Парни из её группы, принялись перекидываться шуточками, дабы прикрыть свои страхи, пробужденные предстоящим действом, от чего их громкие неуместные смешки разносились эхом по всему залу.

   Мисс Борвиц приказала всем заткнуться и вихрем прошлась около всех металлических лож, срывая простыни, обращая тайное - в явное. Среди тел были трое мужчин и три женщины. Пять из них были уже в годах, успевшие прожить полувековой промежуток времени и только одно тело оказалось ещё совсем молодой девушкой. Парни, конечно, не упустили шанса для очередного дурачества, начав спор кому достанется "милашка".

   - Кончайте дурью маяться, - потребовала Борвиц, после чего повернулась к Сьюзен - единственной девушке в группе, - и решительным голосом произнесла: - Робертс! Третий стол. Шелби - Пятый! Гиммер - первый! Стивенс - ...

   Сердце Сьюзен, под белым халатом, который она будет носить когда-нибудь в качестве врача, забилось чаще, отдаваясь в висках. Ладони вспотели и теперь казались неприятно липкими. Во рту появился привкус ржавчины, словно после сильного надкуса языка до крови. Голова пошла кругом от беспрерывной череды слов (я так и знала... я так и знала... я так и знала...) и как в следствии появилось чувство тошноты.

   - Мисс Робертс, вы собираетесь занять своё место или же решили производить вскрытие при помощи телепатических способностей? - острый взгляд Борвиц, казалось, мог, в этот момент, резать плоть лучше любого скальпеля.

   Не говоря ни слово в ответ, Сьюзен подошла к столу, натягивая повязку на лицо. В эти минуты ей как никогда не хватало общества Уолтера Кэмпбелла. Он бы обязательно приободрил ее, найдя нужные слова. Но его не было рядом, а потому надо было справляться с трудностями самой.

   Один из парней, не удержался и произвёл первый надрез без разрешения руководительницы практики, проведя скальпелем по пятке биологического образца для вскрытий.

   - Гиммер!!! - взревела белугой Борвиц, и её лицо стало багряным. - Поставь приборы обратно на стол. Никто, повторяю, никто ни к чему не прикасается, пока я не разрешила. Тебе, Гиммер - минус один балл. Если подобное повториться, можешь попрощаться с идеей, стать врачом. Уж я за этим прослежу.

   - Мисс Борвиц? - тут же поддал голос Стивенс, как только Борвиц успела замолчать.

   - Чего тебе?..- с неохотой спросила та.

   - А можно я с Робертс поменяюсь столиками? Старушка, что досталась мне, выглядит не очень привлекательно. Не в моём вкусе, так сказать...

   Его товарищи разразились смехом, который усиливала хорошая акустика помещения.

   Борвиц решила не начинать снова кричать, понимая, что крик на этих "остолопов" просто не действует, а только сказала, что можно начинать производить вскрытия.

   Сьюзен подошла к телу девушки, стараясь на неё не смотреть и по мере возможности не думать о ней как о "в прошлом живом человеке". Чтобы немного себя отвлечь, Сьюзен начала вспоминать прочитанную ей научную литературу, в том числе и с кричащим названием "Паталогоанатомия". Там была глава о вскрытие черепной коробки, где говорилось, что распил производится по горизонтальной линии, чуть выше надбровной дуги, с помощью пилы Джигли. Если же вскрывалась грудная клетка, то здесь использовался иной инструмент - перикардиальные ножницы. Но больше всего ей запомнилась книга, в которой подробно описывался метод вскрытия грудной клетки при прямом массаже сердца. В конце концов, ей предстояло стать не медиком-криминалистом, а хирургом, где перед тобой на операционном столе будут лежать не тела уже умерших, а еще живых людей. И может случиться так, что пациенту понадобиться делать напрямую массаж сердца, используя метод Ле Фору. И что если тогда, она не сможет совладать со своими эмоциями, также как она не может взять себя в руки сейчас, когда на столе лежит уже мертвое тело, которому твоя нерешительность уже ничем не может навредить?

   Надо было доказать всем и в первую очередь себе, что у нее есть сила и характер, даже если в этом она как раз и сомневалась.

   Сьюзен натянула на руки, не без труда, резиновые одноразовые перчатки и включила диктофон, который должен был записать все её слова о проделанных шагах.

   - Меня зовут Сьюзен Робертс, практикующая студентка. Сегодня двадцатое мая две тысячи пятого года. Я произвожу вскрытие...- Сьюзен посмотрела в бланк, заполненный врачом. - Патриции Лашанс, белой девушки, двадцати пяти лет, которая скончалась от гематомы головы, предположительно после сильного удара о тупой предмет.

   Тело девушки было тщательно вымыто, а волосы причесаны, от чего упомянутая гематома в отчете врача была почти незаметна, кроме небольшой вмятины на лбу, которая увеличивалась под волосяным покровом.

   - Мисс Робертс! - окликнула ее Борвиц. - С вами всё в порядке?

   - А?.. Да!.. Да. - Более уверено произнесла Сьюзен, заметив в глазах руководительницы блеск недоверия. - Со мной всё отлично, мисс Борвиц.

   - Хотелось бы верить, - как всегда холодно произнесла Борвиц и Сьюзен не могла понять: от кого сильнее веет холодом - от девушки, что лежала перед ней на столе или же от голоса учителя.

   Поглядев на диктофон, который продолжал наматывать ленту с одной катушки на другую, Сьюзен вернулась к прерванному занятию:

   - На теле девушки из отличительных знаков стоит упомянуть родинку размером в два, два с половиной миллиметра, на внутренней стороне левой груди. Также на теле есть ссадины и порезы, свидетельствующие об аварии, в которой девушка получила травмы несовместимые с жизнью.

   По мере продвижения вперёд, голос Сьюзен становился более спокойным и более уверенным в себе, хотя ладони под перчатками все еще продолжали беспокоить своей влажностью. Когда все внешние описания исчерпали себя, Сьюзен протянула руку к скальпелю. Тот блеснул в её руках своим острием, слегка морозя ей подушечки пальцев. На теле, бледно-серого цвета, были проведены пунктиром линии, чётко определяя места предстоящих надрезов. Одна из линии проходила по ложбинке между грудей, которыми при жизни Патриция Лашанс наверняка гордилась, и именно к ним Сьюзен и подвела остриё скальпеля. Глаза трупа были закрыты, но Сьюзен казалось, что нужно лишь дотронуться острым металлом до холодной кожи, как они резко распахнутся и уставятся с укором на неё. Или ещё хуже - распахнётся рот в немом крике.

   "Всё, подруга, больше никаких фильмов ужасов, даже в компании с Уолтером. А то ты становишься уж больно впечатлительной". Сьюзен с трудом сглотнула ком в горле и с отвращением заметила (или ей показалось) что слюна пропиталась запахом дезинфекционных препаратов.

   Парни из её группы уже орудовали скальпелями как мушкетёры шпагами, а она не могла решиться на свой первый надрез. Вполне возможно Борвиц снова заподозрит неладное и направится в ее сторону, чего очень не хотелось.

   "Тогда не жди её прихода и начинай резать", напутствовала она себе циничным голосом, о существование которого не подозревала. И это помогло. Сьюзен сделала первый, ювелирный, надрез. Затем второй, третий был проделан уже почти без труда.

   Теперь лёжа на постели в комнате кампуса и вспоминая тот день, Сьюзен даже не верилось, что всё было на самом деле, что мисс Борвиц похвалила её по окончанию практики, что комиссия поставила ей "отлично" и что Патриция Лашанс была когда-то живым человеком, таким, каким является и она сама.

   Она задремала, когда в дверь постучали. Сначала она подумала, что это Сара Фолбс, её сожительница, но потом вспомнила, что той не нужно стучаться, чтобы войти.

   Открыв двери, она увидела перед собой Уолтера Кэмпбелла. Он как всегда обворожительно ей улыбался кривой улыбкой и как мальчишка, держа руки в карманах брюк.

   - Привет, красивая леди, надеюсь, ты рада меня видеть.

   - Тебя я хочу видеть рядом с собой всегда, мой единственный. - От усталости не осталось и следа. - Может, войдешь?