До прошлой ночи он на восемьдесят процентов был уверен, что должен рассказать всей своей семье о ней. Он не ожидал, что Ральф и Диана очень этому обрадуются, но подумал, что если Майкла нашли и он жив, то он захочет узнать правду о том, почему Адель его бросила. Но сейчас Майлс боялся, что его желания были эгоистичны и правда не принесет ничего, кроме боли.

Майлс приехал в Хэррингтон-хаус в начале десятого, остановившись пару раз по дороге, чтобы не появиться слишком рано. Он был так взволнован, что с трудом стоял на месте, ожидая, пока ему откроют дверь.

Дверь открылась, но на пороге стояла не экономка Эмили, как он ожидал. Это была Роуз.

У него по спине пробежал холодок, и он отступил на шаг. Конечно, он знал, что Роуз много времени проводила с Эмили, но не встречался с ней раньше и ни на секунду не предполагал, что она сегодня может оказаться в доме. Она выглядела совершенно не такой, какой он видел ее в последний раз в своем кабинете.

— Ты так поражен, — сказала она тихо. — Но не бойся, я буду вести себя идеально.

Он предположил, что она имеет в виду, они не знакомы, но только полный идиот может поверить женщине, которая однажды его шантажировала.

И все-таки эта Роуз не имела ничего общего с развязной, чересчур накрашенной хищницей, которая ворвалась к нему в кабинет. Она выглядела приятной и свежей в простом ситцевом платье и с голыми ногами. Ее сложной прически тоже след простыл, и светлые волосы были заплетены в одну аккуратную косу. Ей было около сорока, но выглядела она на тридцать.

— Я тебе не враг, — сказала она тихо и быстро объяснила свое присутствие здесь. Она сказала, что как раз собиралась пойти наверх помочь Эмили спуститься вниз, а потом позвонить Адель в больницу. Она разговаривала и вела себя так уважительно, словно была младшей сестрой Эмили, встретившейся с мужем сестры.

— Заходите же, — сказала она чуть громче, включая широкую улыбку. — Я вам обоим только приготовлю завтрак, потом уберу и пойду расскажу маме чудесные новости. Вам обоим сегодня есть о чем поговорить.

Страх Майлса улегся, когда она побежала вверх по лестнице. Адель утверждала, что Роуз изменилась к лучшему, и он предположил, что если бы она собиралась о чем-то рассказать Эмили, то уже давно бы это сделала.

— О Майлс, какая чудесная новость! — восторженно сказала Эмили, ковыляя вниз по лестнице и опираясь на руку Роуз. — Я так рада, что ты приехал. Никто другой не поймет моих чувств так, как ты.

Майлс невольно подошел обнять ее, как только она спустилась в холл, хотя не делал этого много лет, и она очень тепло ответила ему. Она захихикала и схватила его за щеки, с нежностью ущипнув их.

— Я думаю, что мы сегодня самые счастливые люди на земле. Я чувствую себя так, будто мне снова восемнадцать лет.

Майлс подумал, что она прелестно выглядит. Ее щеки порозовели, глаза блестели, и он вспомнил о том, как сильно любил ее когда-то.

Роуз тоже рассмеялась от радости за них.

— Я убегаю готовить завтрак, — сказала она. — Вы наверняка хотите побыть одни.

Майлс и Эмили зашли в гостиную.

— Я надеюсь, что Адель и Майкл в конце концов помирятся и будут вместе, — сказала Эмили, садясь. — Адель безусловно еще любит его, Роуз сказала, что она была в восторге от новости, когда Роуз вчера позвонила ей. Одна хорошая сторона этой проклятой войны — то, что исчезли барьеры между классами. Именно это заставило их расстаться в первую очередь.

— И мое неодобрение, — сказал Майлс, вдруг почувствовав себя некомфортно.

— Но ты ведь уже изменил свое мнение на ее счет, правда? — сказала Эмили. — Ты говорил, что ошибся в ней тогда, когда приезжал в первый раз.

— Да, ты права. Она милая и добрая девушка, — сказал Майкл, подумав, как воспримет это Эмили, если узнает, что они часто встречались в Лондоне. — Но тот факт, что она беспокоится о том, жив ли Майкл, не означает, что она все еще любит нашего сына. Я подозреваю, у нее просто дружеские чувства.

— А Хонор так не думает, — сказала Эмили, надувшись. — Она считает, что они созданы друг для друга.

— Ну ладно, Эмили, — вздохнул Майлс. — Достаточно уже одного того, что Майкл жив, и не нужно планировать за него будущее. Война еще не окончена, и мы не можем ни на что рассчитывать. Давай просто жить сегодняшним днем, хорошо?

Эмили даже не могла вспомнить, когда в последний раз у нее был такой чудесный день, и не хотела, чтобы Майлс уезжал домой. Они разговаривали без конца — о Майкле, о счастливых временах в прошлом и о том, чего бы они хотели в будущем. Майлс ни к чему не относился критично, по сути, он был таким добрым и старался помочь, вымыл посуду после завтрака и все убрал — он даже сходил в магазин купить ей сахара. Сахар он не нашел, но вместо него принес сахарин. Когда он попробовал с ним чай, то скорчил гримасу и сказал, что лучше будет пить чай без сахара, чем эту отраву.

— Я думаю, война сравняла всех, — сказал он задумчиво, заглядывая в кладовку и пытаясь найти что-нибудь на ужин. — Вот мы по меркам большинства людей богаты. Но на одни только деньги нельзя купить сахар, бекон или филе для бифштексов. Странно подумать, что даже у короля и премьер-министра тот же рацион, что и у нас, как и у тех, кто живет в трущобах.

Эмили сидела за кухонным столом и чистила несколько картофелин.

— Роуз и Хонор хорошо питаются, — сказала она. — Но они выращивают всякие овощи и разводят кур и кроликов. Те яйца, которые мы ели за завтраком, были от них.

Майлс закрыл дверь в кладовку. В его руках была коробка колбасного фарша.

— Ты много говоришь о них, — сказал он с ноткой сарказма. — С чего бы это?

— Я восхищаюсь ими, — ровным тоном сказала Эмили. — Пусть они живут в примитивном коттедже, носят потрепанную одежду и им приходится очень тяжело работать, но в них есть что-то особенное.

— То есть?

— Хонор очень мудра, она понимает людей, не задавая им вопросов. Что же касается Роуз, она подбадривает меня. Она такая честная, она признает, что большую часть своей жизни вела себя как ведьма по отношению ко всем, кто ее любил. И все-таки она мне по-настоящему нравится, она практична, слегка любит распоряжаться и не разрешает мне жалеть саму себя. Я так надеюсь, что у Майкла и Адель все образуется, когда кончится война.

Майлс сел рядом с ней и взял ее за руки, отчего она уронила картошку и нож.

— Перестань, Эмили, — сказал он.

Она рассмеялась, потому что тон был нежным, совсем не таким резким, каким он привык разговаривать с ней.

— Я серьезно, — сказал он с упреком. — Я считаю, у них вряд ли что-то будет, и если ты будешь их поддерживать, это только разочарует тебя.

— Я знаю моего сына, — сказала она, пожав плечами. — В последний раз, когда я его видела, он все еще любил Адель, это было всего за неделю до его последнего полета. Он сам мне это сказал.

— Может быть, это так и было, но с тех пор много чего случилось. Истории между людьми не такие, как в сказках. Любовь может умереть, если ее не подпитывать.

— Как это было с нами? — сказала она, и ее глаза наполнились слезами.

— Да, именно так, — сказал он.

* * *

Майлс вдруг почувствовал невыразимую грусть. Он вспомнил, как его сердце распирало от любви и гордости, когда он смотрел, как отец Эмили ведет ее под руку по проходу в день их свадьбы. Ей было всего шестнадцать, и белое шелковое платье, золотые волосы, цветы и вуаль делали ее похожей на ангела. Он вспомнил, как нервничал и как ему было от этого плохо перед первой брачной ночью, потому что он был уверен, что такому эфемерному созданию будут отвратительны плотские желания. Но ей это не было отвратительно. Как только они оказались в их спальне на «Ферме» с заново переклеенными для них обоями, она проявила столько же страсти, сколько и он.

— Жаль, что я не могла понимать тебя лучше и была эгоистична, — сказала она мягко. — Ты заслуживал большего.