15. 2330 год. Ая.

- Похоже, Бенжи и в других вопросах тоже молодец.

Роберт легонько потрогал Мэтта за плечо, привлекая его внимание, и кивнул на свою Мору: мол, смотри. Мора тем временем была всецело поглощена собой, как меняющая кожу кобра, - медленно и величаво она обрастала фиолетовыми огнями святого Эльма.

Ая мельком глянула на брата, усмехнулась и отпустила барахтающуюся реальность: Мора в одну секунду утратила свою стеснённую величавость и в невероятном броске клацнула челюстями, - так, что сидящая на краю компании Ая одним неуловимым движением очутилась у неё внутри.

Мэтт охнул, но испугаться по-настоящему так и не успел.

Свет, ещё несколько секунд назад бегавший фиолетовыми искорками по Мориной шерсти, внезапно нырнул вниз, как уходит в глубину с тёплым океанским течением светящийся в темноте планктон, и сожравшая его сестру пасть засветилась фиолетовым изнутри.

В этом фиолетовом свечении мальчик увидел, как Ая, от внезапности упавшая было на колени, поднялась и выгнулась, глядя куда-то высоко-высоко, сквозь голову того, что поглотило её, а затем глубоко вдохнула и выдохнула вертикально вверх чем-то ослепительно-белым.

Открыв от изумления рот, Мэтт под оживлённый смешливый шёпот реализатов наблюдал, как это белое облачко в воздухе над Аиной головой зашевелилось, зашуршало и расползлось по Мориным внутренностям, буквально сгрызая её изнутри. А потом - хххшшш!!! - и оставшееся от исполинской мориной туши фиолетовое заискрилось и превратилось в несметное количество крохотных фиолетовых мотыльков.

Ая взмахнула руками и мотыльки, вспугнутые ею, сорвались, замельтешили среди людей и рванули вверх.

Роберт притворно вздохнул:

- Эх, опять эти ваши тонкие штучки... А какая была зверюга...

- Почему 'была'? Кис-кис-кис, - позвала Ая, снова опускаясь между Мэттом и

Лукашем, и фиолетовая мотыльковая туча, перед тем, как окончательно растаять во мраке, улыбнулась сверху огромной зубастой чеширской улыбкой.

- Бенжи говорит с тобой иногда? - спросил Лукаш.

Да, кивнула девушка, говорит.

- Он выкупает челнок, потому что хочет сюда?

- Он хочет быть свободным. А с земли своим ходом никак не выпрыгнешь. По крайней мере, именно он именно на такую высоту не прыгает.

- Кому не выпрыгнешь, а кому и не запрыгнешь, - подмигнул Роберт. - Я уже и не помню, когда был там в последний раз.

- Да, в большом пространстве есть своя прелесть, - согласился Лукаш. - Облака, ветра и дожди настоящие, в смысле усилий не требующие.

- Ты меня удивляешь, Лукаш, - сказала Ая. - Сколько я себя помню, я всегда считала, что лень и реализат вещи не совместимые...

- О... Ты просто пока ещё плохо ориентируешься в особенностях мужской психики, - усмехнулся Роберт. - Приходи к нам почаще, особенно по вечерам после ужина, и я покажу тебе, что значит настоящая лень.

Лукаш аккуратно подобрал с земли сиротливого фиолетового мотылька и посадил его на Аино плечо.

- Конечно, она плохо разбирается в людях. То-то из двадцати пяти миллиардов живущих там, на Земле, и из двух десятков местных балбесов она выбрала именно машину.

- Не говорите глупости, - отмахнулась от них обоих Ая. - Конечно, если я и могу судить о чём-нибудь до конца, так это только о своём, о женском. И, конечно, умею я это делать до такой степени плохо, что мне даже нравится быть женщиной. Нравится настолько, что я готова повторить этот опыт в одной из следующих жизней.

Темнота затрещала и зашелестела, вновь густея и собираясь в чёрную массу: Мора, реализованная Робертом обратно, повздыхала, грузно потопталась длинным драконьим телом на вершине холма и снова свернулась вокруг сидящих в тесном круге людей огромной холодной чёрной кошкой.

Роберт с облегчением откинулся на её многометровый бок как на спинку кресла, вытянул ноги и скрестил на груди руки:

- Я тут как-то тоже думал о реинкарнации. Я вообще каждый раз о ней думаю, когда собираю какую-нибудь подобную радость против вектора рассеивания чженг-ци. Интересная выходит вещь: нам всем для подобной сборки нужно здорово потратиться. А кто потом потратится на меня? Да ещё и так, чтобы сохранить целостность энергетической тени?

- А кто тратится на то, чтобы на Земле вода в реках бежала? - пожал плечами Лукаш. - Или на то, чтобы замерзающие снежинки имели шестиконечную форму? В конце концов, кто заботился о том, чтобы все мы тут смогли сами о себе позаботиться?

- Странно, - сказала Ая. - Когда ты говорил о неживом, я думала о причинах и следствиях, а когда речь зашла о нас, вспомнила о карме.

- Да просто грань между первым и вторым чётко не прорезана. - Роберт поднял руки и где-то там, высоко над головой, потрепал Морину шерсть - словно блоха попыталась погладить кошку. Но кошка вздрогнула и замурлыкала.

Роберт глянул на Мэтта, по-тихому прижавшегося к чуть было не утраченной сестре:

- Мэтт, а кем ты хочешь быть в следующей жизни?

- Да я и в этой-то ещё почти ничего не сделал, а ты хочешь, чтобы я строил планы на будущую, - ни секунды не раздумывая, ответил мальчик.

Реализаты засмеялись.

- И то так, - согласился Роберт. - А в этой что тебе нравится?

- А в этой мне всё нравится.

- В этой ему просто с компанией повезло. Да, Мэтт? - подмигнул мальчику Лукаш.

- Да, - кивнул Мэтт и ещё сильнее прижался к сестре, а та погладила его по рыжим кудряшкам.

- Самая лучшая компания для любого - это он сам. И это не пессимизм, - сказала она.

- А что же это? - удивился Лукаш. - Пессимизм чистой воды. Ты посмотри на это с другой стороны: друг - это глаза, которыми мир на равных может взглянуть в твои глаза.

- Не знаю, как остальным, а мне сегодня немного полегчало, - вздохнула Ая, осторожно отстраняя Мэтта и поднимаясь. - Тяга к другим больше не кажется мне нездоровой тягой ходячего к костылям.

Ночь на Альфе всегда была временем волшебным, хотя бы потому, что многие из реализатов спали.

Сны реализатов, проскакивающие из их личной реальности в реальность общественную, как правило, были красочными и странными: одни порождённые ими сущности, будучи неподвижными, просто скрашивали собой ночь, другие же - те, в которых могло бы бродить туманное смысловое нечто, - слонялись по ночной Альфе без смысла и цели, потому что и смыслы их, и цели оставались там, у их хозяев, - с другой стороны сна.

Они были медлительны и беззлобны, их никто не трогал и никто не боялся.

Домой шли пешком: Роберт, за ним - Ая и Лукаш, несущий на руках Мэтта. Шли молча, потому что всё, что хотело быть сказанным, было уже сказано.

Ночь была тёмной и густой, как кисель. Темнота вокруг вздыхала и колыхалась, время от времени то тут, то там россыпью разноцветных огней в ней вспыхивали причудливые эфемерные сущности. Туман садился реализатам на плечи мелкими холодными каплями и пробирал до костей.

Дорога была тёмной, но никому, кроме Мэтта, не нужен был свет, а Мэтт почти спал.

16. 2330 год. Бенжи.

Февраль был на исходе. Люди и машины сообща сгребали остатки уходящей зимы.

Весь последний год Бенжи был занят почти 24 часа в сутки, что нисколько его не отягощало. Он думал, анализировал, общался, устраивал семинары и благотворительные акции. На него больше не накатывала созерцательность: в редкие моменты бездействия он доставал из архивов собственное представление о том, кто он, зачем он, как ему быть, и, как правило, звонил Ае: