Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Лайон Флайстинг был высок ростом, худ, моложав, носил полосатый галстук и невыразительный пыльник.

Был ли он пассажиром, судите сами.

Уже сложившимся человеком, опытным инженером, попал он на войну. Год провел на конвейере, где заготовляются трупы, проникся глубоким отвращением к смерти и с фронта привез идею: "Если бы смертельно раненных замораживать и хранить лет 50-100, со временем наука сумела бы вернуть им жизнь". Позже идея расширилась: холод приостанавливает жизненные процессы; тепло, электричество, химические вещества возбуждают. Нужно найти набор возбудителей - и жизнь возобновится, найти другой набор - и от старости двинется к молодости.

Больше пятнадцати лет Флайстинг искал этот набор возбудителей. Он бросил инженерное дело, отказался от заработков и хорошего места. Два года был без работы, без денег и без карточек (тогда в Англии продукты выдавали по карточкам - в обрез и впроголодь). Жена бросила его, не вытерпела полуголодной жизни. Без диплома нельзя было проникнуть в лабораторию,- Лайон за два года кончил экстерном колледж. Но ни в одном институте не искали возбудитель молодости, а свой институт Флайстинг организовать не мог - денег не хватило бы. С двумя дипломами он поступил уборщиком в лабораторию холода, тайком делал свои опыты по ночам. Тайна раскрылась, ночного исследователя выгнали. Опять куда-то устроился, пережег трансформатор. Уехал в Голландию, вернулся, уехал в Шотландию... Там и разыскал его Дик.

На задворках ветеринарной лечебницы, пропахшей скотным двором и креозотом, в крошечной комнатке, заставленной клетками с крысами и кроликами, долговязый блондин в белом халате с завязками на затылке, рассказывал сочувствующему слушателю свою одиссею.

- Статьи не печатают,- жаловался он.- Если печатают, вычеркивают о возвращении молодости... Даже странно, как будто сами не хотят жить дольше.

Дик, восхищенный, воскликнул:

- Теперь нам будет легче! Мы уже не одиноки. Соединим усилия. Все становится на свои места: искать надо, как возбуждать выключатель молодости.

Но, к удивлению его, даже к обиде, лицо инженера-ветеринара стало сухим и замкнутым.

- Я прочел ваш доклад,- сказал он строго.- Там есть верные мысли, но все это не ново. Я говорил об этом еще десять лет назад.

- О выключателе тоже? - спросил Дик с испугом.

- А что выключатель? Это же литературное сравнение, не больше. На самом деде нет никакого выключателя. Тепло, холод, нервы, кровь регулируют процессы.

Нет, он отказывался принять Дика в долю. Он был героем-мучеником, но хотел быть единоличным владельцем мученического нимба, не соглашался потесниться на бронзовом пьедестале даже для продления своей жизни... даже для успеха дела.

Дик признавал в душе, что Флайстинг прав со своей точки зрения. Может ли равнять себя с новичком человек, проработавший пятнадцать лет? Но тогда и священник прав: он заботится об авторитете церкви. А писатель - об авторитете своем в литературе. А ученые - об авторитете своем в науке. Все последовательны и потрясающе непоследовательны.

Что важнее - жизнь или авторитет?

Дик с усмешкой вспомнил свои наивные мечты. Он ожидал, что его встретят с восторгом, на руках будут носить, задаривать, благословлять, что за ним пойдут толпы энтузиастов. Ничего подобного, никаких толп! На борьбу со смертью никто не хочет тратить ни минуты и ни пенса. Наоборот, требуют еще приплаты. За что? За спасение собственной жизни; за спасение жизни своих детей.

"А ты бескорыстен ли?" - придирчиво спрашивал себя Дик. Да, он и сам мечтал о деньгах, славе и почете. Так он начал. А сейчас? Сейчас, пожалуй, он отдаст открытие даром (почти!), лишь бы оно попало в надежные руки. Слишком много души вложил в дело, и стало оно дороже души. Но другие не вкладывали души. Значит, когда идешь к человеку, думай: какую обещаешь приплату?

Что же он может обещать ученым? Тут труднее всего. Специалистам по шерсти, почкам и вакцинам он предлагает: "Оставь свою тему, займись моей!" Никто не соглашается, конечно.

Что же делать? Ждать, чтобы выросли ученые, для которых тема жизни и смерти будет их собственной? Сколько ждать? Нельзя ли найти людей, которые могут повлиять на ученых?

Дик имел в виду печать - журналистов.

На ловца и зверь бежит. В ресторанчике, где Дик пил кофе по утрам, сердобольная хозяйка указала ему на худого носатого человека, с большущими руками.

- Это Джинджер из "Геральда". Попробуйте познакомиться, может, он будет полезен вам.

Дик помедлил, разглядывая репортера. Что за человек? Лицо невыразительное, глазки оловянные, большущий нос клином. Руки - самое примечательное: длинные пальцы, цепкие, подвижные. Так и чувствуется - этот своего не упустит.

Дик подошел и сказал:

- Предлагаю сенсацию.

Оловянные глазки тупо смотрели в пивную кружку.

Голос невнятно пробормотал:

- Чушь.

Но пальцы сжались мгновенно: поймали. Держат. Ощупывают.

Дик понял: тут выслушают.

Он повествовал в рекламном тоне, подсказывая газетчику заголовки: "Вы согласны умирать?", "Приплата за вторую молодость", "Одиссея просителя", "Умоляю останьтесь юными!" Он заметил, что правая рука репортера соскользнула со стола, на колени лег блокнот.

- Что ж,- сказал Джинджер,- не сенсация, но материал для заметки на тысячу слов. Значит, вы дарите мне его, чтобы я вам сделал рекламу. В науке я ничего не смыслю, тут я не авторитет, но могу подать под таким соусом: среди всяких чудаков есть один, который изобретает бессмертие. "Его бизнес - вечная юность" - с такой шапкой может пройти. А биография у вас интересная? Читатель ценит людей с авантюрной биографией. Хорошо, если вы международный шпион, или торговец украденными девушками, или принц-изгнанник, или убийца-рецидивист...

Записная книжка откровенно легла на стол.

Дик начал рассказывать, с удовольствием глядя, как проворно скользит перо по страничке.

И вдруг цепкие пальцы разжались. Авторучка упала на залитый пивом столик.

- Не пойдет,- сказал Джинджер.

- ?

- Не пойдет. Мне сразу надо было догадаться, что вы полукровка. Не пойдет. Мы ведем переговоры с Южной Африкой о базах, сейчас не время заострять углы. Расовая проблема - их пунктик. Негр - спаситель человечества? Нет, наша газета не пойдет на такое. Напрасный труд.

И он вырвал листок из блокнота.

Дик закусил губы. В Европе ему не так уж часто кололи глаза происхождением. Но первая заповедь просителя: "Будь необидчивым".

- А не можете ли вы,- сказал он,- поступиться предрассудками ради спасения жизни? Написать эту статью о негре, чтобы получить лишних сто лет молодости.

- Чудак! - сказал Джинджер примирительно.- Я не хотел тебя задеть. Предрассудков у меня нет, взглядов тоже, но есть трое галчат, которые раскрывают рты четыре раза в день. Мне нужно жалованье каждую субботу, и я не могу ссориться с хозяином кассы.

- А трех галчат вам не жалко? - настаивал Дик.- Ведь это их жизнь будет непомерно короткой, если их папа не рискнет одной субботней получкой.

Репортер выругался:

- Черт! Хитрый ты малый! Хитрый, но наивный. Все равно я эту статью не протолкну, понимаешь? И пользы чуть. Не мой хозяин - хозяин Англии. Но слушай, что я сделаю. Я сведу тебя с хозяином хозяев.

- С премьер-министром?

- Хитрый ты, но наивный. С хозяином премьеров!

И, чуть шевеля губами, он назвал фамилию одного из крупнейших банкиров.

Как он решился, отец трех галчат, рыцарь субботнего жалованья, поборник синицы в руках?

Три недели спустя Дик, подчищенный и подштопанный, вступил в тайный кабинет хозяина хозяев.

"А что тут особенного?" - спросил он себя.

Обычный деловой кабинет, совсем не такой благоустроенный, как у писателя. Обычная мебель, никелированные трубки и стекло, стекла несколько больше, чем нужно. Книжные полки, ярковатые переплеты. Среднего роста человек, пиджак в меру широкий, брюки в меру узкие. Недорогие сигары в простом деревянном ящичке.

9
{"b":"55833","o":1}