердце колотилось в горле. Человек в капюшоне взвесил камешки в ладони и бросил, а отец крикнул:

- Щит!

Шепот смешался со стуком камешков.

- Щит ближе к центру, - сказал один из мужчин.

- Но не с этой стороны, - возразил другой, щурясь и глядя на игральные камни. – Копье тоже на длине пальца. Не засчитывайте, бросайте заново.

- Черт, - прорычал отец, мой желудок сжался.

- Вы правил не знаете? – голос Фоулера был спокойным и властным. – В спорах о месте Щит перевесит Копье, как бы они ни стояли в круге. Второй раунд за вызвавшим.

Послышалось немного аплодисментов. Кто-то поднял кубок в честь этого, кто-то похлопал отца по спине. Он был пьяный, но смог выиграть второй раунд, так что еще был шанс мне остаться свободной.

- Отец, - сказала я, зашептав ему на ухо, - прошу, не продолжай. Попроси выйти из игры. Скажи, что ошибся. Никто на такое не согласился бы. Отец, не поступай так со мной…

Он отогнал меня, словно надоедливое насекомое.

- Оставь меня, девчонка! – он смотрел на три серебряника. Мою цену. Пятнадцать лет я была ему дочерью. Почти три – сиделкой и защитницей, товарищем и спутником в трудном пути. Боги, этого не могло быть. Я больше не буду жаловаться на голод и холод, только бы все это оказалось сном.

- Вызвавший бросает третьим, - голос Фоулера был громким. – Уверен, что хочешь пройти через это?

Отец безмолвно собирал камешки.

- Так тому и быть. Как будешь готов.

В тишине перед броском не дышал никто, кроме меня, но мое дыхание было паническим, частым. Пусть этого не будет. Прошу, прошу…

- Огонь! – крикнул человек в капюшоне, и через миг камни ударили по столу. Я услышала общий вскрик ужаса, и мне не нужно было смотреть, чтобы понять, что отец проиграл.

Нет. Времени нет. Отец кричал, скамейка раскачивалась, кулак попал по чьей-то челюсти, ругательства. Несколько мужчин дрались, падая друг на друга. Казалось, они только и ждали повода для драки. Кто-то врезался в меня, я отлетела на краснолицего мужчину, а тот воспользовался шансом схватить меня за грудь одной рукой и скользнуть другой к ногам. В такой давке никто и не заметил. И мое возмущение в шуме никто не слышал. Рука мужчины двигалась по моему бедру изнутри. Я оттолкнулась от его груди, он рассмеялся. Борясь с ним, я услышала вопль отца поверх других:

- Обманщики! Лжецы вы все! – борющиеся раскидывали всех на своем пути, и тут меня резко отпустили. Я пошатнулась, потеряв равновесие, и упала на колени. Дерущиеся промчались мимо, прижав меня к стене, и на миг я испугалась. Здесь было слишком много тел и машущих рук. Я едва могла дышать. Прочь. Мне нужно прочь отсюда.

Ладонь схватила меня за руку и подняла. Кто-то встал между мной и толпой, а потом повел прочь из каюты. Мы вышли в холодную и тихую ночь, и я поняла, что это человек в капюшоне, который только что выиграл меня. Я отпрянула, но он крепко держал меня за запястье.