Лодка постепенно приближалась, сидевшие там существа кричали что-то угрожающее и размахивали руками с зажатыми в них топорами и копьями. На палубе заходилась в лае собака, чувствуя недружелюбное поведение чужаков. Видимо, их спровоцировало, что я на виду был один и не мог справиться с вёслами. Со стороны это выглядело как лёгкая добыча – один человек, лодка двигаться не может, а то, что это далеко не так, они об этом не догадывались. Во всяком случае, просто так я сдаваться не собирался. Бутылки были готовы, копьё и топор лежали рядом, тут же был заряженный арбалет.

Меня охватило какое-то непонятное спокойствие. Я хоть и из другого времени и не привык к таким ситуациям, когда надо убивать противников, но как говорится, загнанный в угол заяц может стать опасным противником. А у меня рядом была любимая женщина и двое таких обаятельных пацанов, я не мог допустить, чтобы с ними случилось что-то плохое, поэтому и стал похож на того загнанного зайца. Тем более что к подобной ситуации мысленно готовился и не раз репетировал свои возможные действия.

Такое состояние бывает довольно часто, когда пытаешься поймать крупную рыбу. Раз за разом забрасываешь блесну, психуешь, внутри поднимается какое-то непонятное волнение, появляется нервная дрожь, но вдруг удар, поклёвка – и приходит чувство уверенности, что всё было сделано правильно, а сейчас ты справишься. Вот такое спокойствие снизошло на меня, и весь тот мандраж, что одолевал с утра, пропал. Я сидел на лавке и оценивал расстояние до челнока, ждал, когда можно будет начать атаку. В голове была одна пустота. Ну вот, кажется, пора.

– Огонь, – закричал я. – Галка, кидай гранаты, Изик, Азамат, стреляйте.

Сам за это время успел поджечь и бросить одну гранату, потом вторую и схватился за арбалет. К моим гранатам Галка успела добавить две свои и тоже собралась стрелять из арбалета. Из четырёх брошенных гранат попали в челнок, разбились и загорелись две. Мальчишки тоже не промахнулись, в образовавшуюся кучу успели выстрелить и мы с Галкой.

Лодка горела, а когда она перевернулась из-за вскочивших разбойников, на воде уверенно держалась лишь одна голова, по внешнему виду какой-то мальчишка лет четырнадцати. Рядом с ним бултыхались двое, пытаясь удержаться на воде, удавалось им это плохо, но к перевернувшейся лодке они не приближались.

Я быстро выскочил к корме, освободил руль и развернулся почти на месте, стараясь держаться на расстоянии от перевернувшегося челнока. В него вцепился мальчишка, огонь уже потух, и лодка не представляла опасности. Из бултыхавшихся рядом с ним остался один, да и он почти тут же пошёл на дно. Крикнув своим пацанам, чтобы не стреляли, предупредил Галку, что хочу взять пленного, пусть она на всякий случай возьмёт его на прицел, и спросил:

– Ты кто такой, и зачем вы напали на мою лодку?

Он что-то прокричал мне в ответ, ничего я не понял и спросил у мальчишек:

– Пацаны, вы его понимаете?

– Да, – ответил Азамат.

– Тогда спроси его, кто они такие, сколько их и зачем напали на нашу лодку.

Азамат стал задавать вопросы, потом мне пересказал:

– Его зовут Мышонком, он сам недавно попал в плен к разбойникам, а лодку хотел захватить Хромой, который уже утонул. Он увидел лодку с одним гребцом, который не мог ею управлять, и решил, что вчетвером они сумеют её захватить. Больше никого нет, только в лагере пленники остались.

После этого появилось желание наведаться в этот лагерь и посмотреть, что там есть. Мальчишку велел затащить в лодку и связать, караулить его поставил собаку. Увидев Гизу, он даже дышать перестал и, как мне показалось, с бо́льшим удовольствием оказался бы в воде, чем рядом с ней. Честно говоря, я и сам не очень-то хотел бы оказаться рядом с такой собакой, если бы это была чужая.

Мы общими силами перевернули опрокинувшуюся лодку пиратов, она не успела пострадать, огонь оказал только психологическое воздействие, подцепили её к «Вирии» и направились к устью, откуда и вышел пиратский челнок. Пленник сказал, что их лагерь расположен немного выше по течению реки с правого берега. Там небольшая полянка, на которой стоят несколько шалашей.

– Галка, этого Мышонка привяжите к чему-нибудь, припаси оружие и будь в середине лодки, будешь прикрывать меня при высадке. С тобой останется Изик. Я пойду с Гизой. Азамат, ты пойдёшь следом, но держись сзади, если что – стреляй.

Вирия медленно входила в устье реки. Глубина была небольшая, метра полтора, но нам хватало для уверенного движения вверх по течению. Изик был рядом и периодически подсказывал мне, где лучше плыть. Правда, плыть пришлось недалеко, буквально в трёхстах метрах от устья за ближайшим поворотом оказалась та самая полянка с шалашами. Не подходя близко к берегу, в бинокль внимательно осмотрел её всю. Никого там не было, лишь слегка дымил костер.

Подведя лодку к берегу, мы с собакой и следом Азамат выскочили на берег, после чего я оттолкнул лодку обратно, сказав Изику держаться на расстоянии нескольких метров от берега. Если что-то случится с нами, они должны будут возвращаться домой. В руках у меня был заряженный арбалет, за поясом топор, нож в сапоге, у Азамата лук и моё копьё. От воды метра на полтора вверх шёл небольшой откос, поднявшись на него вместе с собакой, внимательно осмотрел поляну.

На ней стояло четыре больших шалаша, больше ничего не бросалось в глаза. Только выйдя ближе к её середине, в тени, на дальней стороне, увидел трёх людей, привязанных к деревьям. Их вид мне очень не понравился. Складывалось такое впечатление, что их удерживали в вертикальном положении только верёвки.

Собака вела себя более-менее спокойно, она, конечно, рычала, показывала свои зубы и топорщила шерсть на загривке, но явной угрозы не обнаружила. Такое поведение было понятно, незнакомые люди, новые запахи, всё это заставляло её нервничать. А нервничающая немецкая овчарка – не самое мирное зрелище.

Подозвав Азамата, отправил его осмотреть шалаши и выяснить, есть ли тут кто-нибудь ещё. Быстро их осмотрев, он сказал, что там никого нет. Подойдя к пленникам, я отправил его разрезать на них верёвки, сам при этом держа всё происходящее под прицелом. Как только верёвки были разрезаны, люди сразу повалились на землю. Крикнул Галке, чтобы она бросила Азамату бутылку с водой и мою фляжку, а сами с Изиком оставались на лодке и к берегу не приставали.

Заодно сказал, что нашли трёх пленников, но они без сознания, похоже, их сильно били. Через пару минут вернулся Азамат и протянул мне бутылку с водой и фляжку. Он сменил меня на карауле, и я подошёл к пленникам. Это были мужики разного телосложения. Один из них был высокий, метра под два ростом, широкоплечий, размером в два меня, второй среднего роста и третий самый маленький, невысокий, но чувствуется, жилистый и сильный мужичок.

Все они были светловолосые, на лицах видны следы побоев. Одежда на них была примерно такая же, как на моих мальчишках, но сильно рваная и местами обожжённая. Следов ожогов не видел, а вот порезов на руках и лице хватало. Неслабо их, должно быть, били.

Я немного полил им водичкой на лицо. Первым начал в себя приходить средний из них, в смысле, средний по росту. С моей помощью он сел, привалившись к дереву, других пленников пока трогать не стал. Он что-то прошептал, что – непонятно, но на слух знакомое. Пришлось прибегнуть к кардинальному средству. Я приподнял ему голову и всунул между зубов горлышко фляжки.

После нескольких глотков, сделанных по инерции, лекарство подействовало. Болезный сразу встрепенулся, закрутил головой и принялся жадно дышать. Чтобы успокоился, сунул ему в рот бутылку с водой.

Немного отдышавшись, он посмотрел на меня.

– Кто ты такой и почему ты был привязан к дереву? – спросил его.

Он мне что-то ответил, но мне не удалось разобрать слов. Однако они опять показались мне знакомыми. Это как, например, разговор на болгарском языке. Хоть ты его и не знаешь, но кажется, что понимаешь, о чём говорят. Единственное, что я смог сделать, это показать на себя рукой и сказать: