Комната оказалась довольно темной, с маленьким окошком и покатым потолком. В номере находились двойная кровать с темно-синим покрывалом, комод и платяной шкаф, и все они были из темного дерева.

— Это… — воскликнула Адель, потом прервалась, не зная толком, как прокомментировать.

— Мрачно? — подсказал Майкл.

— Нет, не мрачно, — задумчиво сказала Адель. — По-моему, лучше подойдет слово «прозаично».

— Зато здесь есть электрический камин, — сказал Майкл, включая простой нагреватель, встроенный в старый камин.

Адель неловко стояла, пока Майкл грел руки у огня. С тех пор как он позвонил и сказал, что забронировал номер, все ее мысли были только об этом моменте. Она тщательно продумала свой гардероб, надев новое верблюжье пальто с меховым капюшоном, которое Майкл подарил ей на Рождество, лучшие коричневые туфли на высоких каблуках и модную шляпу с широкой лентой, которую она купила у одной из медсестер. Всю дорогу в поезде до Чаринг-кросс Адель сидела как на иголках, представляя, что все пройдет гладко, что это будет вихрь романтики и страсти с той минуты, как они войдут в номер.

Но вместо этого она чувствовала себя как-то необычно, словно Майкл был обходительным незнакомцем, а не мужчиной, которого она знала вдоль и поперек.

Еще в конце июля Майкл объявил об их помолвке в газетах. Он сказал, что его отец любит считать себя очень либеральным человеком и при встречах с друзьями и родственниками не хочет признавать, что не одобрял решения Майкла, так что в конце концов ему придется изменить мнение.

Вскоре после объявления о помолвке миссис Бэйли написала Адель и пригласила ее на чай. И хотя Адель опасалась, что миссис Бэйли попытается угрозами заставить ее порвать с Майклом, все оказалось не так. Миссис Бэйли была удивительно приятной, она убеждала Адель, что если бы только Майкл доверился ей раньше и предупредил, что собирается объявить о своем решении всей семье, она была бы готова к этому.

Но все же она не благословила ее, потому что считала, что Майкл еще слишком молод, чтобы думать о семье, особенно когда страна стоит на пороге войны. Она также обратила внимание на то, что в ВВС не одобряли, когда их пилоты женились, и что старший офицер Майкла вполне может не дать разрешения.

Тем не менее она сказала, что не возражает против долгой помолвки и согласна на все, лишь бы только Майкл был счастлив.

Адель слишком хорошо помнила, какой эгоистичной была миссис Бэйли, и догадалась, что она держится за сына скорее потому, что не может обходиться без него, а не потому, что хочет его счастья. Но она по крайней мере пошла им навстречу в отличие от мистера Бэйли, который все еще сохранял свою враждебность.

Он не написал Майклу, не приехал увидеться с ним в лагерь, даже не позвонил. Майкл сказал, что ему все равно, но Адель знала, что это было не совсем правдой. Он любил отца, хотя Адель не представляла, как можно любить такого отвратительного человека, но в то же время она была достаточно умна и понимала, что не знает этого человека настолько, чтобы судить о нем.

— Вот так лучше, — сказал Майкл, когда огонь начал обогревать комнату. — Так что будем делать?

Адель сглотнула. Жаль, что она не знала, как предположительно должна себя вести женщина в такой момент.

— Я не знаю, — сказала она тихо.

— Что-то не так? — спросил Майкл, подходя ближе.

— Не знаю, — повторила она, опустив голову. — Я просто как-то странно себя чувствую.

Он подошел еще ближе и одним пальцем поднял ее лицо вверх.

— Паника? — предположил он, и его темная бровь вопросительно поднялась. — Почему бы нам не выйти ненадолго? Погулять по парку, съесть где-нибудь ланч?

Адель кивнула.

Он крепко прижал ее к себе.

— Я тоже слегка как-то странно себя чувствую, — признался он. — Может, это все-таки была не такая хорошая идея.

— Это была хорошая идея, — поспешила возразить она. — Мы хотели побыть вдвоем, и вот мы вдвоем.

Уже сгущались сумерки, когда они вернулись в номер. Они обошли вокруг Кенсингтон-Гарденс, выпили по паре стаканчиков, съели ланч в Квинсвей и сфотографировались в студии рядом с гостиницей. Выпивка рассеяла беспокойство Адель, и на улице было так холодно, что они не могли дождаться, когда вернутся в номер.

Пока они гуляли, камин был включен, и сейчас в комнате стало по-настоящему тепло. Майкл задвигал занавески, в это время Адель быстро сняла пальто, шляпу и туфли, метнулась к кровати и прыгнула на нее. Когда кровать зловеще скрипнула, она рассмеялась и села.

— Как ты думаешь, здесь есть еще такие, как мы? — спросила она.

Майкл расстегнул китель и снял его.

— Ты имеешь в виду — такие невероятно умные, фантастически красивые и безнадежно влюбленные?

— А что, мы такие? — спросила Адель.

— Даже больше, — сказал он, опускаясь на кровать рядом с ней. — Держу пари, каждый, кто проходит мимо нас на улице, оглядывается, чтобы посмотреть нам вслед.

Адель откинулась назад и легла. На ней было темно-розовое шерстяное платье, которое бабушка связала ей на Рождество в том году, когда она ушла из Хэррингтон-хаус. Сейчас оно уже было не новым, но в платье такого покроя она была очень элегантной и оно так подчеркивало формы, что она чувствовала, что никогда не расстанется с ним.

Майкл наклонился над ней и начал вынимать шпильки из ее волос.

— Твои волосы как времена года, — сказал он, пробежав по ним пальцами. — Светлые прядки — это лето, красновато-золотые — осень, а вот еще каштановые, с легким золотистым блеском. Как только мы поженимся, я хочу, чтобы ты все время носила их распущенными.

— Они для этого слишком длинные и прямые, — смущенно сказала она. — Они мне доходят до самого пояса.

— Еще лучше, — сказал он, погружаясь лицом в ее волосы. — Одна мысль о твоих волосах, которые падают на твои обнаженные плечи, меня возбуждает.

Адель хихикнула.

— Я слышала, мужчин возбуждают грудь и ноги, но про волосы не слышала никогда.

— Я именно твои волосы помню лучше всего, какими они были в первый день нашей встречи, — сказал он. — Они все были такие дикие и спутанные ветром. Я все время о них думал, когда вернулся в школу.

— Наверное, я в тот день выглядела как нищенка, — сказала она с укором. — На мне были те ужасные брюки и старый бабушкин джемпер. Не представляю, почему ты не проехал мимо.

— Ты выглядела как одно целое с этими болотами, — рассмеялся он. — Такая же естественная, как растения и птицы. Я думаю, я влюбился в тебя в тот день, я точно знал, что ты станешь важной частью моей жизни. А для тебя это тоже так было?

— Думаю, что да, — сказала она задумчиво, вспоминая, какой счастливой была в тот вечер, после того как они расстались. Встреча с Майклом произошла в такой момент ее жизни, когда она наконец начала понимать, что чего-то стоит. — Ты был первым мальчиком, с которым я, по сути, вообще разговаривала, в тебе было что-то такое спокойное и правильное. Конечно, я не пыталась искать в этом большего, ты же был джентльменом и все такое.

— Мне бы хотелось, чтобы ты перестала думать о себе как о каком-то втором сорте, — сказал он с упреком, глядя прямо ей в глаза. — Твоя бабушка абсолютно такая же леди, как моя мать, несмотря на то что она освежевывает кроликов и носит мужскую одежду. И ты тоже такая, в тебе есть что-то почти королевское. Кем бы ни был твой отец, я знаю, что нас, вероятно, вытащили из верхнего ящика.

— Иногда у меня возникает желание увидеть мать, — задумчиво произнесла Адель. — Столько тайн, в которых я хотела бы разобраться, включая то, кто мой отец. Каждый день в палатах я вижу целые семьи, которые раскрывают свои настоящие чувства, когда кто-нибудь из них болен или даже умирает. Но люди не должны ждать, пока настанет кризис, прежде чем простить друг друга или просто сказать, что у них на уме.

— Ты готова простить мать? — спросил Майкл. — Или ты просто хочешь рассказать ей, что о ней думаешь?