Галя. Ой, Клавка! Клавочка!.. Я ему все сказала! Все! Только что! (Бросается на шею Николаю). Коля! Я такая сейчас, легкая, воздушная!
Николай. Я тоже.
Галя. Клава, Клава! Пойдем, я не могу быть сейчас одна! (Увлекает Клаву в дом).
Николай садится на скамейку, зажимает голову руками Появляется Гриша в штатском, рассеянный, задумчивый. На щеке — след от поцелуя.
Гриша. Клава или Галя — вот в чем вопрос! (Трет щеку, нюхает ладонь). Духи — «Огни Москвы». Кого любить, кого мне ненавидеть? (Ходит вокруг стола). Будем рассуждать диалектически. С одной стороны, я люблю… да, будем считать — любил — Клаву… (Трет щеку). Или все же «Огни Москвы»? С третьей стороны — Клаву любит Николай. И Клава распределила билеты в кино так, чтобы сесть с Николаем… (поднимает вверх палец). A-а, Николай… Я думал — ты ушел. (Садится рядом). Коля! Я должен с тобой посоветоваться. В моей жизни наступил переломный этап.
Николай. В моей тоже!
Гриша. Галина мне сейчас призналась, что любит меня.
Николай. Мне тоже!!!
Гриша. Все приходит в полную гармонию… (Вскакивает). Как — тоже?! И тебе — тоже???
Николай. Тоже, тоже! Отвяжись! (Отворачивается).
Гриша (трет щеку). Или тройной одеколон? (Печально). Нет в мире гармонии.
Николай. Клава, Клава мне призналась!
Гриша. Клава! Значит, не Галя! (Трясет его) Значит, не Галя?!
Николай. Да отвяжись ты! Чего пристал?
Гриша (трет щеку). Нет, все же духи «Каменный цветок». И все же — есть в мире гармония.
Николай. Гармония! Ты еще попляшешь под эту гармонию, как карась на сковородке.
Гриша. В каком смысле?
Николай. В прямом. Никакой гармонии в мире нет Есть женщины.
Гриша. Непонятно.
Николай. Клавка сейчас в любви мне призналась, а сама свидание назначила одному тут…
Гриша. М-да… Когда? Где? Кому?
Николай. Когда? Где? Кому? Как будто это так уж и важно.
Гриша. Для милиции это важно.
Николай. В воскресенье. В лесу. Какому-то командировочному.
Гриша. Все ясно. Командировочные — это, брат, проблема! Наш лейтенант не зря говорит: ребята, особенно повышенную бдительность проявляйте у гостиниц…
Николай. Мне не до твоих шуток!
Гриша. Помните, говорит, что от качества бдительности…
Николай. «От качества бдительности»… Выраженьице! Прямо ученый лингвист этот ваш лейтенант.
Гриша. При чем тут лингвист? Он просто четыре газеты выписывает. Привык выражаться, как газеты пишут.
Николай. Да перестань ты! Не до твоего лейтенанта мне.
Гриша. …помните, говорит, что вы охраняете не просто порядок на данных отрезках улиц, примыкающих к гостинице, а семейное счастье многих людей. От резкого повышения качества нашей бдительности, говорит… (Николай морщится, как от зубной боли), а… да, от образцового несения службы, говорит, от повышения наблюдаемости… (Николай морщится, отворачивается) …за поведением командировочных, резко уменьшается во всех городах количество семейных драм и даже трагедий. (Николай идет прочь). Коля! Мне одному тут… неудобно пока… (Идет следом). Галя обещала переодеться и выйти. Коля, будь другом, посиди.
Николай. A-а… (Машет рукой. Оба уходят. Потом Гриша время от времени прохаживается за штакетником, ждет).
Через калитку вбегает Елизавета, без сил прислоняется к штакетнику.
Елизавета. Господи! Все! Наконец-то! На коленях стоял… (Смотрит через ограду вдоль улицы, опускается на колени, копирует Трофима). «Лизанька! Солнышко!» (Копирует, как Трофим целовал ей низ платья. Затем вскакивает, копирует себя). «Ах, что вы, Трофим Евгеньич… Платье пыльное…» (Копирует Трофима). Это не простая-я пыль. Любовная. Она уже опылила мое сердце…» (Встает). Сразу видно какой столичный. Господи, ведь тоже в Москве буду жить! Тоже благородным манерам научусь…
Голос Трофима: «Лиза! Лизанька…» Елизавета прячется за дерево.
Вбегает Трофим. Клава появляется на веранде, прячется за дверью, наблюдая всю сцену.
Трофим. Лизанька… (Видит ее, но делает вид, что не замечает). Боже, что это со мной? Я ведь действительно без ума от нее! Какая женщина! Какая женщина! Как она засмущалась и убежала… Скромница! Пропал Трофим! Ах! Привезу ее в Москву — сослуживцы от зависти помрут. Куда же она убежала? Пойду, поищу. (Выходит за калитку). Лизанька! (Уходит).
Елизавета. Боже мой, боже мой! Еще утром — думала ли?! (Смотрит за штакетник). Ищет. Ищет. Возвращается… (Вбегает на крыльцо, делает вид, что выходит из дома).
Трофим (возвращаясь). Ах, вы уже дома! А я искал…
Елизавета. Мне надо ужин приготовить… (Берет со стола чайник).
Трофим. Вместе приготовим. (Тоже берется за чайник).
Елизавета. Что вы! (Пытается отнять чайник). Вы меня и так… я кругом в смущении… Да вы, верно, пошутили?
Трофим. Пошутил?! У меня намерения самые серьезные.
Елизавета. Так быстро все. (Отдает чайник). Я, право, не знаю, что и думать.
Трофим. Лизанька! Что тут думать? Любовь, это… это ведь субстанция!
Елизавета. Что?
Трофим. Субстанция. Это значит — дремлющая сила.
Елизавета. Ага, понимаю…
Трофим. Она приходит, как… как морская волна к берегу. Идет сильно, могуче, но, в общем, спокойно, вроде бы дремлет. А возле берега вскипает.
Елизавета. Вы так говорите… художественно.
Трофим. Потому что вы — мой берег. Я, приблизившись к вам — вскипел. Вот и все. Все понятно.
Елизавета. И все-таки… Вы такой… видный… А в Москве столько девушек. Красивые есть. А вы до сих пор холостой. Это непонятно.
Трофим. Елизавета Феофановна! Чего тут не понять. Это все просто. Девушки, конечно, там есть. Но у меня — особые потребности… Непонятно? Ну, как бы вам это объяснить? Сложно все, конечно… В общем, нет для меня в Москве достойной девушки.
Елизавета. Вы просто меня… переполняете.
Трофим. Переполню, переполню! Вы на море бывали?
Елизавета. Н-нет… Все собираемся, да у Нерона все дела.
Трофим. К черту дела! Я вас нынче же повезу на берег моря! На целый бархатный сезон! Там наши министерские дачи. Я там каждый год отдыхаю.
Елизавета (переводя дыхание). Господи!
Трофим. Вот именно! Я хочу, чтобы счастье из вас прямо плескалось! (Будто опомнившись). Боже, да я сам… выплескиваюсь! (Отдает ей чайник). Простите. Пойду, покурю. Успокоюсь… (Торопливо уходит через калитку).
Елизавета (взволнованно). Голова кругом идет! «На целый бархатный сезон»… «Чтоб счастье из вас плескалось». И все — культурно, без всяких там… Другой сразу руки распускает. Этот даже поцеловать не пытался… (пожав плечами) почему-то… (Голос Мошкиной) «Нерон Феофаныч! Неро-он? Где вы?» Возвращаются. Не буду мешать. (Уходит в дом).
Клава (в дверях). Все развивается, как говорит Гриша, диалектически.
За изгородью крадется Лупандин, смешно маскируясь газетой, почти на коленях вползает в калитку, бросается в дом. Но, увидев Клаву, шарахается назад, к самому столу, приседает на корточки. Клава скрывается в доме. Вбегает Мошкина.
Мошкина. Нерон Феофаныч? Где вы? Нету… (Идет вокруг стола. Лупандин торопливо ползет в противоположную сторону. Мошкина поворачивает обратно, чуть не сталкивается с Лупандиным, но тот успевает скрыться под столом. Мошкина садится у стола).
