Гонец взбежал по крутым ступеням пирамиды и доложил Халач-Винику о приближении испанского отряда. Впереди — люди на чудовищах с большими головами и торчащими ушами.

Увидев огромный город, чужестранцы остановились и дали залп из мушкетов. Грохот их выстрелов разнесся над площадью и пирамидой.

По четыре в ряд двигались чудовища и на них — закованные в латы конкистадоры. У каждого наготове заряженный мушкет. Отряд солдат прошел мимо рынка, с которого уже разбежался народ. Испанцы увидели пирамиду. Дон Франсиско некоторое время любовался этим удивительным сооружением. Казалось, даже четвероногие чудовища подняли свои большие головы.

Халач-Виник надел на себя самый торжественный наряд, собрал драгоценности, положил их на большое золотое блюдо.

Халач-Виник торжественно спускался по ступеням пирамиды к чужестранцам. Жители города выходили из домов и храмов и собирались вокруг пирамиды, чтобы увидеть эту встречу. Дон Франсиско спрыгнул с чудовища на землю. Он поднял забрало, покрутил свои лихие усы и пошел навстречу Халач- Винику.

Всего несколько шагов разделяли представителей двух миров.

Халач-Виник дал. знак, и жрец преподнес испанцу золото.

«Ага! — воскликнул про себя Франсиско, п глаза его блеснули радостным светом. — Значит, мы попали в богатый город!»

Конкистадор принял блюдо из рук жреца и передал его своим солдатам.

Халач-Виник поклонился. Дон Франсиско ответил поклоном и подозвал переводчика.

— Скажи этому старику, что мы его оставим в покое, если он отдаст нам все золото.

Халач-Виник внимательно выслушал переводчика и отрицательно покачал головой: «Золота больше нет!»

— Врет, — сказал Франсиско. — Эдуардо, за мной! — крикнул он адъютанту.

Мушкеты были направлены в сторону индейцев, собравшихся у пирамиды.

Франсиско, гремя мечом, упорно лез по крутым ступеням вверх, к храму. Он поднялся на верхнюю площадку пирамиды,, вошел в храм, отбросил ногой священную циновку из кожи ягуара, на которой сидел Халач-Виник, посмотрел на тлеющие угли в каменной пасти агуара. Увидев деревянного идола на пьедестале, Франсиско выхватил меч и с силой обрушил его на голову идола. Щепки полетели в разные стороны. Мечом Франсиско откинул в сторону красочные одежды Халач-Виника.

— Старая лиса, — процедил сквозь зубы испанец. — Он думает, нас можно провести. Где-то он спрятал золото. Все равно найдем.

Родригес стал спускаться с пирамиды.

— Где золото? — крикнул он, встав перед Халач- Виником.

Никто на земле не смел повысить голоса при Халач-Винике. Крик бледнолицего казался Халач-Винику громом, ниспосланным самим богом. Но он смирился с этим. Он понял, чего хочет этот человек в железных латах, и отрицательно покачал головой.

— Эдуардо, — крикнул Франсиско, — сделай ему священное ложе! Сейчас ты у меня по-другому заговоришь.

Этих слов Халач-Виник не мог понять. Он стоял, по-прежнему держа высоко голову в дорогом уборе из разноцветных перьев.

Испанские солдаты врыли четыре столба, соединили их жердями, на жерди положили сучья — образовалось ложе. Под ним Эдуардо разжег костер.

Солдаты подошли к Халач-Винику. Но тта его лице не было страха, как будто он не видел солдат, не видел огня. Солдаты схватили его за руки и за ноги. Головной убор из перьев упал на землю.

— Остановитесь! — вдруг крикнул након Тепеух.

— Хосе, Рафаэль, — приказал Франсиско. — Взять его!

Несколько всадников врезались в толпу. Солдаты подбежали к накону и скрутили ему руки.

Халач-Виника привязывали к деревянной решетке, под которой горел огонь. Он лежал вверх лицом, с открытыми глазами и смотрел на пирамиду. Это была его пирамида. Она вела к самому богу. Над пирамидой голубое небо. Но теперь пирамида была для него недосягаемой.

— Где золото? — услышал Халач-Виник вопрос испанца. — Я сохраню тебе жизнь, если скажешь, где спрятано золото.

Халач-Виник как будто не слышал безумного голоса испанца. Он смотрел на свою пирамиду, он любовался ее величием и красотой.

Огонь уже охватывал тело Халач-Виника. Нет, он не испытывал боли! Ему казалось, что он возносится вместе с дымом и огнем вверх, к богам, как Кетсаль-, коатль. Может быть, он превратится в одну из многих звезд, которые светят по ночам. Халач-Виник вспомнил других богов. Очень давно, когда на земле была ночь и не было света, боги разожгли священный огонь. Первым в него вступил бог Текусицтекотл, и на небе вспыхнуло солнце. Следом за ним в огонь бросился бог Намаутцин, и на небе зажглась луна. Может быть, на небе зажжется еще одна звезда.

А бледнолицый продолжал безумно кричать одно и то же слово: «Золото! Золото!»

Глаза Халач-Виника были по-прежнему открыты. Он смотрел на пирамиду, на храм и на небо и ждал, когда огонь вознесет его туда.

Дон Франсиско бросил последний взгляд на пылающий костер, в котором скрылось тело Халач-Виника и подошел к накону Тепеуху. Взгляд его встретился с ненавидящими глазами накона.

— Золото! — сказал Франсиско, но након молчал, глядя по-прежнему с ненавистью на человека с белой кожей.

— Четвертовать! — приказал Франсиско.

Блеснул стальной меч, и рука накона отделилась от туловища. Блеснул во второй раз, в третий... Тело накона без рук и без ног лежало на земле. Лицо его было обращено к небу. В глазах не было мучений и страдания. Глаза смотрели мужественно, так же, как они смотрели всегда.

Теперь командир испанского отряда чувствовал свою полную власть над жителями этого огромного города. Он взял с собой нескольких солдат и монаха, в руках которого было святое знамя с крестом, и они поднялись по широким ступеням храма. Свет едва проникал сюда через небольшие окна, прорубленные в каменных стенах. В парадном углу стоял идол, лицо которого было помазано кровью. Тут же — огромная, как стол, каменная плита, поддерживаемая головами атлантов. На плите были следы свежей крови. Наверное, совсем недавно здесь принесли кого-то в жертву.

Монах приказал солдатам выбросить из храма идола и смыть кровь с каменной плиты.

Монах установил христианское знамя с крестом в том углу, где был идол, и солдаты стали загонять в храм индейцев.

Индейцы входили в храм, испуганно смотрели на крест. Мугукут вошел в храм вместе со всеми. Знамя с крестом вызывало у него отвращение. Ему хотелось растолкать людей, подойти к знамени, разорвать его и убить этого ненавистного человека в длинной черной одежде.

Но рядом со знаменем стояли бледнолицые в железных латах со страшными трубами в руках.

Монах высоко поднял правую руку и перекрестил всех, кто собрался в храме.

Монах говорил о том, что позорно" поклоняться идолам, что есть только один настоящий бог — Иисус Христос. Все, чему верили индейцы, — это обман. Они напрасно отдавали жизни юношей и девушек богам.

Индейцы смотрели на знамя с крестом, на монаха. Слова его, переведенные на язык майя, не доходили до их сознания — они вспоминали недавнее прошлое.

Когда жрец произносил молитву с пирамиды, можно было видеть небо. Молитва уносилась к богам...

Монах закончил свою проповедь и заставил всех индейцев по очереди поклониться Христову знамени с крестом.

Индейцы выходили из храма. Отсюда, с верхней площадки, был виден весь древний и великий город. Опустевшая пирамида, на верху которой уже никогда не появится Халач-Виник, поле для игр, на которое никогда не выйдут защитники бога дождя и бога ветра, каменная платформа для танцев.

Командир Франсиско и монах в сопровождении солдат шли к храму, где работал ученый жрец, занося в книгу «Судьбы майя» все, что происходило в это страшное время.

Может быть, в эту минуту ученый жрец писал о вторжении бледнолицых и смерти Верховного правителя майя Халач-Виника.

Франсиско постучал мечом в дверь храма. Но ученый жрец не открыл ее. Солдаты налегли на дверь. Солдаты били в нее прикладами. Дверь не поддавалась. Она была сделана из крепкого дерева сейба. Наконец дверь открыл ученый жрец. Он смотрел на испанцев, явно не понимая, зачем они пришли в этот храм.