Осень продолжает ликовать. В Пиренеях уже прохладно, но пот ручьём заливает глаза и щёки. Мы приблизились к подошве горы, спрыгнули с лошадей и принялись лезть в подножие. Ноги гудят, и карабкаться по этой невысокой, но крутой горе становится всё труднее. Чуть ниже меня пыхтят Марина и Серафим. Минута на передышку. Эта минута показалась незаметно пролетевшим часом. Мышцы уже сковывает от тёплой боли и натуги, протянув троицу на немалое расстояние по склону. Связки коленей слегка ноют от усталости. Передохнув и отдышавшись, мы наши головы вновь поползли вверх. Рывок. Рывок. Ещё рывок и ребята оказались на вершине. Я посмотрел вниз. До подножия примерно тысячу метров, но ввиду слишком крутого склона - земля кажется, немыслимо далеко, будто гора вместе с замком летит где-то в небесах.

Такие горы, как Монсегюр, здесь, на юге Франции, невысоки, скорее похожи на большие сопки, но склоны их круты. Не случайно именно на таких горах местные сеньоры закладывали свои неприступные замки. По-французски, на классическом диалекте, оно должно звучать как «Мон-сюр» – Надёжная гора.

Вершина горы почти целиком занята длинной серой стеной замка. К узкому входу ведёт деревянная лестница, по которой путники и поднялись, покорив высоту. Внутри Монсегюр производит странное впечатление. Он напоминает выполненный из камня макет корабля – галеона или огромной каравеллы. Низкая квадратная башня на одном конце; длинные стены, выгораживающие узкое пространство посередине и тупой нос, напоминающий форштевень корабля. Двор оказался довольно узким. Прямо напротив главного входа во второй стене пробит такой же узкий и низкий переход. Он ведёт на противоположную оконечность площадки, венчающей гору. Здесь едва хватит места для узкой тропинки, которая вьётся вдоль стены и обрывается пропастью. Именно к этой тропинке и крутым склонам горы, около вершины лепятся каменные и деревянные домики, в которых обитают защитники Монсегюра, избранные катары, члены их семей и крестьяне из лежавшей у подножия горы деревушки. Не меньше пятисот метров отвесной скалы отделяют героев от первого порога, с которого затем можно спуститься к подошве горы.

Посередине небольшого дворика стоит мужчина старческих лет в белом платье с нашитым красным крестом. На поясе старца, в ножнах, красуется нехитрый кинжал, рукоять которого сверкает блеском золота. В правой руке он держит посох, что много лет таскал за собой по разным землям.

Его окружают несколько воинов. Кто держит в руках меч из доминиканской стали, а у кого с плеча свисает яблочный лук. Третий ратник при себе не имеет ничего. Старец что-то показывает на пальцах рук и время от времени указывает на стену крепости. Его седая борода трясётся от надрыва голосовых связок, словно ядовитая змея, извивающая свою жертву. Троица подошла ближе к старцу.

- Олухи! Я вам в тысячный раз говорю, созывайте всех на стены замка! Купец врать не будет, тем более пораненным! У него от страха так колени тряслись, что лгать ещё долгие годы не сможет! – исходил в истерике старец.

- Ваш кучер на придумывал всякой ереси лишь от того что его вместо уплаты за товар просто пинали?! – доказывал своё тот, кто стоит пред старцем без обмундирования.

- Добрый вечер, Ваше преосвященство! Просим прощения, что отвлекаем Вашу мудрость от поиска правды, но к всеобщему сожалению, крестоносцы уже подступили к воротам Лангедока, но пока мы с товарищами спасались бегством, они, скорее всего, уже ворвались в город! Готовьте всех, кого только можно! Силы идут немыслимые! – Серафим вмешался в спор, услышав знакомую тему.

- Дорогой, Бертран Марти! Нельзя верить этим чужеземцам! Вы посмотрите, во что они одеты?!

- Встречают по одёжке, а провожают по уму! – выпалил народную поговорку я.

- Вот! Что я говорю? Не успев зайти в наш дом, какие-то заговоры шепчет?! – вновь сумничал воин.

- Молчи! Нельзя так с гостями! Ты можешь оскорбить гостей иноземных! Ступай подобру собирать воинов! Живо! – отрезал старец.

- Слушаюсь! – поняв свою неправоту, воин откланялся и увлёк остальных участников спора за собой.

- Простите, гости дорогие, за грубость моих людей! Пройдёмте в мои владения и по дороге поговорим – в разговоре время веселее льётся! Так что там у вас произошло, гости дорогие?! – извинился перед нами за воинов старец.

- Бывали мы в Лангедоке проездом, милейший Бертран Марти! После долгого перехода и конного галопа изрядно устали! Хотели там остановиться на постой до завтрашнего утра, но на центральной площади зазвучало било! Народу тьма! На помосте человек вскрикнул, что к стенам города приближается отряд крестоносцев! Мы с другами не стали слушать дальше, а сразу сюда с предупреждением! – поведал Серафим.

- Вот как! Где доказательства, что именно крестоносцы на подходе, а не какие другие племена?! - поинтересовался Бертран, проходя по улочке мимо домов.

- Два дня назад возле пещеры на границе Франции на меня наскочил дозор их! Но вот этот молодой человек спас меня от варваров! Спаси Господь его душу! – старец указал кривым указательным пальцем в мою сторону и продолжил. – Вот эта железная штука умеет выплёвывать иглы, которые врезаются в тело врага и в един миг лишают того жизни! Не нужно походить на расстояние руки!

- Ого! Так откуда же ты, чужеземец?

- Мудрый Бертран Марти! Он из другого времени! Это слишком длинная история для усталых путников! Разреши выпить хорошего вина, молодым себя побаловать с дороги да в сон провалиться, а поутру наедине поведаю!

- Хорошо, Серафим! Мы как раз пришли! Сейчас я повелю, чтобы вам отвели комнаты и ключевое блюдо туда! – Бертран открыл деревянную дверь и пригласил гостей внутрь каменного двух этажного терема.

Лакей подошёл к троице и попросил следовать за ним. Путники, долго не думая, пошли за слугой, поднялись по каменной лестнице на второй этаж, прошли по узкому коридору до конца. Дверь в комнату распахнулась и… в комнату вошли только двое – я и Марина. Серафиму отвели другую комнату. Чуть в стороне напротив нашего «номера».

Судьба. Кто она такая? Баба, которой никогда не хватает мягкости и терпения. Вот опять Макс остаётся с верной подругой из двадцать первого века в светёлке тет-а-тет. Всё начнётся с горячего омлета и терпкого соблазнительного белого вина и закончится жёстким сексом. «Почему жёстким? Всё очень просто – путь от квартиры Альберта с начала всего путешествия занимал около года тишины – мысленно сам себе и спросил и ответил я». Но катары…

Катары, как и манихеи, верят, что вселенная является ареной вечной борьбы сил Света и Тьмы. При этом земной мир они считают царством победившего Зла, а вот мир небесный, где обитают души людей; признают пространством, где торжествует Добро. Поэтому катары, считающие себя воинами Света, отказываются от активной земной жизни. Они не признают таковых радостей, ибо считают их несуществующим. Они даже проповедовали ограничение рождаемости. Они легко расстаются с жизнью, радуясь близкому переходу своих душ во владения Добра и Света. Эта вера сближает их с гностиками первых веков христианства.

Публично катары объявляют себя подлинными последователями Христа. Но настоящие католики уверены, что среди посвящённых еретиков царит презрение к проповеди Иисуса. Только в Руси знает правду всего один из многих магов и знахарок, ведун. Его зовут в народе по-разному – ведуном, бестией в ступе, чернокнижником, но на самом деле это человек с русской кровью и славянской душой – Олег Середин. «Олег! Олег! Что же это за личность такая? Пора бы и мне с ним познакомиться?! – подумал я». Олег – честный воин, лучший друг любому князю...

Размышления прервались кротким нежным поцелуем в щетинистый подбородок. Он опускается до ворота, уходит левее. Чьи-то сладкие зубки укусили мою мочку. Чей-то шаловливый язычок просочился в ушную раковину, щекоча пленную душу влюблённого бунтаря. Кто-то помогает своим рукам расстегнуть на моей груди рубаху. Я поддался влечению и ответил тем же самым, поймав губами губы Марины. Не выдержав порыва страсти, девушка обхватила мою шею обоими руками и повалила нас на кровать. Ещё миг и я тону в её объятьях, укрыв уже голые тела периной.